— Что ты здесь делаешь? — хором спросили Саша и Лаура и обе рассмеялись. — Эта квартира теперь принадлежит мне. разбираю потихоньку имущество. А ты? — А мы помогаем Никколо, сама знаешь, иногда полицейским рассказывают меньше, чем просто в женской болтовне. — О, я как раз сегодня приехала по просьбе Никколо. Он хотел, чтобы я нашла одну книгу в библиотеке тети. Ох, какая там пыль! В этих запертых комнатах просто лавка старьевщика. Но в библиотеке есть интересные книги, их можно предложить антикварам. — А какую книгу искал Никколо? — Вот. — Лаура открыла сумочку и достала книжку, весьма тоненькую, в мягкой обложке. Книжка была пожелтевшей и старой, но явно много раз прочитанной. — На английском! — удивилась Саша и прочла название: Дело об отравленном шоколаде. — Ничего себе! — А вы зачем сюда пришли? — Хотели с соседями поговорить. — Пойдемте, я всех хорошо знаю, с всеми общалась, я вас познакомлю. Все получилось как нельзя лучше. Неизвестно, как отреагировали бы соседки на неизвестных девиц, а в сопровождении Лауры им и кофе предлагали, и добросовестно старались припомнить все, что могло бы помочь. Но ничего особенного им на память не приходило. Тем более, что обнаружили Марию Маддалену через несколько дней после убийства, и установить точный момент смерти было невозможно. — По ночам в те дни точно никто не приходил. Тут звуки гулко раздаются, даже днем хорошо слышно, если бы ночью дверь подъезда хлопнула, или позвонили в дверь синьоры Беррани, или просто по лестнице поднялись, было бы слышно. Я сплю чутко, сразу бы услышала. Вы заметили, здесь стены толстые, и когда закрывается дверь подъезда, весь шум улицы остается снаружи, внутри у нас тишина. — А к синьоре кто-нибудь приходил? — Редко. Вот Лаура заходила, раз в неделю обязательно навещала. — Лаура закивала. — Пару раз приходили мужчины, я однажды даже заволновалась, зашла потом к синьоре Беррани, но она сказала, все в порядке, это старые знакомые. Ну, и мужчины приличные. — Что за мужчины? Саша снова нашла на телефоне фото Аурелио и показала соседке. — Видела я этого, но только однажды. Заходил незадолго до смерти синьоры Беррани. Второй постарше, старик уже. Саша лихорадочно искала на телефоне фото Гвидо де Грандиса, и пропустила последние слова женщины, наконец нашла, показала. — По-моему этот. Ну я с ним не разговаривала, издалека видела, но пару раз этот, или похожий мужчина заходил. — Саша, она сказала про девушку. — Про какую девушку? — Пока ты рылась в телефоне. Signora, prego, расскажите еще раз! — Соня укоризненно посмотрела на подругу. — Да ничего особенного, я как раз дверь запирала, а синьора Беррани с рынка с сумкой к себе прошла. А потом, выходя из подъезда, я столкнулась с девушкой. Я еще спросила, к кому она, а она сказала, что догоняет синьору Беррани, та забыла сдачу, и хозяин послал вернуть. Но не успела догнать. Я ее в подъезд пустила, сказала, на каком этаже живет синьора. — Вот так пустили незнакомую девушку? — А что в этом такого? Девушка же, не румынский бандит. И потом она бы позвонила в дверь, а уж Мария Маддалена сама бы решила, открывать или нет. — А вы узнаете девушку? — Вряд ли, я буквально двумя словами с ней перекинулась, особо не разглядывала. — Судя по тону, имелось в виду «что там разглядывать, девица-то с рынка, не нашего круга». Лаура отправилась в комендатуру, поинтересовавшись у Саши, не хочет ли она составить компанию. Саша вежливо отказалась, сославшись на дела, опять отправила сообщение полковнику и попросила Лауру еще раз рассказать ему все в деталях. * * * Карабинеры поговорили со всеми подругами Габриэллы, с торговцами на рынке, у которых покупала овощи Мария Маддалена. В кругу подруг нашлись несколько невысоких девушек со вьющимися волосами, их пригласили к определенному часу в комендатуру. Туда же подошли и две девушки с рынка, хотя и они и их шефы уверяли, что никто никого не посылал к синьоре, она никогда не забывала сдачу и где живет синьора все представляли лишь примерно — где-то рядом. Приглашенные соседки из Рапалло и Генуи никого не