Глава 26 Вторник, 17 сентября 2002 года Я просыпаюсь рано и гадаю, не схожу ли я с ума. Прошлой ночью казалось логичным искать тело Аманды на рифе, но дневной свет заставляет меня усомниться в правильности нашей затеи. Я допускаю, что гонюсь за химерами, а вот Лили непреклонна в своем стремлении двигаться вперед, когда мы с ней встречаемся внизу. Я обеспокоена тем, что она и Соломон собираются нырять там, где растут «пальцы мертвеца», в самой опасной части береговой линии Мюстика; однако ее уже не остановить, если она приняла решение. В это утро, когда мы садимся в багги, погода уже другая. С моря дует теплый ветер, в небе собираются облака, предвестники надвигающегося шторма. Лили, вероятно, изменение погоды совсем не тревожит. Мы проезжаем мимо виллы доктора Банбери. Двухэтажное здание из побеленного кирпича выглядит так, будто его трансплантировали из Великобритании прямо с новыми заборчиками из штакетника. Доктор Пейкфилд делает зарядку на лужайке, в шортах и футболке; он подвергает себя серьезной нагрузке, выполняя прыжок «звезда» и выпады, а солнце тем временем пригревает. В его упражнениях есть нечто от самоистязания. Он так сосредоточен, что не замечает нас; когда я останавливаюсь, на его футболке темные круги от пота. – Саймон, это тяжелая тренировка для жаркого дня, – кричу я ему. Он резко поворачивается к нам. – Надо держать себя в форме, леди Ви. У меня нет иного выбора – плавать-то я не умею. – Жаль, в таком-то месте… Пейкфилд робко улыбается, козырьком приставляя ладонь ко лбу, чтобы защититься от солнца. – Надеюсь, Саймон, мы увидим вас сегодня вечером на поминовении Томми? – Боюсь, я буду занят в медцентре. – Пожалуйста, приходите; на острове есть традиция провожать людей в последний путь. – Сделаю все возможное, обещаю. Он отворачивается, прежде чем я успеваю сказать что-то еще, и ложится на землю, чтобы делать отжимания. Не знаю, почему меня всегда интригуют загадочные люди. Я оглядываюсь; Пейкфилд продолжает напряженную тренировку, а вот Лили сосредоточена на предстоящей задаче. Я еду той же дорогой, что и прошлой ночью, но сегодня остров кажется доброжелательным; плотные заросли деревьев не пугают меня, когда сквозь кроны льется солнечный свет, а над головой визжат длиннохвостые попугаи. Интуиция заставляет меня на мгновение остановиться у Британния-Бэй; я думаю, что вместо дайвинговой экспедиции было бы лучше поплескаться в море. Мне нравится чувствовать, как песок просачивается сквозь пальцы ног, – в отличие от принцессы Маргарет, которая всеми фибрами души ненавидела, как он царапается. Мне всегда нужно было готовить полотенца и теплую воду, чтобы она могла омыть ноги после того, как выходила из воды. Сегодня утром на пляже с полдюжины человек; они прогуливаются вдоль линии прибоя, как будто остров – самое безопасное место на земле. Соломон и Филип ждут нас на причале в гавани Старой плантации. Соломону явно не терпится приступить к делу, а вот мой старый друг, кажется, нервничает. В последнее время он предпочитает оставаться на суше, но сейчас для меня большое облегчение разделить с кем-нибудь ответственность за управление «Возрождением», пока Найл и Лили будут нырять. Поведение моей крестницы уже изменилось. Теперь она – капитан, поэтому больше уверена в себе, а ее речь убедительна. – Ви и Фил, пожалуйста, наденьте спасательные жилеты. Если мы опрокинемся, никто не придет нам на помощь. В бухте спокойно, но как только мы выходим в открытое море, нас подхватывают волны. Филип держится из последних сил, но я все равно рада, что он с нами. Нам обязательно понадобится человек, который будет направлять трос, когда мы дойдем до Л’Ансекой-Бэй. – У вас есть гидрокостюм моего размера? – спрашивает Найл у Лили. – Давай на «ты», так проще. Я все лето ныряла с рослыми парнями из Университета Вест-Индии, так что выбери