Очень важно, что Олли не понимает: он нужен Карен точно так же, как она нужна ему. Может, у нее и есть прямой выход на издание национального масштаба, но ей все равно необходимо, чтобы на ее стороне был местный репортер, для которого здесь открывались бы двери. И возможно, им еще удастся воспользоваться его связями с тетей Элли – детективом-сержантом Миллер. – Так ты сможешь помочь мне в этом? – давит она. – Расскажи, с кем мне лучше всего поговорить. – Думаю, смогу. – Олли выглядит смущенным. – Я знаю этих людей. Вы не можете их подставлять. – Ты же читал мои материалы. И знаешь, что я показываю людей такими, какие они есть. У меня нет никаких скрытых планов. Он все еще не уверен. – Но… Ведь Дэнни умер. Терпение не относится к числу достоинств Карен, но она все же пытается сдерживаться. – Послушай, Олли. То, что ты сделаешь на этой неделе, определит твою карьеру. Я знаю, что ты считаешь меня слишком жесткой и прагматичной, но такие возможности появляются нечасто. Неважно, как это происходит и что ты при этом чувствуешь. Ни у кого нет лучших шансов правильно раскрутить сюжет с Латимерами, чем у тебя. – Она видит, что почти достала его. – Я тебе заплачу. Комиссионные. По нормальной ставке. Этот аргумент становится решающим. – О’кей. Сейчас мне нужно бежать в «Эхо», а в обед могли бы мы сравнить наши наброски? В голове у Карен уже разворачивается план на этот день. Где-то здесь прячется хороший сюжет. Для нее это дело принципа – распутать эту загадку быстрее, чем Алек Харди. Первым пунктом ее посещения является газетный магазин. Она берет какой-то журнал наугад и батончик «Марс» с полки. На лице у мужчины за прилавком полностью отсутствующее выражение, которое не меняется даже тогда, когда она улыбается ему своей самой широкой улыбкой. – Вы ведь мистер Маршалл, верно? Командуете Морской бригадой. Я Карен Уайт, «Дейли геральд». – Она прячет сдачу в карман и достает из сумочки свою визитку. – Я здесь, чтобы освещать смерть Дэнни Латимера. – Я с прессой не общаюсь, – отвечает Джек Маршалл. Карен докручивает свою улыбку до предела. – Вы держите газетный киоск и при этом не хотите разговаривать с людьми, которые делают то, что вы продаете? – Я газеты продаю. И не хочу в них попасть. – Но почему? От напряжения этой бесконечной улыбки у нее уже начинают болеть щеки. – Не приставайте ко мне. – Я просто пытаюсь выяснить все насчет Дэнни. Он ведь разносил по домам ваши газеты, так? – Вы по-хорошему уйдете или мне позвонить в полицию? Я вел себя с вами обходительно. Она все равно оставляет ему свою визитку. – Вдруг вы передумаете… Как и предвидела Карен, ее карточка тут же отправляется в мусорную корзину. Уже на выходе она слышит, как Джек Маршалл называет ее паразитом. Впрочем, она слыхала в свой адрес вещи и похуже. На улице у нее звонит телефон. Это с работы, седьмой вызов со вчерашнего дня. Этот она тоже пропускает и удаляет последующее сообщение на голосовой почте. Что они могут сделать? Технически они не могут отстранить ее от этого сюжета, учитывая, что она поехала сюда без их разрешения. Еще денек, и Лен Данверс будет умолять ее по телефону дать ему к сроку материал на двойной разворот. Она еще проявится. У нее это всегда получалось. Британское лето оправдывает свою репутацию: мягкий легкий дождик превращается в проливной дождь. На сержанте Миллер ярко-оранжевый плащ, а в руках зонтик. Харди уже промок, хотя ноги в новых ботинках, которые ему принесла Миллер, остаются совершенно сухими. Она постоянно смотрит под ноги на лужи и украдкой самодовольно усмехается. Здесь, на парковке для трейлеров у подножия скалы, несмотря на дождь, упорно продолжают оставаться несколько семей, хотя родители детей на улицу не выпускают. Они подходят к убогому домику на колесах, где живет Сьюзен Райт. Улыбка не сходит с губ Миллер, словно приклеенная, даже когда Сьюзен вместо приветствия упрекает их, что они разбудили ее собаку. – Вы его еще не поймали? – говорит она Харди. – Дети здесь не чувствуют себя в безопасности. По крайней мере, с ней не нужно терять времени на всякие любезности. – Марк Латимер чинил прорыв трубы в хижине на Брайар-Клифф несколько недель назад? Он говорил, что брал у вас ключи. – Нет. У нас наверху никогда трубу не прорывало. Харди чувствует, как Миллер рядом с ним напрягается, и ощущает новую волну раздражения по поводу ее отказа серьезно рассматривать Латимера как возможного подозреваемого. Что ж, чем раньше придут результаты анализа крови с его лодки, тем лучше. – Когда вы там в последний раз убирали? – Десять дней назад. С тех пор там никого не было. – У кого еще есть ключи? Мы рассматриваем этот домик как вероятное место совершения преступления. Она странно смотрит на них – с таким видом, будто подозреваемыми являются они. – Только у меня и у хозяев. Вот и все. – Ладно. – Харди захлопывает свой блокнот. – Мы пришлем кого-нибудь, чтобы снять ваши отпечатки пальцев. Она даже глазом не моргнула. – У вас все? Дверь захлопывается, прежде чем они успевают что-то ответить. Перед тем как возвращаться к Марку, им нужно нанести еще один визит. Миллер выкладывает ему полную информацию уже в машине: – Найдж переехал жить к матери, Фэй, несколько лет назад, когда умер его отец. Они с ней всегда были очень близки. На Марка он работает уже примерно года три. Марк сам обучал его. Найдж ездит на фургоне. И держит его припаркованным у своего дома. Район Мид-Вью находится всего в паре кварталов от Спринг-Клоуз, но масштаб тут другой: бунгало низко припадают к земле, а в тупиках не хватает места, чтобы выдержать пропорцию между домом и местом для машины перед ним. Фургон Найджа стоит на подъездной дорожке, которая для него коротковата. Миллер исчезает, чтобы побеседовать с Фэй, тогда как Харди остается разговаривать с Найджем перед домом. Парень явно нервничает, и его бритая голова блестит от пота. – Да, я почти всю ночь был с Марком, – говорит он. – Мы встретились с ним, покатались, перекусили немного. Он издает какое-то странное хихиканье: этот несчастный малый выставляет Марка законченным лжецом. – Часто вы с ним куда-то ходите? – Время о времени. – Где вы с ним встретились в тот вечер? – На парковке возле Брайар-Клифф, – заученно отвечает Найдж, едва Харди успел закончить фразу. – Там очень удобно. Харди не находит ничего удобного на темной и грязной парковке, да еще и хрен знает где. – Когда вы попали домой? – В час где-то. Не знаю. – А что вы делали до часу? – Выпивали, трепались, ели… Найдж выглядит несчастным. – Где вы ели? – В пабе в Вейле. «Фокс». – Что вы ели? Глаза Найджа устремляются вверх, как будто он мысленно перебирает меню этого паба. – Чипсы… и пирог, пирог с мясом. – А много заведений работают до часу ночи? – В «Фоксе» мы досидели до закрытия. – Значит, они вас вспомнят, когда мы их об этом спросим.