опознали. Синьора из Генуи засомневалась в отношении одной из подруг Габриэллы, но сказать, что узнает, так и не решилась. У дома синьоры Беррани камер не было, а те, что находились дальше по улице, не захватывали ее подъезд. На улице, где стоял дом Габриэллы в Рапалло тоже, как назло, не было камер, оставалось только внимательно просмотреть записи с ближайших улиц- от банков и магазинов, нужны были хоть какие-то зацепки. Следователи внимательно изучили все записи в блоге Габриэллы за последний год, поговорили с виноделами, о чьих винах она рассказывала. Просмотрели все контракты Габриэллы, как архитектора. За последние пару лет их было немного, и офис свой она содержала в основном на деньги, полученные в наследство и положенные ей доходы от доли мужа в бизнесе его семьи. Складывалось впечатление, что Габриэллу все любили, и людей, с которыми у нее были неприязненные отношения, практически не было. Кроме троих. Во-первых — соседка по кондоминимуму в Милане, которая постоянно ссорилась с Габриэллой. Этой дамой оказалась психическая больная, чья медицинская карта говорила о «дефицитарной шизофрении с параноидальными проявлениями», Габриэлла была не единственной, с кем дама вступала в конфликты. В данном случае у нее не было никакого мотива. Во-вторых — супруга любовника Габриэллы, у которой хоть и был мотив, но имелось подтвержденное алиби, в день исчезновения Габриэллы они с мужем действительно находились на приеме, их видело множество людей, и прием они не покидали, что подтвердили и камеры видеонаблюдения дорогого клуба. Кроме того, синьора, вежливо улыбнувшись следователям, сказала, что любовницы приходят и уходят, и пока семейному бизнесу ничто не угрожает, ее это не волнует. И ели карабинеры думают, что Габриэлла была единственной «подругой» ее мужа, они сильно ошибаются, Габриэлла была «девушкой выходного дня», в течении недели появлялись и другие. — Вот такой у него темперамент, — снова улыбнулась синьора. Оставался лишь один человек, заинтересованный в смерти Габриэллы — Аурелио де Грандис. Из его страстных писем явственно следовала одержимость молодой женщиной. Он не переставал писать письма и сообщения по электронной почте даже в последний год, все чаще угрожая, что Габриэлла «ответит за его разбитое сердце». Cane che abbaia non morde[4], как утверждал Аурелио — или за этими словами стояли и действия? Его машина дважды промелькнула на камерах с ближайших к дому Габриэллы улиц, а соседки обеих женщин узнали его на фотографиях. Это была единственная зацепка карабинеров, за ордером на арест и обыск к судье-магистрату с такими данными не пойдешь, но допрос де Грандиса по всей процедуре, как подозреваемого, уже возможен. Никколо собирался задать вопросы и о синьоре Беррани, узнать, зачем старый де Грандис периодически навещал ее, а затем был замечен и сын. Полковник был уверен, что деньги от продажи квартир и со своего счета Мария Маддалена передавала де Грандисам, оставалось услышать это у Аурелио. Он был уверен, что и убийство девочки было задумано заранее, нет ничего случайного в шоколадке, начиненной стрихнином, которую не съела Мария Маддалена. Неужели ветренной красотке так мешала собственная дочь? И что она пообещала двум студентам за порцию яда, а тем более за взятие вины на себя? Без сомнения они были соучастниками, и в этом случае их наказание могло стать еще более серьезным, ведь одно дело желание ограбить богатую дамочку без намерения ее убить, совсем другое- заранее планировавшееся убийство маленькой девочки. На эти вопросы сегодня не ответит никто, все участники той давней истории мертвы. Но расследование расследованием, а надо было решить еще и личный вопрос. Полковник пытался придумать, как бы помириться с Сашей. Ведь на самом деле это он переехал в казарму, останься он в квартирке у моря, давно бы все наладилось. И пока здесь Соня, мириться вроде проще. Он решился и позвонил Саше, пригласил ее с подругой на обед. Хотя бы не наедине, но первый шал сделан. * * * Саша готовилась к обеду с Никколо так же тщательно, как для