Кивнув, я плюхаюсь на кровать. – Когда у нас ужин? В половине девятого, верно? – Да, точно. Так что ты успеешь хорошенько вымыться. – Чудесно. Спа здесь никогда не заканчивается. Я улыбаюсь, глядя на то, как Рози собирает свои вещички и исчезает в роскошной ванной, из которой вскоре доносится шум и плеск воды. Я же вынимаю из кармана мобильный и включаю его. Я ожидала увидеть несколько пропущенных звонков от Адама. Возможно, также несколько эсэмэсок. Но когда я ввела свой пин-код, ничего нового не увидела. Я постаралась проигнорировать разочарование, которое все же побулькивало внутри меня. Это я выключила мобильный. Это я прервала с ним разговор. И все же… Глубоко вздохнув, я покачала головой и, зайдя в свою почту, загрузила документ, который отправила самой себе с компьютера Агнеты. Над островом моросит дождик, мелкие и крупные капли сбегают вниз по большим окнам с видом на море. Слышно, как Рози весело напевает, моясь в ванной, – за последние дни я имела возможность убедиться, что она большая любительница попеть в душе. И мне это нравится. Я хихикаю, когда до моего слуха доносятся отскакивающие эхом от стен ванной слова песни группы «Dreamgirls»: «I’ve got one night only, one night only, come on, baby, come on!»[5]. Я открываю на своем телефоне файл пациента и пролистываю его до самого конца, чтобы увидеть, что происходило на их последней встрече. Пациент начинает с обсуждения того же расследования, о котором мы говорили во время прошлых сеансов. Пациент сильно встревожен и все отведенные на прием пятьдесят минут уходят на обсуждение данного расследования – равно как и в прошлые разы. Я нервно чешу себе подбородок. Я и впрямь читаю личное дело пациента. Это, поди, является незаконным, а? Ведь нельзя же просто так совать нос в личные дела чужих людей, верно? Пациент сообщил, что на днях он сел и обстоятельно поговорил со своей подругой и все ей рассказал, но та отказалась слушать. Пациент сообщил, что он увидел в браузере компьютера своей подруги историю посещений, и та сильно его встревожила. Подруга заходила на сайты, где за деньги можно нанять человека, чтобы тот кому-нибудь угрожал или запугивал. Я хмурюсь. Угрожал? Пациент захотел встретиться со мной, потому что ему нужен совет, как ему дальше вести себя со своей будущей супругой. С тех пор, как они стали парой, его невеста периодически страдает навязчивыми страхами и фобиями. Из-за этого она принимает лекарства, но в последнее время ситуация ухудшилась. У подруги проблемы со сном, часто бывают истерики, и она твердит себе, что должна возобновить то, что пациент называет «расследованием». У подруги имеется теория, что ее родители – это не ее настоящие родители. Я делаю глубокий вдох. Напоминаю себе, что сейчас я, ни много ни мало, сижу и читаю личное дело Давида Фроста, где есть много подробностей, касающихся его жены Мадлен, которая, в свою очередь, придерживается теории, что ее родители – не настоящие. Весьма странная теория. И пугающая. Я закрываю документ и принимаюсь гуглить Мадлен Свенссон. В интернете очень много ее снимков. Она не медийная персона, но при этом ее лицо регулярно мелькает среди сливок стокгольмского общества. Кажется, она к тому же увлекается верховой ездой – на многих фотографиях она сидит верхом на темном жеребце. Возможно, даже участвует в соревнованиях. Она в самом деле излучает целеустремленность, свойственную наездницам – меня не удивит, если в детстве ей нравилось издеваться над сверстниками. Я захожу в поиск в разделе «Картинки», и он среди прочего выдает мне снимок, сделанный на церемонии открытия спа-комплекса «Ясураги». Облаченная в сине-белый пушистый халат, Мадлен позирует с подругой перед фотокамерой. Я долго всматриваюсь в лицо Мадлен. Нет никаких сомнений в том, что она красива. Классическая красота. И в то же время в ней есть некие отличительные черты. Высокие скулы, большие выразительные глаза, кривоватая улыбка. Странно, но я словно видела все это прежде. Ее лицо показалось мне знакомым еще тогда, когда я в первый раз увидела ее на вилле «Морская жемчужина». Но тогда я не придала этому значения. Теперь я вижу сходство. Это невероятное сходство. Быть может, я бы никогда не обратила на него внимания, если бы не другой случай, который засел у меня в голове и к которому я постоянно мысленно возвращаюсь всю последнюю неделю. Я подхожу к своей дорожной сумке, достаю из нее рабочую папку и нахожу в ней снимок совершенно другой женщины. Кладу снимок на кровать, а рядом пристраиваю телефон. Мой взгляд мечется между двумя разными фотографиями, словно я слежу за игрой в теннис. В голове начинает что-то проясняться. Что-то, что притаилось глубоко внутри с тех пор, как я в первый раз увидела Мадлен. Мне тогда показалось, что я ее узнала. И я действительно ее узнала. Есть что-то подозрительное в этой невесте с виллы «Морская жемчужина». В