– Боже ты мой! – охнул Фокс, вставая. – Ну спасибо вам, доктор Оллингтон. Велю прислать вам завтра отпечатанное заявление. Не будете ли так добры прочитать его и подписать, если там все верно? И еще, вы нам понадобитесь на дознании. – Хорошо. Спасибо, – сказал доктор Оллингтон, направляясь к двери, которую открыл новопришедший. – Спасибо, – повторил он. – Надеюсь, у вас получится лучше, чем у меня, а? – Боюсь, это крайне маловероятно, – отозвался тот вежливо и закрыл за ним дверь. – На вашей улице праздник, Фокс, – сказал он, направляясь к телу. – Добрый вечер, сэр, – приветствовал его дактилоскопист Бейли и с улыбкой уступил ему место у трупа. – Будет мне позволено спросить, сэр, – не отступил Фокс, – вы-то как тут очутились? – Разве я не могу сводить в ресторан собственную жену? Никаких больше пирогов и лимонада! Во всяком случае, для тебя, бедняга, – сказал он, наклоняясь над Риверой. – Вижу, вы еще не вынули эту штуку, Фокс. – Ее фотографировали и снимали отпечатки. Теперь можно извлекать. Фокс стал на колени, его рука, обернутая носовым платком, сомкнулась на предмете, выступающем из груди Риверы. Он подергал, попробовал повернуть… – Крепко засела, – пояснил Фокс. – Позвольте мне взглянуть? Фокс отстранился. Аллейн опустился на колени рядом с ним. – Что же это такое? – сказал он. – Не обычная стрелка для дартса. На верхушке у нее нитка. Ее от чего-то отвинтили. Черная. Взята в серебро. Черное дерево, надо полагать. Либо темная бронза. Что же это, черт побери? Попробуйте еще, Фокс. Фокс попробовал снова и повернул с рывком. Под влажным чмоканьем рана чуть приоткрылась. Он мерно тянул. С рывком и слабым, но жутким звуком орудие убийства вышло из раны. Положив его на пол, Фокс развернул платок. Бейли прищелкнул языком. – Вы только посмотрите, – сказал Фокс. – Господи боже, ну и заковыристая штуковина! Это часть рукояти зонтика, которую превратили то ли в стрелку, то ли в арбалетный болт. – Черно-белый зонт, – сказал его коллега. Фокс быстро поднял глаза, но промолчал. – Вот тут, видите? Застежка. Она не давала стрелке выйти из раны. Изысканная штучка, почти музейная. В застежке крошечные драгоценные камни. И посмотрите. Он указал длинным пальцем. С одного конца выступала сталь, дюйма на два, широкая у основания и резко сужающаяся к концу. – Похоже на шило или стилет. Вероятно, изначально оно было утоплено в короткую ручку. Его загнали с одного конца в рукоять зонта и каким-то образом закрепили. Скорее всего пластилином. Или замазкой. Рукоять зонта с этой стороны, как видите, была полой. Вероятно, на нее накручивалась более длинная часть, за ней ручка или еще что, а затем все прикручивалось к другому концу. – Достав блокнот, он быстро набросал рисунок, который показал Фоксу. – Вот так. Престранный получается зонт. Я бы предположил, что французский. Помню, видел такие в ложе в Лонгшампе[22], когда был мальчиком. Центральная спица, на которую все крепится, была такая тонкая, что приходилось вставлять отдельную секцию, чтобы закрепить застежку. Это как раз такая секция. Но к чему, скажите на милость, использовать кусок зонта как кинжал? – Сделайте еще пару снимков, Томпсон. – Фокс деревянно поднялся и после долгой паузы сказал: – Где вы сидели, мистер Аллейн? – Рядом с гостями Пастерна. В нескольких ярдах от сцены. – Ну и повезло же, – только и сказал мистер Фокс. – Не будьте так уверены, – возразил старший инспектор Аллейн. Сев к столу, он закурил. – Но без сомнения, положение щекотливое, Братец Лис[23]. Я не должен вмешиваться в ваше расследование, сами понимаете. Фокс издал короткий саркастический звук. – Разумеется, теперь главный вы, сэр. – Но хотя бы я могу сделать заявление. Мне лучше с самого начала предостеречь, что по большей части я наблюдал за