сам. – На ее лице появляется улыбка. – По закону, ты можешь нырять на двадцать метров, но не отцепляйся от троса. Если утонешь, я навсегда лишусь страховки. «Возрождение» идет на север; я стою в рулевой рубке. Ветер чуть сильнее, чем прошлой ночью; он делает наше путешествие захватывающим. Высокие волны раскачивают лодку во все стороны, и я радуюсь своему умению ходить по палубе во время качки. Найлу, который вырос на отцовской лодке, тоже вполне комфортно. В спокойный день путешествие к крайней северной точке Мюстика было бы сплошным удовольствием, но сейчас меня не отпускает ощущение, будто я совершаю ошибку. Поэтому пытаюсь отвлечься на пейзажи. Когда мы проходим Индевор-Бэй, я замечаю отдыхающих у центра водных видов спорта. Два виндсерфера несутся на впечатляющей скорости; их красные паруса скользят над волнами, наполненные порывистым ветром. Лили ведет лодку мимо Онор-Бэй, и в поле зрения появляется Пойнт-Лукаут. Волны становятся выше, когда мы приближаемся к самой северной оконечности острова. Здесь, где сталкиваются Карибское море и Атлантический океан, где в сезон ураганов поднимаются огромные волны, самый опасный пролив Мюстика, однако сегодня обстановка вполне приемлемая. В спокойную погоду Л’Ансекой-Бэй – прекрасное место для пикника, отсюда открываются великолепные виды на Бекию и Сент-Винсент. Этот залив – тоже часть истории острова. Тридцать лет назад французский круизный лайнер «Антильские острова» налетел здесь на риф. Экипаж и пассажиров переправили на берег, и потом их забрала «Королева Елизавета», а вот лайнеру повезло меньше. После нескольких попыток потушить пожар несчастное судно оставили гореть. Сейчас его проржавевший остов врос в риф и стал частью него, однако здесь запрещено нырять, и я вижу почему. Большие волны с шапками бурунов качают «Возрождение», осложняя жизнь, однако их натиск кажется игривым, а не озлобленным. Мои нервы натягиваются как струны, когда я смотрю на темную воду. Скоро Лили скроется под поверхностью воды, готовая противостоять любой опасности ради того, чтобы найти свою подругу. Глава 27 Найл уже лет девять не надевал акваланг. Чтобы не погибнуть, ему придется полагаться на свою память, а также на инструкции. Он застегивает «молнию» на гидрокостюме. Красивое лицо Филипа Эверарда выглядит унылым; однако походка актера становится тверже, когда он помогает бросать якорь, а потом стоит рядом с Ви, взявшейся за штурвал. Лили ждет, когда они с Найлом полностью экипируются; сидя на планшире, она в последний раз проверяет давление в баллонах с кислородом. – Течения тут злобные, так что не отцепляйся от троса. И не дай поймать себя обратному течению; так уже погибли несколько дайверов. – Всё в порядке, я знаю условия. – Как хочешь. – Она сдержанно улыбается. – Детектив, мы нарушаем закон. Агентство по морской безопасности запрещает нырять здесь без письменного разрешения. – Не бери в голову, меня и так уволят. Улыбка Лили становится шире, прежде чем она спиной вперед переваливается через планширь и падает в море. Найл крутит головой во все стороны, когда прыгает в воду. Подводный мир, пронизанный бирюзовым светом, выглядит слишком прекрасным, чтобы быть опасным, однако невидимые силы тут же начинают тащить детектива прочь от курса. Он опускается вниз вдоль вертикального троса, держа в поле зрения ласты Лили. Даже рыбам приходится нелегко: его окружает стая морских окуней, но течение относит их на север. Соломон был бы рад остановиться и полюбоваться этой новой вселенной, где нет ничего безопасного или предсказуемого. Его тело, громоздкое на суше, здесь, под водой, подобно куску плавника, отданному на милость течений. Лили продвигается вперед, у нее непринужденный стиль плавания. Найл отчетливо осознает, что, согласившись на эту затею, подвергает Лили опасности. Вполне возможно, что риф не