– Два года назад. – Адель вздохнула. – Само собой, ничего другого не оставалось, как хранить наши отношения в тайне, пока Чарли учится в этой школе. Но мы договорились, что, как только Чарли закончит, ничто не помешает нам быть вместе. Себастьян собирался искать другую работу, а я планировала уйти от Уильяма. Мы хотели начать новую жизнь вместе. – Вы хотели провести с ним всю оставшуюся жизнь? – Да, – кивнула Адель. – Понимаете, у нас схожие интересы. Мы оба любим свежий воздух и спорт. Сейчас, наверное, и не скажешь, но в свое время я чертовски хорошо играла в нетбол. Любила ездить верхом, плавать… – Голос Адели затих. – Уильям горожанин до мозга костей. Отдых за городом для него означает ближайший старомодный паб и чтение воскресных газет. Смерть Чарли ускорила события. Пару дней назад я оставила Уильяма. Он согласен развестись. – Адель пожала плечами. – Так легко. Не осталось, ради чего держаться. – Я ценю вашу откровенность, миссис Кавендиш, – сказала Джаз. – Вы, часом, не дарили Себастьяну некую личную вещь… ювелирное украшение, например… в знак ваших чувств? Адель явно удивилась: – Дарила. Я отдала ему перстень-печатку с гербом моей семьи. А он дал мне вот это, – Адель подняла левую руку и показала Джаз очень красивое русское обручальное кольцо на среднем пальце. – Разумеется, Себастьян не мог носить кольцо при Чарли. Он хранил его в ящике письменного стола и надевал, когда мы были вместе. – Он носит его сейчас, Адель. Я видела, – подтвердила Джаз. – Когда вы дали ему перстень? – Где-то в начале ноября. – Она потерла напряженную шею. – Надо же, а кажется, так давно. До того, как умер сын. Когда жизнь была относительно нормальной. – Она покачала головой: – Можете себе представить, как трудно пришлось нам обоим с тех пор. – Расскажите поподробнее, – попросила Джаз. Адель нахмурилась: – Вам и так должно быть ясно, инспектор. Мой сын умер, находясь на попечении Себастьяна. Стоит ли еще что-то объяснять? Он сокрушен виной. – Вот только… ваш сын не был на попечении Себастьяна, Адель, – медленно произнесла Джаз. – Себастьян по неизвестной причине отсутствовал в ночь, когда умер Чарли. – Именно. – Адель резко выпрямилась, пристально глядя на Джаз. Потом внезапно закрыла лицо руками и начала раскачиваться вперед-назад. – Неужели не понимаете, что от этого еще ужаснее? – Почему? – мягко спросила Джаз, уже зная ответ. Адель опустила руки, открыв искаженное болью лицо. – Потому что, когда моего сына убили, человек, который должен был его оберегать… был здесь… со мной… * * * Когда Джаз вернулась в Фолтсхэмский участок, Майлз все еще сидел за столом. Она кратко, как могла, пересказала разговор с Аделью. – Думаю, это объясняет, почему Хью счел его сыном Корина. В какой-то момент Хью увидел у Себастьяна кольцо, которое Адель дала ему в ноябре. И Себастьяну столько же лет, сколько было бы сыну Дженни; плюс Хью знал, что Фредерикс вырос в Норфолке. Не говоря уже о белокурых волосах и голубых глазах, совсем как у Корина, – добавила Джаз. – Да, мэм, но что это дает? – Вряд ли Фредерикс догадывается, почему Хью оставил ему деньги. – Джаз задумчиво потерла нос. – В смысле, если бы догадался, это привело бы к неприятному заключению, что у него роман с родной тетей. Майлз поморщился: – Да уж. Мило. Если, конечно, Фредерикс и мамочка Кавендиш не действовали заодно… – Да ладно, Майлз! Вы и вправду верите, что Адель замышляла убить родного сына? – Джаз покачала головой: – Крайне маловероятно. Адель обожала Чарли. По крайней мере, теперь я понимаю, почему Фредерикс смотрел сквозь пальцы на отношение Чарли к младшим мальчикам. Он хотел нравиться сыну