Дженни молча села, уставившись на Джаз, а та продолжила: – Ваш сын родился сорок лет назад? – В этом году ему исполнилось бы сорок, – подтвердила Дженни. – В каком месяце? – В апреле. Четвертого апреля. – Четвертого? – Джаз нахмурилась: – Вы уверены? – Простите, инспектор, но уж такую дату я бы не забыла, правда? – Нет, разумеется. Дженни, большое вам спасибо за помощь. – Джаз поднялась с дивана. Дженни тоже встала и схватила ее за руку: – Инспектор, не оставляйте меня вот так! Вам известно, кто мой сын, да? Пожалуйста, скажите. Пожалуйста! Лицо бедной женщины выражало полное отчаяние. – Дженни, я не имею права делиться непроверенными сведениями, – Джаз старалась говорить как можно мягче. – Дайте мне установить факты, и обещаю, вы узнаете первой. Возможно, речь о простом совпадении. – Значит, Хью увидел человека подходящего возраста, и этот человек носил кольцо, которое я отдала своему ребенку? – Таких колец, возможно, много… – Нет! Кольца давали только прямым потомкам Конотов. Помнится, Хью говорил, что других просто не существует. – Значит, кто-то мог сделать копию, – предположила Джаз. – Но зачем? Для других людей оно ничего не значит, – Дженни покачала головой. – Нет, если бы Хью увидел это кольцо, он бы знал, настоящее оно или нет. О господи! – Дженни опустилась в кресло. – Я знаю, кто это, знаю, кто мой сын. Так вот почему Хью оставил ему все свои деньги, да? Потому что он был сыном Корина. И моим. Пожалуйста, скажите, Себастьян Фредерикс – мой ребенок? Да? У нее начиналась истерика. Джаз взяла дрожащие руки Дженни в свои. – Я пока не знаю. Правда. Себастьян действительно носит перстень-печатку – такой же, какой вчера вечером я видела у Эмили Конот. И он сказал, что его мать умерла всего несколько месяцев назад, то есть она вполне могла оставить кольцо по завещанию. Это объяснило бы, почему он начал носить его только недавно. И – да, странно, что Хью изменил завещание в пользу Себастьяна, но мы не должны строить предположений, пока не получим неопровержимое доказательство. – Как я могу их не строить?! – Дженни вырвала руки из ладоней Джаз. – Я знала Себастьяна с тринадцати лет, и у меня никогда даже мысли не было, что он мой… – Она прикусила губу, не в силах произнести слово. – Если уж кто-то должен был догадаться, так это я, правда? – С чего бы, Дженни? Пожалуйста, постарайтесь успокоиться. К счастью, я могу получить доказательство: леди Конот сохранила прядку волос Корина в детском альбоме. Если его волосы соответствуют волосам Себастьяна, мы будем точно знать, что это ваш ребенок. – Я тоже, – пробормотала Дженни. – Что тоже? Дженни встала и подошла к серванту. Порылась в глубине выдвижного ящика, вытащила потрепанный коричневый конверт и подала Джаз. – Вот. Взгляните. Джаз достала содержимое конверта. Там лежал локон светло-золотистых волос и черно-белая фотография. При виде нечетких контуров младенца на глаза набежали слезы. – Хью одолжил мне свой «Бокс-брауни»… вы и не помните, наверное, были у «Кодака» такие дешевые камеры… чтобы я могла сфотографировать своего ребенка, – объяснила Дженни. – Мне пришлось торопиться, поэтому качество ужасное. Помню, я обрыдалась, когда Хью отдал мне проявленный снимок, потому что малыша почти не видно. – А это волосы младенца? – Да. Я украдкой отстригла прядку. – Дженни, пожалуйста, позвольте забрать их на время. Чем больше материала получат генетики для сравнения, тем больше у нас будет шансов получить неопровержимые доказательства. – Да, конечно, возьмите. – Спасибо. – Джаз сунула локон в целлофановый пакетик и положила в карман. – Мне пора. Огромное спасибо за помощь. Джаз вышла из гостиной в прихожую. Дженни последовала за ней. – Знаете, самое грустное, что я все эти годы хотела знать, что произошло с моим мальчиком, где он, кем стал, попытается ли