– На задней стороне стоит штамп медцентра в виде креста, но, боюсь, я не могу сказать, когда его взяли. – Почему? – Вы забыли, что я здесь временно? У меня не было причин проверять больничные запасы. В последнее время здесь никто не умер, если не считать молодого Ротмора. – Кто мог украсть мешок из кладовой? Врач качает головой. – Я бы рад ответить, но у нас нет видеонаблюдения. Центр открыт весь день, чтобы пациенты могли получать лечение. – Уверена, мы сможем добыть эти сведения из другого источника, – говорю я. – Нам надо держать свою находку в тайне до того, как будет проинформирована ее семья, так? Думаю, мы должны объявить жителям острова о смерти Аманды на сегодняшней поминальной службе по Томми Ротмору. – Это ваше решение, леди Ви. – Врач снимает перчатки и бросает их в раковину. – Все это очень печально. Люди и так потрясены смертью Томми, а тут еще весть о новой смерти… Саймон Пейкфилд смотрит сначала на Соломона, потом на меня, словно мы оба потенциальные убийцы. Молчание сгущается, когда Найл помогает ему переложить изломанное тело молодой женщины обратно в мешок и катит в соседнюю комнату. Аманду помещают в холодильник, и только тонкий слой металла отделяет ее от Томми Ротмора; две жертвы опять соединились в своей смерти, хотя их отношения закончились несколько недель назад. Я слишком ошеломлена, чтобы плакать, да и у Соломона лицо бесстрастно, когда мы смотрим на камеру, в которой лежит тело девочки. Теперь веревка на щиколотке Томми обретает смысл; убийца, вероятно, привязал его к другому участку коралла, и веревка перетерлась, когда волны мотали тело. Я смотрю в единственное в комнате окно; оно из матового стекла, которое должно защищать частную жизнь умерших; полуденное солнце превращает его в тусклое пятно. Глава 29 Найл восхищен тем, как держалась леди Ви, когда увидела тело Аманды Фортини. Она бодра и решительна. Они садятся на скамью в сотне метров от медцентра, где их никто не услышит. На него производит впечатление то, как леди Ви отодвигает в сторону собственные чувства, чтобы сосредоточиться на достижении справедливости для жертв. – Это некто, кто умеет нырять, кто жаждет опасности, – говорит она. – Они могли бы оставить тело Аманды в более спокойном месте – но выбрали самый труднодоступный залив. – Он искал историческое место. Люди до сих пор обсуждают крушение «Антильских островов». Мой отец помнит, как ходил туда на лодке, чтобы проверить, все ли пассажиры в безопасности. – Найл закрывает глаза от яркого солнца, пытаясь представить, как убийца ныряет к подножию рифа и тащит за собой мешок с телом. – Я продолжаю считать, что тут замешана «Морская греза». – Ты уверен? Мы придерживаемся версии, что убийца – мужчина, но ведь это может быть и женщина, не так ли? – Тогда она должна быть очень сильной физически. Этот человек одолел двух натренированных молодых людей, потом затащил их на лодку и переправил тела на риф. – Я понимаю, что ты имеешь в виду, но этот человек должен отлично знать местность. Мюстик живет кораллами. Они выбрали куски островной ДНК в качестве подсказок. Сегодня я попытаюсь выяснить, что означают эти символы. Перед церемонией загляну к твоему, Соломон, отцу, но в церковь все равно приду раньше, чтобы повидаться с пастором Боакье. Найл смотрит ей вслед; в одежде бледных тонов леди Ви являет собой квинтэссенцию английской дамы. Он никогда не предположил бы, что она станет его ближайшим профессиональным помощником на Мюстике; мудрость и проницательность делают ее идеальным напарником. Ей рады в каждом доме на Мюстике. Детектива опять охватывает раздражение, когда он заходит в медцентр, чтобы пообщаться с медсестрой, работающей на полставки. Молодая женщина утверждает, что кладовая всегда заперта, однако