даст им никаких ответов на загадку о судьбе Аманды Фортини, но уже виден искореженный остов «Антильских островов». Найл обращает внимание на то, что тот врос в подводную экосистему; его очертания смягчены густыми массами ракушек, водорослями и похожими на розовую пену кораллами. Лили уже парит над ним, выискивая признаки присутствия убийцы. Когда Найл подплывает к ней, она большим и указательным пальцем показывает, что всё в порядке. Он отвечает ей таким же жестом, но не видит ничего, кроме изломанного корпуса лайнера, который сулил роскошь богатым французским туристам, прежде чем прошел слишком близко от берегов Мюстика в надежде хоть одним глазком взглянуть на его знаменитых обитателей. Найл видит, что что-то блестит на дне, и опускается вниз вдоль троса; но это просто осколки обожженного стекла, отполированные за три десятилетия после гибели «Антильских островов». Он заглядывает сквозь отверстие внутрь корпуса; красный люциан, напуганный появлением незваного гостя, мечется в сторону и едва не сбивает с детектива маску. Соломон продолжает заглядывать в отверстие, и наконец ему удается рассмотреть нечто черное, привязанное к проржавевшему железу. Послушав интуицию, он отцепляется от троса, намереваясь пробраться внутрь, – и тут его тело выходит из-под контроля и начинает крутиться. Течения тащат его прочь, а Лили не видит, что он в беде. Найл борется изо всех сил, но вода сильнее; она отшвыривает его, а потом бросает обратно на обломки, и это происходит так быстро, что он не успевает ничего сделать. Если не ухватиться за что-нибудь прочное, течение утащит его в морские глубины. Наконец сержанту удается зацепиться за якорную цепь судна, и только после этого его сердцебиение успокаивается. Лили появляется рядом через несколько мгновений. Она сокрушенно качает головой на его элементарную ошибку, а потом закрепляет линь детектива на тросе. Ее лицо проясняется, едва Найл указывает внутрь корпуса судна; его оплошность уже забыта, когда они вместе смотрят в отверстие. Лили стучит по часам, но Соломон еще не готов к тому, чтобы уплыть от таинственного черного предмета. Он вытягивает руку и хватает его, но ему приходится несколько раз сильно дернуть, чтобы вытащить его. Когда он подтаскивает к себе предмет, оказывается, что это мешок для трупов, такой же, как тот, в котором сейчас в медцентре лежит Томми Ротмор. Лили мрачнеет под маской. Они поднимаются на поверхность, таща за собой мешок. Первое, что видит Найл, когда выныривает, – руку Филипа Эверарда, протянутую для помощи. Актер выглядит вполне уверенно, но расстроен доставленным ими грузом. – Это Аманда? – спрашивает он. – Надо заглянуть внутрь, чтобы узнать. Найл ждет, когда Лили благополучно поднимется на борт; он чувствует, как она напряжена, и просит всех троих отойти в сторону. Если внутри тело, то оно может быть в любом состоянии. Дыхание детектива учащается, когда он на несколько дюймов расстегивает молнию, выпуская поток воды. В щели появляется прядь светлых волос, и Соломон каменеет. Этот золотистый оттенок легко узнаваем, однако он все равно заглядывает внутрь, чтобы убедиться. Аманда Фортини больше не выглядит светской львицей; ее кожа покрыта пятнами, глаза мутные. Найл уже собирается застегнуть мешок, но тут на палубу вываливается кусок коралла с двумя перекрещенными стрелами. Должно быть, убийца вложил его в мешок, дабы показать, что он контролирует ситуацию. Найлу плевать, что означают эти символы; они – просто насмешка, не более, убийца издевается над ним на чужом языке. Детектив скрипит зубами и резким движением застегивает мешок. – Возвращаемся на берег, – говорит он. Филип Эверард тяжело опускается на носовое сиденье, леди Ви крепко сжимает его руку. Найл присоединяется к Лили в рубке. Девушка слишком сосредоточена на том, чтобы провести лодку между перекатывающимися