– Вроде того. Хотя сестра уже была беременна. Я поговорила об этом с Лайлой, объяснила ей, что, возможно, эта пара куда лучше подойдет для воспитания ее детей, чем она сама. И что они предлагают ей сто тысяч крон. По тем временем деньги немалые, скажу тебе. – Хорошо. А что Лайла? Ингрид отпила еще немного из своей чашки. Что-то такое темное полыхнуло в ее глазах. – Моя сестра, как я уже сказала, была чрезвычайно эгоистичной особой. И если что-то и могло ее прельстить, то только деньги. – Так она согласилась? – Вначале да. Но она захотела сто пятьдесят тысяч крон. Я ей сказала, что Карин и Роджер, скорее всего, никогда не потянут такой суммы. Но когда я рассказала об этом Роджеру, тот не думая тут же ответил: «Без проблем». Теперь ты понимаешь, в каком отчаянном положении он находился? Насколько они оба были несчастны? Я осторожно кивнула: – Но… я одного не понимаю. Если все так, как вы говорите, то все должно было разрешиться мирно. – Да, – проговорила Ингрид. – Сначала так оно и было. Мы решили пообедать все вместе, вчетвером, дома у Роджера и Карин в Тэбю. Чтобы они и сестра познакомились друг с другом. На тот момент Лайле оставалось всего несколько недель до родов. Мы все распланировали. Лайла родит дома у Роджера и Карин. Ведь что ни говори, Карин – акушерка, а Роджер – врач. А Лайла, если ее начнут спрашивать, скажет всем, что у нее случился выкидыш. Потом она получит сто пятьдесят тысяч крон. И на этом все закончится. Снаружи завывает ветер. Волны тщетно бьются о скалы. – Но? – Но она передумала. – Лайла? – В этом вся моя сестра. Чистой воды эгоистка. Роджер и Карин пригласили нас на ужин, мы сидели у них на кухне, все шло так замечательно… когда Лайле словно шлея под хвост попала. Дом показался ей неприятным и сидящие перед ней люди – тоже. И деньги внезапно утратили для нее всю свою привлекательность. Она отказалась рожать детей в этом доме. И отдавать их в руки Роджера и Карин тоже. В общем, она удрала. А я осталась сидеть. Пока Карин билась в истерике, а Роджер просто сидел и безучастно смотрел на жену. Все, что я могла, это извиниться, что я и сделала. После чего ушла, посчитав, что на этом все и закончилось. У меня начинает понемногу скручивать живот. Я уже чувствую, что будет дальше. – Но несколько дней спустя… поздно вечером… в общем, у меня в доме раздался звонок. Это был Роджер. И он был в панике. Он… он звонил из телефонного автомата где-то в пригороде. И он сказал… что похитил ее. Что они с Карин все равно собираются осуществить свой план. – И что вы ему сказали? – Если бы ты только знала, Силла, сколько мыслей промелькнуло у меня в мозгу в тот момент. Я была растеряна. И испугана. И все же я помню, как произнесла эти слова: «Вы можете воспользоваться погребом на нашем участке на Буллхольмене». – Вы помогли им? – Нет. Я лишь позволила им какое-то время пожить здесь, в нашем летнем домике. Господи, да эта женщина совсем больная. Больше всего мне хочется заорать на нее что есть мочи. Да как ты могла так поступить? Как вообще можно так поступать с людьми? Неважно, в каком отчаянии ты находишься. И как сильно ты ненавидишь свою сестру. Но так делать нельзя! – То есть вы… предали свою сестру? – Я была очень зла на нее, Силла. Я была чертовски зла. Лайла была такой эгоисткой. Она не заслуживала иметь детей. И в довершение всего она нарушила свое обещание. Она перечеркнула их мечты и надежды. Моя сестра родилась вовсе не для того, чтобы стать матерью, Силла. В мире Лайлы было место лишь для Лайлы и ни для кого другого. И потом, все уже было решено. Роджеру и Карин нужны были дети. А моя сестра их не заслуживала. Мое сердце колотится, грохотом отдаваясь в ушах. Слышит ли она себя? Мне становится дурно. Вот-вот стошнит. – Выходит, Лайла родила Эллу и Мадлен здесь, в этом домике? – Да. А точнее, в погребе на участке. Это было единственное достаточно укромное местечко. В детстве нам никогда не разрешалось туда спускаться. Наверное, наши родители думали, что нам так понравится, что мы не захотим оттуда вылезать. Но здесь погреб пришелся как нельзя кстати. Эта часть острова пустует, особенно осенью, а Роджер и Карин жили в маленьком таунхаусе в Тэбю. Там любой мог услышать крики моей сестры. – Вы знали, что они собираются ее убить? – спросила я. Ингрид удивленно воззрилась на меня: – Знала ли я? Конечно, нет. Я просто позволила судьбе идти своим чередом. И потом, я не думаю, что они хотели ее убить. Это не входило в их планы. Но они заключили договор. И не могли просто так