Найл в этом сомневается. Наверняка бывают случаи, когда в регистратуре никого нет, что дает возможность случайному посетителю украсть мешок и незаметно исчезнуть через пожарный выход. В два часа дня Найл покидает здание, держа свой гнев в узде. Он знает, что пошатнулся во время осмотра только потому, что вид тела Аманды Фортини вызвал у него слишком живую ассоциацию с женщиной, которую он подвел в Оксфорде. Сержант смотрит на «Морскую грезу», маячащую на одном месте на горизонте. Детектив-инспектор Блэк предупредил его держаться от нее подальше, однако строгое соблюдение протокола не защитило жертву. На этот раз он должен следовать своей интуиции, пока они не потеряли еще одну жизнь. Найл быстрым шагом возвращается в гавань. После нескольких попыток он заводит двигатель полицейского катера. Волны гораздо выше, чем в прошлый раз, они длинные и пульсирующие. Для серфинга они еще недостаточно высоки, однако шторм заявляет о своем присутствии. Эта зона Карибского моря остро реагирует на перемены в погоде, надвигающиеся на Наветренные острова, что обеспечивает Найлу великолепное оправдание. Сержант приближается к «Морской грезе». Дэна Келлермана нигде не видно, поэтому он кружит вокруг яхты, фотографируя на телефон. Подходит достаточно близко, чтобы через иллюминаторы сделать снимок внутреннего убранства. Еще фотографирует катер, закрепленный на палубе. На нем нет никаких свидетельств того, что человеку было нанесено повреждение. С другой стороны, пловец не смог бы избежать столкновения с несущимся на большой скорости катером с мощным мотором… Детектив борется с искушением подняться на борт, и тут неожиданно появляется капитан, возмущенный тем, что у Найла в руках камера. – Что вы тут делаете, черт побери? – Добрый день, капитан. Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – кричит детектив, лучась улыбкой. – Я же сказал, никто не поднимется на борт без ордера. – Я здесь для того, чтобы предложить вам укрытие. Даю вам свое разрешение подойти к берегу. Выбирайте любой залив и оставайтесь в безопасности, пока не закончится шторм. Можете даже причалить. Капитан буравит его взглядом. – Вы только что фотографировали? – Да, верно. Я энтузиаст морской жизни. Вам известно, что в прошлом году в этих местах видели китовую акулу? – Заткнись, идиот. Я добьюсь, чтобы тебя за это уволили. – Позаботьтесь о своей безопасности, капитан. Подходите к берегу, если шторм двинется в нашу сторону. Возвращаясь в гавань, Найл полностью удовлетворен; по крайней мере, у него теперь имеется план внутренних помещений на яхте. Он берет мотоцикл Чарли Лейтона и от участка едет в Лоуэлл. Хижина Уэсли Джилберта – самая высокая в деревне, ярко окрашенные домики разбросаны по спускающемуся к пляжу холму. По сравнению с ними дом Джилберта выглядит строгим, темно-синие стены и белый забор из штакетника словно предназначены для бывшего солдата. У дворецкого леди Ви, видимо, включено радио. Сквозь открытую дверь слышится испанское фламенко, глубокое и мелодичное; каждая нота звучит вовремя. Найл понимает свою ошибку, только когда подходит поближе. Джилберт, закрыв глаза, перебирает струны гитары. Соломон ждет, пока тот не закончит, и объявляет о своем присутствии. – У вас большой талант, Папа. – Надо больше практиковаться. – Джилберта, кажется, не смущает появление гостя. Он ставит инструмент к стене и приглашает детектива в дом. – Меня рано называть Папой. Пока я не ушел на пенсию, зови меня Уэсли. Найл улыбается в ответ, но манеры Джилберта не позволяют ему расслабиться. Тот изучает его, как директор школы, мысленно перебирающий разнообразные наказания. – Соломон, ты ведь пришел сюда не для праздной беседы? – Мне надо выяснить, что происходит на вилле леди