В ходе этой короткой беседы их отношения неожиданно обретают новую форму. Хлоя, чувствуя хрупкость своего нового статуса, на время возвращается в режим маленькой девочки. – Ты расскажешь маме про нас с Дином? – тихонько спрашивает она. Марк издает долгий и тяжелый вздох. – Будет лучше, если она узнает об этом от тебя, – предлагает он. – Маме понравится, если ты доверишься ей. Хлоя качает головой. – Я сделаю это, но не сейчас. В данный момент более чем достаточно того, что она узнала про вас с Беккой. Подавленное состояние Марка усугубляется еще больше. – А откуда ты знаешь, что она в курсе? – Да брось, папа! Я же не глухая. Давай дадим ей немного времени, чтобы свыкнуться с этим, прежде чем подбрасывать новых дров в огонь. – Она оглядывается по сторонам, только сейчас заметив отсутствие Бэт. – Кстати, а где она? 36 В окне гостиницы «Трейдерс хотел» висит объявление «ИМЕЮТСЯ СВОБОДНЫЕ НОМЕРА». Для августа это просто неслыханно. Бэт задерживается, прежде чем открыть парадную дверь, но потом медленно заходит на ресепшн. Ключи от комнат висят практически на всех крючках. В фойе нет ни одного посетителя, и за стойкой администратора тоже пусто. Из бара слышится приглушенный разговор. Бэт заходит туда, останавливается в дверях и видит Бекку, которая сидит за одним столиком с преподобным Полом Коутсом. Они внимательно разглядывают какие-то раскрытые книги, и их склоненные головы почти касаются друг друга. Бекке не понадобилось много времени на то, чтобы найти для себя новую мишень. Бэт, которая в последние дни рассматривала Пола как человека, которому доверилась, ощущает уже знакомый укол от очередного предательства. Затаив дыхание, она пытается подслушивать. – Таким образом, получается, что вы на год отстаете от бизнес-плана без каких бы то ни было признаков роста, – говорит Пол. – А банк требует оплаты десяти тысяч фунтов в течение сорока двух дней, в противном случае они изымают гостиницу. Бекка сдувает светлую прядь, упавшую на глаза. – Сначала погода, а потом вот это… «Это… – думает про себя Бэт. – Речь идет о смерти моего сына. Да как она смеет?» Она оскорбленно сопит и этим выдает свое присутствие. Бекка поднимает глаза. Лицо ее темнеет – заметно, что ей стыдно. – Бэт! Не ждала вас увидеть здесь… – начинает она. «Да уж, блин, я в этом даже не сомневаюсь!» – думает Бэт, заходя за стойку бара. Первым, что попадается ей там под руку из бьющихся вещей, оказывается пивной бокал, еще теплый после посудомоечной машины. Бэт с размаху грохает им об пол, где он разлетается вдребезги. Ощущение фантастическое. На уровне ее глаз в ряд стоят стаканы для виски с содовой. Бэт быстро входит в ритм: хвать – бац, хвать – бац, хвать – бац. Наибольшее удовлетворение приносят ей высокие фужеры для шампанского, которые, разбиваясь, издают мелодичный хрустальный звон. Она разом открывает все краны, и напитки текут струей, заливая подставленные под них подносы и проливаясь на пол. Пусть все доходы Бекки точно так же утекают в песок. И чем раньше она уедет из Бродчёрча, тем лучше. – Ради Бога! – взрывается Бекка, когда она переходит к бутылкам с алкоголем. – Довольно уже! Бэт криво ухмыляется улыбкой маньяка. – Довольно? Дальше я займусь твоими витринами. На барной стойке лежит осколок стекла, длинный, как кинжал. Бэт может прямо сейчас схватить его и пройтись по шее Бекки. Как легко забрать у человека жизнь, как просто… – Бэт, – говорит Бекка, закрывая кран с сидром, – мне очень жаль, это была ошибка. – А вот в этом ты, мать твою, абсолютно права! – рявкает Бэт, вновь открывая этот кран. – Это мой муж. Да я тебя по полу размажу, но не дам ломать пятнадцать лет моей жизни! Бекка беспомощно смотрит на Пола. – Если бы мы знали, что произойдет потом… – Не смей! – исступленно вопит Бэт. – Не смей смешивать одно с другим! Только попробуй подойти к моей семье, и я изуродую твою гребаную рожу! Она совершенно потеряла контроль над собой, как будто не пролила все это спиртное, а выпила. Она уже не соображает, что говорит. Бэт чувствует, как кто-то берет ее за руки, и пытается вырваться, но руки у Пола большие и держит он крепко. – Все в порядке, – говорит он, уводя ее от бара. – Нам нужно немного проветриться. – Вы знаете, что она сделала? – спрашивает Бэт. – Ну, суть я уловил, – отвечает он. Боевой запал покидает Бэт так же внезапно, как и накатил, и она позволяет ему увести себя по промокшему ковру к выходу. Под ногами хрустит битое стекло. Выйдя из «Трейдерс», они сворачивают налево: Пол ведет ее домой. Интересно, он делает это, чтобы ее защитить или Бекку? На Хай-стрит дует отрезвляющий бриз, и Бэт начинает отходить от порыва к разрушению. – Простите меня. Но извинения мои касаются только вас, не ее. – Вверх по горлу скребется истерический хохот, и она спохватывается как раз вовремя, чтобы подавить его. – Собственно говоря, я нормально себя чувствую. Думаете, я должна буду заплатить ей? Ну уж нет, ничего я платить не собираюсь, этого она от меня не дождется. – Бэт, – Пол на ходу останавливает ее, – а вы не думали о том, чтобы обратиться к консультанту по