Дыхание девушки стало прерывистым. Она затараторила быстрым шепотом: — Мое имя — Пух Ивы, я — дочь Хань Юнханя, ваша честь! Отец послал меня к вам, на него напали, он ранен и просит вас поскорее прийти. Он сказал мне, что лишь ваша честь должны знать об этом, дело чрезвычайно важное! — Кто же напал на вашего почтенного отца? — спросил судья в замешательстве. — Тот, кто убил Цветок Миндаля, ту бедную куртизанку! Пожалуйста, пойдемте к нам, ваша честь, это недалеко. Судья зашел во внутренний двор. Он сорвал с куста, что рос у стены, две красные розы. Затем снова вышел в переулок, запер калитку и протянул цветы девушке. — Воткните себе в волосы, — приказал он, — и указывайте дорогу к своему дому. Девушка исполнила его приказание и тронулась вдоль по переулку. Судья следовал за ней на расстоянии нескольких шагов. Если бы ночная стража или запоздалый прохожий встретили их, то подумали бы, что это «ночная бабочка» ведет к себе гостя. Очень скоро судья и девушка подошли к роскошным воротам особняка Хань Юнханя. Девушка торопливо обвела судью вокруг дома и подошла к дверям, ведущим на кухню. Она вытащила из-за пазухи маленький ключ и отперла дверь. Они пересекли небольшой садик и оказались у бокового флигеля. Пух Ивы открыла дверь и жестом пригласила судью войти. Всю заднюю стену небольшой, но богато обставленной комнаты занимало широкое ложе из резного сандалового дерева. На нем среди множества мягких шелковых подушек лежал Хань. Свеча в серебряном подсвечнике, стоящая на чайном столике у окна, освещала его бледное лицо. Увидев человека в столь неподобающем одеянии, он испуганно вскрикнул и хотел приподняться. — Не пугайтесь, это я, ваш судья, — торопливо сказал судья Ди. — Куда вы ранены? — Его сильно ударили в висок, ваша честь, — сказала Пух Ивы. Когда судья опустился на табурет рядом с ложем, она подошла к чайному столику и взяла полотенце из таза с горячей водой. Обтерев им лицо своего отца, она указала на его правый висок. Судья Ди наклонился вперед и увидел страшный багровый кровоподтек. Пух Ивы осторожно приложила к виску горячее полотенце. Теперь, когда она скинула свою черную накидку, судья увидел, что она очень красива и изящна. Нежный взгляд, который она бросила на отца, свидетельствовал о ее любви и заботе. Хань смотрел на судью широко открытыми, несчастными глазами. Он очень изменился со времени их сегодняшней встречи — от его былой надменности не осталось и следа. Под глазами лежали тяжелые мешки, вокруг рта обозначились морщины. — Я очень благодарен вам, ваша честь, — прошептал он, — что вы столь скоро посетили мой дом. — Он бросил тревожный взгляд на дверь и окно и прошептал еще тише: — Это люди из «Белого лотоса»! Судья Ди выпрямился на своем табурете. — Какого еще «Белого лотоса»? — воскликнул он недоверчиво. — Быть того не может! Этих бунтовщиков уничтожили много лет назад. Хань медленно покачал головой. Пух Ивы подошла к столику, чтобы заварить чай. Судья пристально посмотрел на хозяина дома. «Белым лотосом» звалось тайное общество заговорщиков, раскинувшее свою преступную сеть по всей стране. Его целью было свержение императорской династии. Движение возглавляли недовольные из высших чиновников, утверждавших, будто Небеса явили им некие знамения. И из этих знамений будто бы явственно следовало, что Небесное Право правящей императорской династии совершенно исчерпано и следует основать новую. Огромное количество болезненно честолюбивых, исполненных порока чиновников, главарей разбойничьих банд, дезертиров и бывших каторжников вступили в ряды «Белого лотоса», имевшего свои отделения по всей империи. Их коварные планы стали известны властям, своевременно принятые суровые меры подавили заговор в зародыше. Главари бунтовщиков были казнены вместе с семьями, все члены преступного общества были