меня найти. А теперь, может статься, мой сын – человек, который вырос у меня под носом, который мне не слишком нравился мальчиком и которого я недолюбливала, когда он вырос, – вздохнула Дженни. – Насмешка судьбы, да? – Давайте просто подождем и посмотрим, что лабора… – О господи! Господи боже! – Рука Дженни внезапно взлетела к губам. – Что такое, Дженни? – испугалась Джаз. – До меня вдруг дошло, почему вас интересует родство Себастьяна и Корина. Это из-за Чарли, да? Вы думаете, если Себастьян узнал, что он сын Корина, то захотел избавиться от Чарли и заявить права… В дверь позвонили. – О господи, сегодня здесь прямо-таки площадь Пикадилли! – воскликнула Дженни, открывая дверь. – Привет, Мэдди. Джаз оказалась лицом к лицу с чопорной сестрой-хозяйкой Флит-Хауса. – Доброе утро, – поздоровалась она с гостьей, потом повернулась к Дженни: – Мне пора. – Спасибо, инспектор, буду ждать от вас вестей, – сказала Дженни. – Удачи. Две женщины смотрели, как Джаз прошла по дорожке и исчезла из виду. – Зайдешь, Мэдди? – Нет, я на секунду, по дороге в школу. Относила доктору в городе пробы одного из мальчиков. Подозреваем у него мононуклеоз, – объяснила Мэдди. – Ты в порядке, милая? Что-то бледновата. – Неудивительно, когда во Флит-Хаусе такое творится, – вздохнула Дженни. – Подожди меня. Возьму пальто и пойду с тобой. Через две минуты они покинули бунгало и направились в школу. – Я просто заглянула извиниться, что пришлось отменить нашу встречу. Как я сказала, машина в ремонте. Я вот подумала, может, сходим в кино на следующей неделе? – спросила Мэдди. – Да, отлично, – автоматически ответила Дженни, все еще думая о словах инспектора. – Еще не знаю, когда у меня будет свободный вечер, – добавила Мэдди. – Ну, сейчас все малость сумбурно, да? – Пожалуй. Переселить всех мальчиков из Флита в другой корпус… Надеюсь, полиция скоро со всем разберется и мы сможем вернуться к нормальной жизни. Чего, кстати, хотела инспектор? – О, кое-какие административные вопросы. Ничего важного. Похоже, никто не в курсе, что происходит, – вздохнула Дженни. – Столько проблем в этом семестре. Ужасно для репутации школы. – Да, ужасно, но пока мистер Джонс не займет более жесткую позицию, улучшений ждать не приходится. – Мистер Джонс старается, ты же знаешь, – вступилась за начальника Дженни. – Ему надо всем угодить: правлению, родителям, детям… Кстати, о детях. Юный Рори вернулся в школу? – Нет. Сомневаюсь, что он вообще туда вернется, учитывая произошедшее. Будь он моим сыном, держала бы его целым и невредимым дома, приглядывала бы за ним. У его матери теперь никого больше не осталось, а Рори такой хрупкий малыш. Может, ему лучше в обычной школе. – Да. – Мысли Дженни обратились к ее собственному давно потерянному сыну. – Может быть… – А детектив точно администрацией интересовалась? Ты какая-то рассеянная. – О, – Дженни зевнула, – просто устала, вот и все. Помочь мистеру Джонсу не сойти с ума, когда тут такое творится, нелегкая работа. Хотя… – Дженни вздохнула. – Мэдди, мне бы хотелось кое о чем с тобой поговорить. – Они остановились перед главным зданием школы. – Да? – Да. – Дженни кивнула. Она просто взорвется, если не расскажет кому-нибудь о том, что узнала от инспектора. – Послушай, если сможешь, приходи ко мне во время обеда, – предложила Мэдди. – Я буду в медкабинете, но мы могли бы забежать ко мне на квартиру и перекусить. – А меня пустят во Флит? – спросила Дженни. – Его же опечатали. – Медкабинетом позволяют пользоваться в течение дня. Встретимся в час у заднего входа, хорошо? – Ладно, – кивнула Дженни. – Мне очень нужно с тобой поговорить. Спасибо, Мэдди, увидимся позже. Она помахала подруге и направилась в приемную. Глава двадцать девятая Джаз приехала в Фолтсхэмский участок и увидела на стоянке Майлза и Иззи, погруженных в разговор.