психологическим травмам? И он туда же! Служба поддержки жертв преступления и доктор тоже регулярно пишут им, предлагая обговорить ситуацию. До сих пор ей удавалось рассовывать эти письма и буклеты по книжным полкам, куда Марк никогда не лазит. – Не желаю я встречаться с консультантом, – отвечает она. – Консультант захочет от меня, чтобы я перестала злиться. А мне злость необходима. Это все, что у меня есть на данный момент. Пола от этого не передернуло, он просто кивнул, мол, понятно. Когда они сворачивают с Хай-стрит направо, он старается идти с ней в ногу. Уже не в первый раз Бэт задумывается над тем, что на самом деле творится в его голове. Действительно ли он избегает суждений о людях, как это кажется со стороны, такой себе всепрощающий христианин до мозга костей? Или же его сознание представляет собой неослабевающий поток подавленной критики? Бэт находит, что, пока он слушает ее, ей это, по большому счету, и неважно. Этот священник, которого она всего несколько недель назад фактически не знала, стал одной из немногих констант в ее жизни, и в каком-то смысле она с ним даже в большей степени делится своим сокровенным, чем с собственным мужем. Мысль об этом подталкивает ее к очередному откровению. – Марк знает, – выпаливает она. – Насчет ребенка. Он говорит, что я должна сохранить его. Есть только один ответ, который позволителен священнику в такой ситуации, и он его озвучивает: – Думаю, он прав. – Ну, если мужчины считают, что так будет лучше, так и поступим, – с серьезным видом говорит Бэт, но тут же внезапно переходит на крик. – Ненавижу его! – В глазах Пола отражается ее собственный шок. Она впервые произносит это вслух, но, начав, уже не может остановиться. – Ненавижу это существо, которое растет внутри меня. Я не хочу его. Это все неправильно. Дэнни должен был расти дальше, я еще не закончила с Дэнни, я не завершила свою работу здесь. Я хочу его. – Ее голос то ломается, то взвивается. – У меня было дело – быть его матерью. Подготовить его к этому миру, помочь познакомиться с ним, чтобы он был в нем лучшим, насколько это возможно. И я не смогла этого сделать. Я подвела его. – Нет. Это не так. Его забрали. Она поворачивается к нему. – Почему? Почему ваш Бог сначала создал его, а потом забрал обратно? – Этого я не знаю. Некоторые считают, что Он первым делом забирает к себе тех, кого больше любит. – Это ужасно эгоистичный Бог. А меня за что наказывать? – Не знаю. Я и сам хотел бы это знать. – У Пола, по крайней мере, хватает такта произносить эти слова извиняющимся тоном. Он откашливается. – Вы больше не думали о том, чтобы провести поминальную службу по Дэнни? Это был бы благодарственный молебен за его жизнь. Форма полностью зависит от вас. Мы можем использовать музыку, которую он любил, люди смогут высказаться о нем. То, чего Бэт хочет по-настоящему, – это похороны. Гроб. Прощание. Но этот внутренний импульс – желание двигаться, действовать, сделать что-нибудь для своего сына – все же остается непреодолимым. В ней шевелится какое-то спящее чувство, когда она понимает, что не должна позволить его смерти затмить его жизнь. – О’кей, – говорит она. – Я хочу это сделать. И Марк согласится со мной. Пол выглядит довольным, но несмело продолжает: – Нужно подумать, как объявить об этом. Я имею в виду, что с радостью пойду к телевизионщикам из местных новостей, дам им несколько цитат, чтобы вы сами не беспокоились по этому поводу. Бэт не может сдержать улыбку. Это вам не заурядный средний викарий: чего только стоят его компьютеры, а теперь и связь по горячей линии с «Вест кантри ньюс»! – У меня такое впечатление, что служба эта может стать довольно масштабной. Будет много прессы, но также захотят прийти и обычные люди. Все это может выплеснуться за пределы церкви. Такой вариант вас не смущает? – Чем больше, тем лучше, – говорит Бэт. Энтузиазм Пола заразителен. Она бы пригласила весь мир, если бы смогла. Он оставляет ее на входе в Спринг-Клоуз, как будто не хочет, чтобы Марк видел их вместе. Обратно он идет уже не так, как они шли сюда, не по асфальту, а срезает путь через спортивную площадку. И Бэт не знает, направляется он к себе в церковь или же возвращается к Бекке Фишер. 37 Карен Уайт уже не единственный представитель общенациональных СМИ в Бродчёрче. Город теперь просто кишит ими, здесь и пресса, и телевидение. Половину из них она знает по годам совместного освещения разных судебных процессов, но, в отличие от остальной шайки, которая в основном налегает на горячительные напитки в «Трейдерс», она сейчас находится в святая святых редакции «Эха Бродчёрча», ревниво оберегая свой эксклюзив. Сегодня после обеда она получила в руки одну интересную ниточку, благодаря которой останется впереди всех, однако после того звонка прошло уже довольно много времени и Карен начинает нервничать. Олли подъезжает на кресле к ее столу так близко, что фактически почти сидит у нее на коленях. – Уже поздно, – говорит он, накрывая ладонью ее руку. – Как насчет того, чтобы вернуться к… – Нет, – говорит Карен, решительно отодвигая его руку. – Мы кое-кого ждем.