Мадлен Свенссон. Потому что она просто копия Лайлы Дамм. И тут в дверь номера внезапно раздается стук, и я подпрыгиваю от неожиданности на кровати. Глава двадцать седьмая При виде лица, которое я вижу, когда открываю дверь, мое тело пронзают электрические разряды. – Адам? Он приподнимает одну бровь. Локтем он небрежно опирается о косяк и выглядит разгоряченным, словно бегом бежал по лестнице до нашего с Рози номера. – Как… почему… когда… – Я ненадолго, Силла. Нам с тобой необходимо поговорить. Сейчас же. – Твоя мама сейчас в душе. – Благодарю за эту картину. Идем! Он хватает меня за руку и тащит прочь из номера. Спотыкаясь, я едва поспеваю за ним и слышу, как позади нас захлопывается дверь. Я разглядываю Адама в желтом свете коридорных светильников. Его темные волосы насквозь влажные от дождя. Даже замшевая куртка мокрая. Должно быть, снаружи льет как из ведра. – У тебя не было никаких причин приезжать сюда, – говорю я. – Мы с Рози не делаем ничего противозаконного. Я нервно притоптываю ногой на месте, надеясь, что Адам не заметит, как моя шея становится пунцовой. – То, что вы делаете… Адам замолкает, когда в коридоре появляется незнакомая женщина в банном халате. Слабо улыбнувшись нам, она заходит в свой номер, и мы киваем ей в ответ. После чего я устремляюсь по коридору дальше. – Идем, – говорю я Адаму. По широкой элегантной лестнице мы спускаемся в холл отеля, который сейчас гулко отзывается пустотой. Но нежный перелив колокольчиков по-прежнему не умолкает. Такое ощущение, что они его никогда здесь не выключают. Администраторы, случаем, не поглупеют от этих позвякиваний? – Если бы я мог, я бы запретил всякое общение между вами, – ворчит Адам, когда мы проходим мимо стойки регистрации. – Ты и моя мама – вы представляете друг для друга смертельную опасность. – Да брось! – Мне кажется, ты не понимаешь, Силла. То, чем вы занимаетесь – ненормально. Только мы собрались выйти через двери главного входа наружу, как внутрь ввалилась группа людей. Скорее всего, приглашенные на свадьбу гости, потому что у каждого в руках черный дорожный гардероб – должно быть, с вечерним платьем или костюмом. О боже – неужели здесь нигде нельзя побыть в покое? Какое-то время мы стоим и ждем, но вереница людей с вечерними нарядами, кажется, тянется от самой парковки. – Идем, – снова говорю я Адаму, и мы спускаемся по еще одной лестнице вниз. В спа, кажется, никого нет. Времени почти половина восьмого – скорее всего, большинство постояльцев уже закончили процедуры и вернулись в свои номера, чтобы привести себя в порядок перед ужином. – Не понимаю, в чем проблема, – тараторю я на ходу. – Что тебе так сильно мешает? – Мне мешает то, с какой беспечностью вы вмешиваетесь в работу полиции! Прошло всего несколько часов с тех пор, как мы были здесь. Я и Тилли. Вместе с криминалистом. Смерть Агнеты Вестерлунд – несчастный случай. Она захлебнулась. Поскользнулась, ударилась затылком о край ванны и, потеряв сознание, ушла под воду. Трагично, не спорю. Но совсем не редкость. – А откуда вам знать, что никто не… толкнул ее? И не удерживал ее насильно под водой? – С какой стати вы с матерью решили, что кто-то желал ей зла? – С такой, что… – Не трудись, я и без того знаю ответ. Потому что вы две не в меру любопытные проныры. Вы ничего не можете оставить в покое – всюду сунете свой длинный нос. Вас хлебом не корми, дай только заварить историю о преступлении, которого не было. Вам что, так сильно хочется, чтобы эта женщина оказалась убитой? Мы останавливаемся перед мужской раздевалкой. Дверь открыта и слышно, как в душе капает вода. Не считая этого, в помещении царит полная тишина. Такое чувство, что мы здесь совершенно одни. Я провожу рукой по своим спутанным волосам и твердо смотрю Адаму в глаза. – Разумеется, нам не хочется, чтобы она оказалась убитой. – Уверена? Я сомневаюсь, что могу тебе верить. – Что ты хочешь этим сказать? – Я думаю, что мы… – Я не собираюсь с тобой из-за этого ссориться, Адам. Нет уж, уволь. Я знаю, что мы любопытны, но если сейчас мы имеем дело только с несчастным случаем, а вовсе не с преступлением, то что плохого в том, если мы выясним кое-какие факты? Я – криминальный репортер. Рози – бывший полицейский. Чего ты так всполошился? Адам делает ко мне шаг, и внезапно я чувствую его горячее дыхание на своем лице. – Чего я так всполошился, спрашиваешь ты? В стене рядом с нами шумят трубы. На верхнем этаже раздаются чьи-то шаги. В остальном же совершенно тихо. Когда он делает ко мне еще один шаг, я уже могу услышать свое собственное дыхание. Не знаю, о чем он сейчас думает. Прежде мы уже говорили с ним на эту тему. Однажды мы даже из-за этого поругались. Когда я прошлым летом влезла в расследование обстоятельств гибели Каролины Аксен. Адам счел меня тогда глупой и безрассудной пигалицей, которая своим вмешательством затрудняет работу полиции.