Адели. В конце концов, в один прекрасный день Себастьян мог стать его отчимом. Нет, – вздохнула она, – боюсь, Фредерикса придется исключить… – Что возвращает нас к исходной точке… – Я поеду в школу и поговорю с мистером Джонсом о мальчике, который повесился в погребе, – продолжала Джаз. – Дженни Колман сказала, его звали Джейми, но выражалась уклончиво. Я хочу знать подробности. Интуиция подсказывает, что это как-то связано с теперешними событиями. – Я продолжу возиться с компьютером Форбса. Просмотрел все его рабочие файлы и не нашел никаких Смитов. Теперь займусь личными делами, – добавил Майлз. – Ладно. Я также встречусь с Фредериксом и заставлю его рассказать о повесившемся мальчике. Заодно повторно расспрошу о Джулиане Форбсе. До встречи. – Удачи, мэм. Майлз зевнул – вчера он лег поздно, – вновь открыл ноутбук Форбса и попытался сосредоточиться на работе. Глава тридцать первая Иззи наблюдала, как Рори рисует подснежник, стоявший в маленькой вазе на столике. – Классно рисуешь, милый. – Спасибо, – отозвался Рори, сосредоточившись на рисунке. – Кстати, папа снова в камере в Фолтсхэме, – небрежно сказала Иззи. Карандаш Рори на секунду замер. – Правда? – Да. Кажется, его подозревают еще в одном убийстве. Карандаш застыл в воздухе. Оторопев, мальчик повернулся к Иззи: – Что? Иззи кивнула: – Боюсь, что так. – Но… – Рори покачал головой. – Не может быть. – Почему? Если папа говорит, что убил Чарли, почему бы полицейским не заподозрить его и в убийстве другого человека? – Потому что… потому что… Иззи успокаивающе положила руки на тонкие плечи Рори. – Я понимаю, милый. Тебе очень трудно. – Нет, – Рори покачал головой. – Мне не трудно. Плечи под ее руками затряслись: он заплакал. – Ох, золотко, ну конечно, трудно. Иди сюда. – Иззи опустилась на колени возле стула и открыла объятия. Мальчик рыдал у нее на плече, а она гладила его по волосам. – Ну-ну, не сдерживайся. Хорошенько прореветься никогда не вредно, правда? Потом тебе станет легче, вот увидишь. Рори поднял голову, посмотрел ей в глаза. – Нет, не станет. Никогда. Понимаете, это я во всем виноват. – Нет, милый, не виноват. Рассказывая папе о травле, ты не мог знать, что он возьмет и убьет Чарли. Тебе не в чем себя винить. Решение принял папа, а не ты, и ты не отвечаешь за его действия, правда-правда. – Но я виноват, Иззи. – Почему, Рори? – Потому что… потому что… – Рори положил голову на колени Иззи и со вздохом закрыл глаза. – Это не папа убил Чарли, а я. * * * – Дженни. – Из кабинета высунулось посеревшее лицо Роберта Джонса. – Будьте любезны, сделайте кофе и зайдите ко мне. – Конечно, мистер Джонс. Сию минуту. Дженни пошла в кухонный уголок и поставила чайник. Как же она вымоталась! Пресса пронюхала, что во Флит-Хаусе неладно, и телефон все утро просто разрывался. А тут еще эмоциональные качели в ее собственной жизни… Дженни поставила чашку, молочник и сахарницу на поднос и отнесла в кабинет мистера Джонса. – Спасибо, Дженни. – Директор налил в кофе молока, высыпал чайную ложку сахара, шумно глотнул. – Вы там справляетесь? – С трудом. Не знаю, как отвечать всем этим журналистам. Вы в курсе, что происходит? Он поставил чашку и вздохнул: – Да, к сожалению. У нас еще одна смерть. – Еще одна? О, мистер Джонс! Директор вздохнул и устало покачал головой: – Полагаю, теперь не важно, если я вам скажу. Весь мир узнает через несколько часов. Вчера в погребе Флит-Хауса в чемодане нашли тело мужчины. Его убили. Дженни прижала руку к губам: – Мистер Джонс, боже мой! Кто это? – Жертву опознали как Джулиана Форбса, бывшего ученика нашей школы. Дженни открыла рот, но не смогла издать ни звука.