экстраординарным стариканом Пастерном. Ну и странная же он личность! – Полагаю, – флегматично сказал Фокс, – вы сейчас скажете, сэр, что были его фэгом[24] в Итоне. Аллейн улыбнулся этой попытке его поддеть. – Тогда я, наверное, провел бы остаток жизни в приюте для умалишенных. Нет, я собирался сказать, что, наблюдая за ним, не обращал внимания на остальных. Например, я заметил, что он действительно целился из какого-то револьвера в этого человека и, когда стрелял, был от него не более чем в семи футах. – Вот это уже больше похоже на дело. – Фокс снова открыл свой блокнот. – Если вы не против, мистер Аллейн? – сурово добавил он. – Злорадствуете, да? – усмехнулся Аллейн. – Что ж, «Мальчики» выступили с чертовски глупым номером, крутили зонтики от дождя и от солнца, как стайка престарелых хористок, и я заметил, что один, очень вычурная французская штучка из черных с белым кружев, доставляет массу неприятностей – саксофонисту приходилось запускать в него руку по локоть, чтобы он не закрылся. – Вот как? – Фокс поднял глаза на Томпсона. – Вам следует разыскать зонт. Томпсон вышел. Подошел с инжектором Бейли и склонился над орудием убийства. – Наверное, мне следует подробнее описать последний номер, – сказал Аллейн и исполнил обещанное. Его голос звучал неторопливо и размеренно. Вернулся с черно-белым зонтом Томпсон. – Это точно он, сэр, – сказал он. – Одной секции палки не хватает. Посмотрите сюда. И никакой застежки, которая не давала бы закрыться. Он положил зонт возле стрелки. – Неплохо, – одобрил Фокс. – Теперь сделайте снимки. Еще трижды сфотографировав орудие убийства, Томпсон завернул его в платок и убрал в саквояж Фокса. – Упакую в защитную пленку, когда закончим, мистер Фокс, – пообещал он, и по кивку Фокса Томпсон и Бейли удалились со своим снаряжением. – …когда был произведен выстрел, – говорил Аллейн, – он развернулся лицом к лорду Пастерну, к залу стоял вполоборота и спиной к дирижеру. Он выгнулся назад под гротескным углом, инструмент поднят. Он находился прямо под стрелкой метронома, которая не двигалась. После хлопка он развернулся еще больше и чуток выпрямился. Аккордеон, если так называется его инструмент, издал несколько нот по нисходящей и адски замычал. Колени у покойного подкосились, он упал на них, сел на пятки, а потом повалился, но развернулся и рухнул на спину, инструмент прикрывал его от зрителей. В то же время один из музыкантов сделал вид, что в него попала пуля. Я не мог ясно видеть Риверу, потому что луч прожектора перешел на старого Пастерна, который после секундного замешательства расстрелял остальные патроны. Еще трое «Мальчиков» из оркестра комично зашатались, словно он в них попал. Что-то показалось тут не так. У всех был такой вид, будто они точно не знают, что дальше. Однако лорд Пастерн отдал револьвер Морено, а тот прицелился в него и спустил курок. Последний патрон был отстрелян, поэтому раздался только щелчок. С гадливым лицом Морено переломил револьвер, убрал его в карман и сделал красноречивый жест, мол, «С меня довольно, продолжайте», а тогда лорд Пастерн с жаром набросился на барабаны и поднял адский шум. Выглядел он экстраординарно: глаза остекленели, потел, улыбался кривенько и подергивался над барабанами. В пожилом пэре Англии такое не может не напугать, впрочем, он, разумеется, сумасшедший как Мартовский заяц. Мы с Трой пришли в снобистский ужас. Вот тут со сполохами мигающих лампочек включился метроном. Раньше стрелка указывала прямо на Риверу. Официант бросил венок дирижеру, который стал на колени возле Риверы и плюхнул ему на грудь венок. Он пощупал ему сердце, посмотрел на Риверу пристально и, нагнувшись над телом, начал шарить под венком. Затем он повернулся вроде как удивленно к старому Пастерну. Потом сказал что-то