* * * Агнета не знала, сколько прошло времени, когда до ее ушей донесся какой-то звук. Как долго она пролежала в ванне? Между висками пульсирует боль, она чувствует, что в голове по-прежнему туман. Вода остыла и уже не такая горячая. Скорее, теплая. Должно быть, она уснула. Скрип. Неужели дверь в ванную сама открылась? Внезапно в помещении становится темно – кто-то выключил свет. – Кто здесь? – шепчет Агнета. После чего события принимают стремительный оборот. Затянутые в кожаные перчатки руки хватают ее за голову, сильные пальцы запутываются в длинных волосах. Агнета, задыхаясь, ошеломленно хлопает глазами в темноте, и в это время неизвестный рывком дергает ее голову вверх с такой силой, что вслед за головой из ванны выныривает тело. На долю секунды Агнете кажется, что она сейчас взлетит в воздух. После чего ее швыряют обратно в воду. И затылок Агнеты раскалывается о твердый эмалированный бортик ванны. Во рту крошатся зубы. Руки и ноги пронзает судорога. После чего все замирает. Становится совершенно тихо. Пена с ароматом манго на языке – последнее, что чувствует Агнета, прежде чем ее жизнь окончательно затухает. Глава шестнадцатая Портраш, Северная Ирландия Ближе к семи часам утра Портраш пробуждается ото сна. Но Элла уже давно на ногах. Патрик, который обычно дрыхнет так, словно ему дали по голове пыльным мешком, не заметил приступа паники, который случился с его женой ночью. И не почувствовал, как после она лежала, словно приклеенная к его телу. Оно было потным и горячим, но зато дарило Элле ощущение надежности. На самом деле ей страшно хотелось разбудить мужа, но что-то удержало ее от этого шага. Теперь она сидит на кухне и старательно обмазывает кисловатым апельсиновым мармеладом только что поджаренный ломтик хлеба. Ночная тревога засела в ней и потихоньку точит ее изнутри. Элла уже поняла, что не станет рассказывать Патрику о том, что случилось ночью. Как она проснулась перед рассветом вся в холодном поту, с колотящимся где-то у горла сердцем и с именем в голове. Впрочем, о том, что она видела вчера в окне кухни, Элла тоже не собирается рассказывать. О силуэте, маячившем за мокрыми от дождя стеклами. О неизвестном в капюшоне. В какой-то момент их взгляды встретились, и мгновение спустя за окном уже никого не было. Может, это был всего лишь случайный прохожий, который шел мимо и из любопытства решил заглянуть в окна чужого дома. И все же, когда ей удалось заснуть, он преследовал ее во сне. Кошмарном беспокойном сне. Да, Элла не станет ничего рассказывать Патрику. Достаточно того, что он и так уже за нее волнуется. Все началось в тот день, когда не стало мамы, то есть несколько недель назад. На следующую ночь после того, как Элла поцеловала холодный лоб своей мертвой матери и попрощалась с ней в полутемном покое больницы, с ней случился приступ панической атаки. Пожалуй, ничего странного в этом не было. Но прежде с Эллой никогда такого не случалось. Она никогда не понимала, что значит панический страх. Все ее подруги запросто говорили, словно это – неотъемлемая часть их жизни, то, что рано или поздно настигает всех. Вроде первых месячных или первой сигаретной затяжки. Но Элла никогда не могла взять в толк, о чем они говорят. Пока это не случилось с ней самой. Она проснулась вся в поту, с колотящимся сердцем. А после все стало только хуже. В ушах шумело – ей казалось, что она слышит в голове голоса. Элла кое-как выбралась из постели, ее руки горели, словно сквозь них проходили покалывающие электрические разряды. Не выдержав, она упала на пол и начала кричать. Проснулся Патрик и бросился к ней на помощь. Помог ей подняться и так крепко обнял, что Элла не могла пошевелиться. Спустя какое-то время все пришло в норму. Она снова стала самой собой. Но пережитое ею чувство страха осталось. Что-то случилось. Что-то ужасное. И в этом виновата я. И теперь я умру. Элла знала – Патрик никогда ее за это не осудит. И все же заметила, как он искоса поглядывает на нее на следующее утро за завтраком. Понять, о чем он думает, было несложно: Что это, черт возьми, такое было? Несколько ночей спустя все повторилось. И следом снова. Все то же внезапное пробуждение посреди ночи, все тот же пот, та же паника и те же крики, рвущиеся наружу. В последний раз Эллу вообще стошнило прямо на белоснежный ковер в их спальне. Но даже тогда Патрик ничего ей не сказал. Но она понимала, что он думает. Что с тобой происходит, Элла? В кого ты превратилась? Она и сама этого не знала. Знала только, что где-то все очень и очень неправильно. Патрик уговорил ее обратиться за медицинской помощью. Всего несколько дней спустя Элла отыскала врача-психотерапевта по