приговорены к смерти. Несмотря на то, что все это случилось еще в предыдущее царствование, попытка переворота потрясла всю империю, и даже теперь мало кто отваживался упоминать это опасное и ужасное наименование. Впрочем, судья никогда не слышал о попытках возродить это злодейское движение против правящей династии. — Так что же все-таки произошло? — спросил он. Пух Ивы протянула чашку чая судье, а другую отдала своему отцу. Хань жадно осушил чашку и начал рассказывать: — После ужина я обычно недолго прогуливаюсь перед буддийским храмом, наслаждаясь вечерней прохладой. Я всегда выхожу один. Сегодня, как и всегда, там было весьма малолюдно. Когда я проходил мимо ворот храма, навстречу мне попался паланкин, который несли шесть носильщиков. Вдруг сзади на голову мне набросили тяжелую ткань. Я даже не успел ничего понять — мне завязали руки за спиной и подняли в паланкин. Ноги мои тоже связали веревкой. Судя по всему, паланкин несли очень быстро. Я ничего не слышал из-под плотной накидки и чуть не задохнулся. Я стал лягать стенку паланкина, тогда кто-то немного ослабил накидку, и я смог дышать свободнее. Точно не знаю, как долго продолжалось наше путешествие, думаю, около часа. Затем паланкин опустился на землю. Двое мужчин грубо схватили меня и понесли вверх по лестнице. Я услышал, как отворилась дверь. Меня опустили на землю, разрезали веревку на лодыжках и втолкнули внутрь помещения. Там меня посадили в кресло и сдернули тряпку с головы. Хань глубоко вздохнул. — Я обнаружил, что сижу за квадратным столом из черного дерева, в маленькой комнате. Напротив сидел мужчина в зеленом платье, плечи и голову его скрывал белый капюшон с прорезями для глаз. Ошеломленный, заикаясь, я стал протестовать. Но человек сердито ударил кулаком по столу и... — Какая у него рука? — перебил его судья Ди. — Не знаю, ваша честь. На нем были толстые охотничьи перчатки. Вообще не было никаких признаков, по которым я смог бы его опознать. Зеленое платье свободно висело на нем, делая его фигуру мешковатой, капюшон приглушал голос. Он оборвал мои протесты: «Это предупреждение тебе, Хань Юнхань! Той ночью танцовщица поведала тебе кое-что, чего не должна была говорить. Ты знаешь, что с нею стало. Ты очень мудро поступил, Хань, ничего не сказав судье, очень мудро! «Белый лотос» весьма могуществен, что доказала казнь твоей любовницы Цветка Миндаля!» Хань потрогал кровоподтек на виске кончиками пальцев. Пух Ивы поспешила к нему, но он покачал головой и продолжил жалобным голосом: — Я не имел ни малейшего понятия, о чем этот человек толкует, ваша честь! Танцовщица — моя любовница, подумать только! Да вы сами знаете, что на той пирушке она почти не разговаривала со мной. Я рассердился, услышав от него такую нелепость, а он засмеялся. Смех его, доложу я вам, звучал сквозь маску очень зловеще! «Не лги, Хань! — прошипел он. — Это бесполезно. Забыл, что ли, что она тебе сообщила? Послушай! Она сказала: я должна с вами встретиться! Опаснейший заговор зреет в городе!» Когда я взглянул на него, ошарашенный подобной несуразицей, он продолжил с гнусным смешком: «Тебе нечего ответить, Хань? Учти, «Белому лотосу» все известно! И мы, как ты видишь, способны на все. Внемли моему приказу и забудь ее слова. Так будет лучше!» Он подал знак тому, кто стоял за моей спиной, и добавил: «Помоги этому распутнику забыть все и не будь излишне вежлив!» Я получил страшный удар по голове и потерял сознание. Хань глубоко вздохнул и закончил рассказ: — Когда я пришел в себя, то увидел, что лежу у задней калитки своего дома. К счастью, вокруг никого не было. Я с трудом поднялся, и мне удалось добраться до своего кабинета. Я позвал свою дочь и приказал ей немедленно идти к вам, ваша честь. Но никто не должен знать о том, что я вам рассказал! Речь идет о моей жизни! Я убежден, что