встречи с Лукой. Три раза смыла косметику и накрасилась заново, два раза помыла голову, Соня тихо хихикала, радуясь, что у подруги налаживается личная жизнь. Наконец Александра собралась, и девушки отправились в Геную, в ресторан, выбранный карабинером. Они еле нашли старую таверну в переулках исторического центра. Полковник постарался, выбрал необычное место, и на душе у Саши потеплело, значит он хочет произвести впечатление и помириться. Они толкнули стеклянную дверь и оказались в средневековье. Такие заведения можно встретить в Праге, и Саша сразу вспомнила Луку и представила себе, что ему тоже вспомнилась бы Прага. Они снова говорили бы «а помнишь?», вспоминали и обсуждали, он же улетел раньше и не знал, как закончилась та история! Дома в России, в бархатной коробочке ждет Сашу золотая брошь с изображением льва Святого Марка, а она так и не рассказала об этом комиссару! — Все! Прекрати! Сказала девушка сама себе и догнала Соню, ушедшую вперед, вглубь, к старинным каменным стенам, тусклым фонарям и свечам и деревянным столам. Никколо уже ждал их, понялся, расцеловал подруг в обе щеки и пригласил за столик. — Какое странное заведение! Словно мы не в Италии, — удивилась Соня. — Мы как раз в Италии, — ответил полковник, — только в средневековой. Это заведение открыли 15 лет назад два друга, одержимых историей Средних веков. — А что это за странные фото на стенах? — спросила Саша. — И так при этом свете ничего не видно, и на фото что-то непонятное. То ли дым, то ли пар в виде стрелы, и как будто лицо проглядывает. Даже не по себе — Тебе еще больше будет не по себе, когда ты узнаешь всю историю. Уже в самом начале работ по реконструкции старого здания строители рассказывали о внезапно появившихся в воздухе старинных бутылях для хранения масла, чуть повисев в воздухе, они падали на пол, но не разбивались. — Ничего себе! — девушки поежились. — Когда работы были завершены, хозяева решили сделать серию фотографий, запечатлеть последние дни перед новым рождением таверны. Фотографии проявили, вот они на стенах — и на фоне окна увидели туман в форме стрелы, и даже лицо, похожее то ли на сарацина, то ли на средневекового воина в чем-то наподобие шлема. Фотографии отложили, пожав плечами, подумали, брак пленки. Но поздно вечером, после торжественного открытия исторической таверны алебардцев — «Taberna storica degli Alabardieri» свечи на стенах и столах вдруг начали колыхаться словно на сильном ветру и огонь стал зеленым. После этого посудомойки и уборщики отказались оставаться после закрытия, они уверяли, что чувствуют взгляд кого-то невидимого. А потом невидимый появился, каждый вечер из подвала появлялась фигура в капюшоне, похожая на монаха, капюшон был надвинут низко, и черты лица было трудно разглядеть, видна была только седая борода. Клиенты повалили толпой, а вот работники на сей раз категорически отказались оставаться по вечерам. — Ты уверен, что это хорошая идея, пригласить нас сюда? Что-то аппетит пропал. — Не бойтесь, все спокойно! — засмеялся официант, подошедший к их столику с меню в руках. Саше показалось, что он материализовался ниоткуда и ей снова стало не по себе. Официант оказался одним из владельцев. — Мы же изначально историки, поэтому засели в архивы и узнали, что задолго до появления первой таверны — а она здесь появилась в XV веке! — это здание относилось к монастырю. Одна из сторон монастыря выходила на переулок алебардщиков из охраны епископа, собственно, так появилось название переулка и потом таверны. Потом здесь была пекарня, а потом помещение почти столетие было заброшено, пока мы его не выкупили. — А причем здесь призрак монаха? Он из старого монастыря? — В документах мы нашли легенду — нет-нет, никаких исторических свидетельств, только легенду! — что здесь в своей келье был замурован монах. По какой причине- легенда не рассказывала. В общем, склад мы закрыли, и как видите, — хозяин таверны указал рукой на дальнюю стену — теперь даже двери нет. Жалко, конечно, что такой хороший склад потеряли. Но так спокойнее. — А монах?