Кап, кап, кап, кап… Рука у Лайлы болит. Пальцы кажутся неживыми, словно она всю ночь спала на них и отлежала. Когда она открывает глаза и оглядывается, то понимает, что действительно спала. Она сидит на грязном земляном полу – скорее всего, в каком-нибудь подвале. На стене под самым потолком виднеется крохотное окошко, загороженное куском картона. Но через щель в картонке все равно пробивается крохотный лучик света. Он падает на твердый замусоренный пол, словно сверкающий осколок надежды. Лайла смотрит на свою руку и тотчас же понимает, откуда боль. Кто-то приковал ее наручниками за запястье. Это кажется настолько невероятным, что она мысленно еще раз прокручивает эту фразу в голове: кто-то приковал меня наручниками за запястье. Все это кажется настолько абсурдным, что Лайла смеется. Не громким смехом, а легким девчачьим хихиканьем. Я сижу прикованная цепью в подвале. Вскоре хихиканье переходит в слезы. Тихие испуганные слезы струятся вниз по холодным щекам. Что произошло? Кто притащил ее сюда? Одно имя тотчас же всплывает у нее в голове. Леффе. Неужели это Леффе притащил ее сюда? Она всегда ощущала исходящие от этого человека дурные вибрации. Леффе на десять лет старше и работает барменом в «Пристани» – баре на Далагатан, куда Лайла и ее подруги часто заходят выпить вина, немного потанцевать и поглазеть на парней. Леффе постоянно флиртовал с ней, постоянно пытался пригласить ее выпить. Опасайся его, говорили ей подруги. Он – неприятный тип. Однако Лайла никогда не брала слишком много в голову. Но несколько недель назад, отправившись за покупками в универмаг, она заметила, как кто-то идет за ней следом. Какой-то мужчина. Когда она внезапно обернулась, то узнала его. Это был Леффе. Он подошел к ней, поздоровался, и они немного поболтали. «Надо же, ты тоже здесь?» Но его голос звучал фальшиво. Он следил за ней. Лайла была в этом уверена. Неужели это он запер ее здесь? Но в таком случае, зачем ему это надо? Что он собирается с ней сделать? Рука у Лайлы разболелась не на шутку. Как же хочется сорвать с себя браслет наручника. Очень неудобно держать руку на весу. Она кладет свободную руку на живот. Осторожно поглаживает его, ощущая растущую внутри жизнь. – Как вы там, мои дорогие? – всхлипывает она. – У вас все хорошо? И в этот момент издалека доносится звук чьих-то шагов. Пульс у Лайлы учащается. Эрик, думает она. Ведь это же не может быть Эрик?.. Эрик – отец детей Лайлы. Они познакомились в горах прошлой зимой, когда она с девчонками ездила туда кататься на лыжах. Он был высоким, симпатичным, с легкой щетиной на твердом подбородке. Лайла не смогла перед ним устоять. Поэтому, когда горнолыжный паб закрылся, они отправились к нему на квартиру. Их горячие тела всю ночь прижимались друг к другу, пока снаружи ревела пурга, закручивая вихри снежинок. Это была их единственная встреча. Лишь несколько месяцев спустя, когда Лайла снова была дома в Стокгольме и поздняя весна расцветала за окном, словно обещание будущего, только тогда она поняла, что той холодной ночью в горах произошло кое-что особенное. Эрик и Лайла обменялись номерами телефонов, но когда она попыталась до него дозвониться, то попала на лесопилку. Лайла до сих пор помнит, как закатила глаза в тот день. Надо же, сколько раз она давала ложные номера надоедливым парням, а теперь и ее саму точно так же провели. Неопределенность пугала. Лейла целыми днями бродила по своей квартире на Лунтмакаргатан и размышляла. Плакала. Звонила подругам. И в конце концов отправилась к гинекологу, чтобы тот подтвердил ее опасения. У нее еще была возможность сделать аборт. Уж больно некстати пришлась эта беременность. Она вовсе не планировала становиться мамой прямо сейчас. Кормить грудью кричащего младенца в тесной пыльной квартирке, вместо того чтобы гулять и веселиться со своими подругами. Она не хотела этого. Совершенно не хотела. И тем не менее недели шли, а Лайла все никак не могла собраться с духом и назначить дату аборта. Ей казалось, что природа сама позаботится об этом недоразумении. Она продолжала выбираться в город со своими подругами. Продолжала курить и пить шампанское, хотя знала, что не должна этого делать. Продолжала мечтать о Голливуде. Как-нибудь все само разрешится, постоянно