имени Йорген, на личном сайте которого было указано, что он является успешным специалистом с более чем двадцатилетним стажем. Когда Элла увидела его на снимке, то подумала, что скорее он был успешным в конце семидесятых. Да и потом – психотерапевт? Неужели она тоже стала такой? Из тех, кто раз в неделю навещает своего личного мозгоправа, чтобы пожаловаться, какие все вокруг тупые и недалекие. И пожалеть себя, несчастную, замученную мелкими бытовыми неурядицами. Моя сестра – энергетический вампир, у моего начальства диктаторские замашки, меня не устраивает мое тело, меня не понимают, и так далее, и тому подобное… Подруги Эллы каждый раз повторяли одни и те же фразы. Но неужели теперь и она сама окажется в таком вот кабинете? Напротив реликта в очках, который попросит ее мысленно взять «малышку Эллу» на ручки и, баюкая, простить ей все грехи? Да ни за что! Элла всегда была уверенным в себе человеком, и ей удалось выстроить благополучную жизнь. Интересная и хорошо оплачиваемая работа, чудесный муж рядом – что еще надо для счастья? А то, что с родителями сложные отношения, – так это ерунда. У кого они не сложные? Нет, ни к чему ей идти к какому-то там психотерапевту. Но Патрик-то считал, что она просто обязана это сделать. Поэтому Элла соврала ему. Ей до сих пор больно при мысли об этом, но другого выхода не было. Элла сказала Патрику, что она сходила на прием к этому Йоргену. Что все прошло хорошо. Что она продолжит к нему ходить. На самом деле Элла две недели подряд заглядывала в кондитерскую «Тёссе», где каждое воскресенье с 14.00 пила кофе и ела пирожные. Элле не по душе, что приходится лгать Патрику. Прежде она ничем подобным не занималась. Но он волнуется за нее, переживает. А однажды вечером, когда муж думал, что она уже спит, Элла слышала, как он сказал другу по телефону: Я понимаю, что она только что потеряла мать, и все же… Что-то здесь не так. Ты бы слышал, как страшно она кричит по ночам. Словно ее мучают жуткие кошмары. – Дорогая? Элла вздрагивает и поднимает голову. На лестнице второго этажа стоит Патрик. Она улыбается ему, делая вид, что отлично выспалась, и смахивает с губ крошки. – Доброе утро, – говорит она. – Хорошо спал? – Просто замечательно. А ты? – Как младенец. Младенец с пугающими кошмарами, думает Элла. Патрик спускается по лестнице в кухню и сразу же направляется к кофеварке. – Как насчет того, чтобы сегодня вечером посетить местный парк аттракционов? – спрашивает он. – После прогулки и ужина? – Парк аттракционов? – Да, тот, что на берегу. Мне кажется – неплохо для разнообразия. Не все ж сидеть в четырех стенах. Элла кивает. Понятно, что он хочет этим сказать. Смерть и тишина пыльной дымкой повисли в этом доме с темными обоями. Элла улыбается мужу: – Согласна. Так и сделаем. * * * Чуть позже в тот же день Элла сидит на скамейке и смотрит на море. Над головой – серое пасмурное небо, Патрик покупает в ларьке рыбу с жареной картошкой. Элла оглядывается через плечо, чтобы убедиться, что он еще не надумал возвращаться. Она долго ждала момента, когда сможет остаться одна. С той самой ночи, когда эта мысль в первый раз пришла ей в голову. Она достает мобильный телефон, включает дисплей и набирает в строке поиска имя: Лайла Дамм. Листает появившиеся на экране снимки. Утром Элле пришло в голову, что, возможно, вопреки всему, она где-то напутала. Что она ошиблась. Но нет. Это действительно она. Выходит, ее родители спрятали на чердаке конверт с тремя фотографиями некой женщины, которая бесследно пропала тридцать лет тому назад. И Элла понятия не имеет, зачем они это сделали. Глава семнадцатая Моя последняя мысль перед тем, как заснуть, была про завтрак, о котором я читала на сайте «Морской жемчужины». Круассаны собственного приготовления, жареные колбаски, свежевыжатые соки и пять сортов хлеба. Просто сказка! Ведь самое лучшее в проживании в отеле – это иметь возможность попробовать все, что предлагает местная кухня. Но, к сожалению, вместо спокойного, умиротворяющего утра нас ожидало совершенно иное начало дня. Проснулись-то мы, конечно, под теплыми мягкими одеялами – но вот разбудил нас крик, причем настолько дикий и пугающий, что мы с Рози одновременно подскочили как ошпаренные и уставились друга на друга в полном смятении. Дальше началась полная неразбериха. Мы выскочили из постелей и накинули на себя утренние халаты. Затянув потуже пояс на талии, я бросилась к двери номера и распахнула ее. От представившейся моему взору картины сердце едва не выскочило из груди. И хоть что со мной делайте, но я не смогла удержаться от улыбки. От глупой и совершенно неуместной улыбки, расползшейся на моем лице. – Ой… Адам!