позволить ей уйти. – Вы должны были понимать, что они не отпустят ее после родов. – Роджер и Карин вовсе не были психопатами. Равно как и убийцами. Они были просто отчаявшимися людьми. – И все же… она умерла здесь, внизу? Взгляд Ингрид ясно дает мне понять, что я права. – Как? – Истекла кровью. После родов. Карин помогла ей разрешиться от бремени, но после они, должно быть, оставили ее одну. Стены здесь такие толстые, что криков никто не услышал. И Лайла… Ингрид замолкает. Меня же буквально всю трясет от злости. – И все эти годы ты покрывала их, – не выдерживаю я. – Зачем же ты живешь сейчас здесь? Зачем ты вообще продолжаешь приезжать в это место после… после всего, что здесь случилось? – Потому что это часть моего прошлого. Прошлого, от которого я не в силах сбежать и которое раз за разом зовет меня обратно. Оно словно связывает меня с этим местом. Станешь старше – поймешь. Мое сердце совершает кульбит, когда я внезапно чувствую, что одна рука выскользнула из петли за спиной. Все мое существо охватывает страх. Заметила ли она, что я освободилась от веревки? Я должна отвлечь ее. Пусть продолжает говорить дальше. – Но при чем здесь Агнета Вестерлунд? Вид у Ингрид делается удивленным. Она делает еще один глоток из своей чашки. – Ведь это вы ее убили, – настаиваю я. – То была не судьба, а вы. Ингрид молчит. – Все только потому, что Мадлен нашла вас? Сначала ничего не происходит. Но потом Ингрид кивает: – Да. Я помню тот день прошлой осенью, когда Мадлен постучалась в мою дверь. Я едва могла поверить своим глазам. Я словно увидела привидение… Я словно увидела… Она не произносит его вслух, но имя Лайлы повисает во влажном воздухе кухни. – Каким-то образом она все узнала. И не спрашивай меня как. Я-то думала, что Карин и Роджер те еще педанты. Думала, у них хватит ума замести за собой следы. Но что-то они упустили. Потому что Мадлен знала, что она ребенок Лайлы. И поэтому познакомилась со мной. Несколько раз навещала меня. Ведь я, как ни крути, ее родная тетя. Она любила это повторять. Она… конечно же, она понятия не имела о том, что я знаю, что случилось с Лайлой. – Она рассказывала вам, что ходила к психотерапевту? – Каждый раз при встрече. Очевидно, этот чудесный психотерапевт и постарался. Пробудил воспоминания. Вытащил из нее эту историю и еще кучу всякого дерьма. Агнета. Агнета Вестерлунд. В последний раз Мадлен явилась сюда несколько недель назад, чтобы пригласить меня на свадьбу. Она решила отметить ее на этом острове. Неподалеку от дачи, где ее настоящая мама проводила в детстве свои летние каникулы. И, разумеется, ее психотерапевт тоже была приглашена. Потому как очень сильно ей помогла. Меня же Мадлен попросила не говорить, кто я есть на самом деле. Посоветовала даже фамилии своей не называть, но я, конечно, отказалась. С какой стати мне быть гостем на ее свадьбе? – Но вы все же занервничали? Потому что туда собиралась Агнета? – Я поискала ее в интернете и довольно быстро поняла, что она за человек. Алкоголичка. Я не могла положиться на алкаша, Силла. Кто знает, что она может сболтнуть по пьяни? – И вы… Ингрид кивает. – Мне просто повезло, что вилла «Морская жемчужина» сравнительно недавно открылась и ее еще не успели толком обустроить. На деле это старый скрипучий дом, а вовсе не современный отель. Куда ни взглянешь – ни одной камеры наблюдения. С тем, чтобы проникнуть в номер Агнеты, у меня не возникло никаких проблем. То обстоятельство, что она лежала в ванне, еще больше облегчило мне задачу. В противном случае даже не знаю, что бы я сделала – наверное, не осмелилась бы. – Вы убили ее. Порыв ветра заставляет оконные стекла задребезжать, а нас с Ингрид одновременно подпрыгнуть на стульях. Ингрид откашливается и встает. – Нам пора идти. И берет молоток, которым меня оглушила. – Куда? – К скалам. О господи. К морю. Ингрид направляется ко мне, чтобы проверить мои развязанные руки. Я смотрю, как она приближается ко мне, шаг за шагом. Что же мне делать? Я должна как-то отвлечь ее. – Ингрид. Она останавливается прямо передо мной. Мои мысли путаются, что же, черт возьми, такое сказать? Что бы такое придумать? Неожиданно возникшая идея не кажется мне разумной, но это единственное, что приходит в голову. Я киваю на пространство за спиной Ингрид. И дрожащим голосом шепчу: – Смотри, твоя сестра. Ингрид, словно вспугнутый зверь, резко оборачивается. Я же, не теряя времени даром, высвобождаю обе руки, хватаю со стола чашку с горячим чаем и, отскочив в сторону, швыряю чашку в голову Ингрид.