думала она, но этого не происходило. А на повторном визите к гинекологу в конце мая кое-что случилось. Она лежала на кушетке, укрытая голубой простыней, на животе – зонд, и тут акушерка, показывая на экран, сказала: – Вид у них здоровенький. Сердце у Лайлы так и подпрыгнуло. – У них? – Да, у вас будут близнецы. Лайла, словно в трансе, не отрываясь смотрела на экран. Близнецы. Не один ребенок, а целых два. – Взгляните, они словно держат друг друга за ручки. Акушерка улыбалась. И Лайла улыбнулась ей в ответ. Хотя ей совершенно не хотелось этого делать. Ну спасибо, удружили, думала она. От двоих я точно никогда не избавлюсь. Дрожь вдоль позвоночника возвращает Лайлу обратно в реальность. Над головой раздается скрип. Следом – шаги. На лестнице. Кто-то спускается вниз – к ней. Ее сейчас стошнит. Через мгновение в дверном проеме появляется темный силуэт. Он едва различим во мраке. Лайла плачет. Что с ней будет? Неужели этот человек убьет ее? Или сделает что-то другое? Что-то, чего она даже вообразить не в силах? Но внезапно за спиной неизвестного вырисовывается еще один силуэт. Расширившимися от ужаса глазами Лайла смотрит, как к ней приближается некто поменьше ростом. Он на две головы короче первого и у него темные волосы, падающие на плечи. Это женщина. На краткий миг в сердце Лайлы вспыхивает надежда. Это не двое мужчин. Это мужчина и женщина. Но почему-то она по-прежнему не видит их лиц, лишь смутные очертания. – Как ты себя чувствуешь? – спрашивает женщина. При звуке ее слабого голоса Лайла вздрагивает. Почему-то он кажется ей знакомым. – Вы… вы должны отпустить меня. Пожалуйста. Я никому ничего не расскажу. Клянусь. И… Лайла лихорадочно думает. – У меня есть деньги. Вы можете отхватить неплохой куш! Никаких денег у нее нет и в помине – она просто не знает, что ей еще сказать. Женщина делает шаг вперед, следом – еще один. Ее лицо по-прежнему скрыто в угольно-черной, пахнущей землей темноте. Только сейчас Лайла замечает, что женщина что-то держит в руках. Поднос. Еда? Женщина ставит поднос на пол. – Здесь каша, два бутерброда и чай, – говорит она. Мужчина совершенно тихо стоит в нескольких шагах позади нее. Его силуэт кажется Лайле смутно знакомым. – Кушай хорошо. Очень важно, чтобы ты хорошо питалась. Если что-нибудь понадобится, зови нас, поняла? Голоса. Она не может видеть их лиц в темноте. Но она узнает их голоса. Нет. Это не могут быть они. Или могут? Женщина показывает на Лайлу. Точнее, на живот Лайлы. После чего парочка поворачивается к ней спиной, поднимается вверх по скрипучей лестнице и исчезает за дверью. Лайла смотрит на серую комковатую кашу. На круглые бутерброды с тонкими ломтиками сыра. По ее щеке сбегает слеза и со стуком приземляется на цветастый пластиковый поднос. Теперь Лайла понимает, почему она здесь. И ей знакомы те, кто удерживает ее в плену. Глава тридцатая Портраш, Северная Ирландия Элла бредет по дороге, тянущейся вдоль местного пляжа. Холодно, промозгло, и волны с шумом накатывают на темный песок. Синди. Синди. Синди. Синди и Минди. Детство Эллы было таким же серым, как небо сейчас над ее головой. Мать с ее пристрастием к выпивке, постоянно пропадающий на работе отец. Но одно утешение у нее все-таки имелось. Утешение, которое всегда было с ней. Ее сестра. Мадлен. Близнецы, они были друг у друга, и этого было у них не отнять. Они понимали друг дружку, читали мысли друг дружки. Всегда. Не то что сейчас – теперь-то они едва разговаривают. Но в детстве сестры были словно один человек. И когда будни в этой дряхлой развалюхе, их крохотном таунхаусе в Тэбю, становились совсем уж беспросветными, они вместе уносились в мир своих грез. Они придумывали себе персонажей и проживали за них их жизни, словно играя роль. Мадлен была Синди, а Элла – Минди. В своих фантазиях они были двумя успешными леди, у ног которых лежал весь мир. В будущем все так и будет. Они станут красивыми, успешными и популярными. Так оно и случилось. Элла стала известной актрисой. Мадлен – хорошо оплачиваемым продюсером в телевизионной компании. Элла стала той Минди, которую представляла себе в детстве. Ну а Мадлен, соответственно, Синди. Синди, которая наняла сталкера, чтобы шпионить за своей сестрой. Глава тридцать первая