Ви. Преступление каким-то образом связано с проектом Лили Колдер по сохранению кораллов. – Хочешь пива? – Было бы здорово, спасибо. У вас сегодня выходной? – Леди Ви отправила нас всех по домам; позже некоторые из нас будут помогать в подготовке поминок Томми Ротмора. В этом задействована бо́льшая часть домашнего персонала. Найл оглядывается по сторонам, а Джилберт тем временем приносит напитки. Мебель сделана из простого темного дерева, на стенах висят написанные маслом картины: на одних – пейзажи с яркой листвой, на других – белые цветы, распускающиеся только ночью. Детектив узнает стиль Мамы Тулен, однако он не ожидал увидеть ее работы у Уэсли Джилберта. Сержант вслед за хозяином, который несет две бутылки лагера и миску с начос, выходит наружу. Джилберт устраивается в глубоком кресле и кладет ноги на перила, его лицо смягчается. – Итак, Соломон, чем я могу помочь? – Вы, должно быть, часто видели этим летом Томми Ротмора и Аманду Фортини. Замечали ли вы что-нибудь странное в «Райском уголке»? – Я стараюсь не присматриваться. Моя главная обязанность перед леди Ви и лордом Блейком – быть их дворецким; конфиденциальность гарантируется. – Правила изменились. Мы только что нашли тело Аманды. У Джилберта расширяются глаза. – Печально слышать это. Такая молодая… – Несколько месяцев назад ей исполнилось двадцать три. – Томми и Аманда были молодыми наследниками огромных состояний. Деньги им преподнесли на тарелочке, а это, я думаю, может быть одновременно благословением и проклятьем. – Его голос звучит нейтрально; он констатирует факт, а не сокрушается по поводу разрыва в уровне благосостояния. – Томми перестал приходить в «Райский уголок» сразу после того, как их отношения закончились. – Как вы думаете, почему они стали целью преступника? Джилберт делает глоток пива. – Такие люди иногда не замечают других. – В каком смысле? – Они находятся слишком высоко, им достаточно просто щелкать пальцами; но если ты официант, кухарка или горничная, ты невидим. Некоторые люди терпеть не могут, когда их не замечают. – В том числе и вы? – Я не смог бы делать свою работу, если б это так сильно меня ранило. После армии должность дворецкого была не из тех, за которую я ухватился бы в первую очередь, однако эта работа меня вполне устраивает. – Джилберт твердо встречает взгляд Найла. – Это потому, что леди Ви и лорд Блейк относятся ко мне справедливо. Пусть они не самая богатая пара на Мюстике, зато у них есть класс. И они привили эти ценности Лили. Разговор начинает раздражать Найла. Он надеялся на ответы, а не на заявление о преданности своему делу. Его следующие вопросы наверняка разрушат мирную атмосферу, но этого не избежать. – Преступник оставляет куски кораллов в домах своих жертв, и это наверняка кто-то из своих, если только он не умеет ходить сквозь стены. В субботу вечером некто, не разбив окно и не выбив дверь, проник в «Райский уголок» и оставил коралл под дверью Лили. Наверняка у него был ключ, и он знает расположение комнат. – Под эту категорию подходят только родственники леди Ви и я. Если вы спрашиваете, делал ли я дубликаты и передавал ли их кому-то, то я давно бы это сделал, если б хотел навредить семье. – Как насчет Хосе Гомеса? Леди Ви видела его в саду в полночь. – Хосе немой, а не тупой. Он никому не причинил бы вреда. – Уэсли, как вы провели вечер субботы и утро воскресенья? – Я знал, что ты рано или поздно дойдешь до этого. – Он сухо улыбается. – Сразу после работы я пошел к Патти Тулен и оставался там до восьми утра следующего дня. – Я знал, что вы дружите с Мамой Тулен, но не знал, что живете вместе. – Тебя, Соломон, долго здесь не было. Патти слишком сильно любит свою независимость, чтобы сожительствовать с кем-то, но мы вместе уже много лет.