типам с носилками. Когда Риверу уносили, венок скрывал его лицо, а аккордеон лежал поперек груди и живота. Морено поговорил с пианистом, потом с лордом Пастерном, и те пошли за ним, когда закончили свой адский грохот. Я почуял неладное, когда увидел, как официант заговаривает с Оллингтоном, а потом уводит одного малого из гостей леди Пастерн. Я долго препирался с самим собой, проиграл спор и пришел сюда. Вот и все. Вы револьвер осмотрели? – Забрал его у Морено. Он у меня в кармане. – Надев перчатку, Фокс достал револьвер и положил его на стол. – Марка неизвестна, – сказал он. – Вероятно, использовался для стрельбы по мишеням, – пробормотал Аллейн. Рядом он положил стрелку. – А ведь она подходит, Фокс. Вы заметили? – Мы не слишком продвинулись. – Конечно, нет. – Я не вполне понимаю, какую линию взять вон с ними, – Фокс дернул головой в сторону ресторана. – Надо записать фамилии и адреса. Это могут сделать официанты. Им и так многое известно про завсегдатаев. Пусть объясняют, мол, это новый полицейский протокол на ночных шоу. Тут нам повезло, братец Фокс, что публика поверит в любую чушь, если ей скажут, что ее сама полиция придумала. Гостей Пастерна лучше задержать. – Я это устрою, – сказал Фокс. Он вышел, открыв на мгновение сборище во внешнем офисе. – …торчать тут целую ночь, – протестовал голос лорда Пастерна, но был внезапно оборван. Опустившись на колени возле трупа, Аллейн стал его обыскивать. Полы смокинга уже были откинуты, и нагрудный карман вывернут. В пространство между телом и смокингом выскользнули четыре письма и золотой портсигар. Портсигар был полон наполовину и украшен внутри гравировкой: «От Фелиситэ». Он проверил другие карманы. Нефритовый мундштук. Два носовых платка. Бумажник, в нем – три банкноты по одному фунту. Он выложил эти предметы рядком и перешел к аккордеону. Это был большой, со множеством декоративных накладок инструмент. Аллейн вспомнил, как аккордеон засверкал, когда Ривера передвинул его повыше на грудь, а инструмент издал последнюю какофонию перед тем, как упал музыкант. Когда Аллейн его поднял, инструмент издал металлический вой. Поспешно положив его на стол, он снова стал рассматривать тело. – Все улажено, – сообщил вернувшийся Фокс. – Хорошо. Аллейн выпрямился. – По виду так просто поразительный тип. Создавалось ощущение, что видел бесчисленное множество голливудских фильмов с оркестрантами, которые так и ели оператора глазами среди экзотических декораций. Как по-вашему, можно его накрыть? Администрация найдет где-нибудь чистую скатерть. – Труповозка уже должна была приехать, мистер Аллейн, – ответил Фокс и осмотрел немногие предметы на полу. – Премного вам обязан, сэр, – сказал он. – Нашли что-нибудь стоящее? – Письма написаны по-испански. Почтовые марки. Разумеется, у него нужно взять отпечатки. – Я позвонил в Ярд, мистер Аллейн. Вам привет от окружного судьи. Тот сказал, что будет рад, если вы возглавите расследование. – Чудовищная и вопиющая ложь, – мягко возразил Аллейн. – Окружной судья в Голдминге. – Он вернулся, сэр, и так уж вышло, оказался на месте. Чистейшее совпадение. – Вам дорога в ад, Фокс. Проклятие, в кои-то веки повел в ресторан жену. – Я взял на себя смелость послать миссис Аллейн записку. Официант принес ответ. Развернув сложенный листок, Аллейн увидел смешной рисунок, на котором молодая леди сладко спала в большой кровати. Над ней, обведенные в рамочку, Аллейн и Фокс ползали на четвереньках, через огромные лупы рассматривая гнездо, из которого высовывалась подмигивающая голова ребенка. – Боюсь, она очень легкомысленная женщина, бедняжка, – пробормотал Аллейн и с улыбкой показал рисунок Фоксу. – Хорошо же, – решительно добавил он, – взглянем еще раз на револьвер и пойдем снимать показания. Глава 6 Наркотик I