волнами, ей не до разговоров; однако ее переживания очевидны. Лили только что нашла тело своей ближайшей подруги, привязанное к тому самому кораллу, который она пытается сохранить. По ее лицу катятся слезы, и она смаргивает их. Найлу хочется утешить ее, но море неспокойно, ей нельзя отвлекаться. Сержант идет на нос, чтобы позвонить детективу-инспектору Блэку. Он вынужден кричать в телефон, сообщая весть о гибели Аманды Фортини, однако ветер уносит его слова прежде, чем они достигают собеседника. Глава 28 Филип выглядит измотанным, когда «Возрождение» подходит к причалу в заливе Старой плантации, поэтому Лили предлагает подвезти его до дома. Я слышу, как Соломон благодарит обоих за помощь. Глядя на мешок, лежащий на палубе переделанного траулера, я думаю о мужестве Лили. Многие сломались бы, осознав, что друг погиб при столь ужасных обстоятельствах, но она без единой жалобы доставила нас до дома по бурному морю. Предыдущие страдания сделали ее не по годам зрелой. Я ежусь впервые после нашего возвращения на Мюстик; хотя ветер теплый, моя одежда намокла от брызг. – Леди Ви, вы можете поехать в больницу? – спрашивает Соломон. – Я хотел бы потом сравнить наши выводы. Я рада участвовать в расследовании, даже несмотря на то, что мне страшно увидеть тело Аманды. Единственная «Скорая» на Мюстике уже прибыла, за рулем Саймон Пейкфилд. Медик, как всегда, отчужден, но его психическое состояние меня мало волнует. Не исключено, что Аманда Фортини пролежала на дне океана все четыре дня, что мы ее ищем, и нам нужны особые детали, чтобы понять, кто ее туда поместил. Все молчат, пока «Скорая» едет в медцентр. Обычное молчание сидящего за рулем врача сейчас раздражает меня; я уже знаю, что он заговаривает только в тех случаях, когда хочет изложить факты. Ясно, что он воспринимает свою работу со всей серьезностью, однако более уверенный в себе врач уже давно оказал бы людям эмоциональную поддержку. Когда тело оказывается в медцентре, Найл объясняет, что произошло. Доктор явно шокирован, но сохраняет профессионализм и кивает Соломону, открывая мешок. – Пожалуйста, наденьте перчатки и халат. Мне понадобится помощь, чтобы перенести ее на стол. Найл выбирает самый большой из белых халатов, висящих на крючке на стене, и вдруг замечает руку Аманды, вывалившуюся из мешка, как будто та пытается выбраться. Он на мгновение застывает, но быстро справляется с собой. – Детектив, присядьте, если вам нехорошо. Детектив качает головой. – Давайте приступать, я в порядке. Мужчины за секунды поднимают тело Аманды на стол, и я понимаю реакцию Соломона. Я не могу определить, какая часть травм имеет насильственное происхождение. Эти зеленые пятна на коже вполне могло оставить время; тело распухло, алые бикини врезались в бедра. Лицо молодой женщины утратило изящество и четкость черт, на правом виске страшная рана, кости сломаны. Только волосы остались прекрасными, все еще сохраняя оттенок старого золота. – Ублюдок, – цежу я сквозь зубы. – Читаете мои мысли, – соглашается доктор. – Ее тело как после автомобильной аварии; что-то налетело на нее справа на большой скорости. По осмотру могу сказать, что у нее проломлен череп, имеются переломы ребер и таза. Полагаю, она умерла мгновенно. – На нее мог налететь скоростной катер? – спрашивает Найл. – Да, такое возможно. Мы смотрим на тело Аманды, и во мне бурлит гнев. Не важно, какие ошибки она совершила, – она не заслужила такой страшной смерти. Сейчас самое очевидное объяснение – что ее сбил тот самый катер, который Мама Тулен видела в бухте. Я не могу представить никого из обитателей острова, в том числе и Кита Белмонта, кто мог бы настолько повредиться в рассудке, чтобы сначала жестоко убить Аманду, а потом затащить ее тело на дно океана. – Расскажите мне о мешке, – говорит Найл. Доктор поднимает голову и смотрит на него.