у «Белого лотоса» везде есть свои шпионы, даже в суде! Хань откинулся на подушки и закрыл глаза. Судья Ди в задумчивости потер лоб и сказал: — Опишите комнату! Хань открыл глаза. Он наморщил лоб и задумался. — Я мог видеть только ту часть, которая находилась передо мной. У меня сложилось впечатление, что я нахожусь в небольшой шестиугольной комнате. Можно было подумать, что это садовый павильон, но воздух там был слишком спертым. Единственный предмет обстановки, кроме стола, запомнившийся мне, — это бюро у стены, за стулом, где сидел человек в капюшоне. Еще, мне кажется, там были выцветшие зеленые драпировки на стенах. — Вы имеете представление, — спросил судья Ди, — в каком направлении вас несли похитители? — Очень смутное, — ответил Хань. — Сначала я был настолько ошеломлен нападением, что не обратил на это внимания, но уверен, что в основном мы придерживались восточного направления. Я думаю, сначала мы спускались по склону, а остальные три четверти пути двигались по равнине. Судья Ди поднялся; рану в боку пощипывало; ему хотелось скорей вернуться домой. — Ценю, что вы незамедлительно доложили мне обо всем! — сказал он. — Я склонен считать, что кто-то над вами подшутил. У вас есть враги, которые могут отважиться на столь бесцеремонную шутку? — У меня вообще нет врагов! — возмущенно воскликнул Хань. — И какая тут может быть шутка? Позвольте заверить вас, что тот тип говорил совершенно серьезно! — Думаю все же, что это была только шутка, — спокойно возразил судья Ди. — Дело вот в чем. Я пришел к выводу, что танцовщицу убил кто-то из гребцов. Среди них я приметил одного негодяя, которому было явно не по себе во время допроса. Наверное, будет лучше всего допросить его со всей строгостью. Лицо Ханя просветлело. — Разве я не говорил вам того же, ваша честь? — воскликнул он с нескрываемым торжеством. — Как только мы услышали об убийстве, я и мои друзья сразу поняли, что убийца — один из гребцов. Да, теперь-то я понимаю, что мое похищение — всего лишь дурацкая и жестокая шутка. Я поразмыслю, кто бы мог проделать со мной этот трюк. — И я со своей стороны попробую что-нибудь разузнать об этом, — ответил судья. — Очень осторожно, само собой. И если что-нибудь станет мне известно, то немедленно дам вам знать. Хань выглядел очень довольным. Улыбнувшись, он сказал своей дочери: — Привратник уже спит, так что проводи его превосходительство до главных ворот, доченька! Не подобает правителю нашего уезда покидать этот дом, словно вору, через заднюю дверь. Он скрестил пухлые руки на животе и с глубоким вздохом откинулся на подушки. Глава 10 Очаровательная девица показывает судье семейные реликвии; доверительный разговор под надзором Будды Пух Ивы кивком головы позвала за собой судью Ди, и они вышли в очень темный коридор. — Я не рискнула зажечь свечу, — прошептала девушка, — рядом спят жены отца. Но я проведу вас и так. Судья почувствовал, как ее маленькая ладонь нащупала его руку. Она потянула его за собой; шелковое платье коснулось его одежды, и Ди почувствовал, что от девушки исходит тонкий аромат орхидей. Когда они очутились в большом, выложенном каменными плитами внутреннем дворе, Пух Ивы отпустила его руку. Двор был залит лунным светом. Судья заметил справа от себя полуоткрытую дверь. Луч света исходил из нее. Густой запах индийских благовоний висел в неподвижном воздухе. Судья остановился и спросил девушку: — Мы можем пройти туда так, чтобы нас никто не заметил? — Да, — ответила Пух Ивы. — Это — наша домашняя часовня, посвященная Будде, ее строил мой прадед. Он был благочестивый буддист и оставил строгий наказ, чтобы лампада на алтаре горела и днем и ночью и чтобы эта дверь никогда не запиралась. Там никого нет, не хотите ли заглянуть внутрь? Несмотря на усталость, судья Ди с готовностью согласился. Он подумал, что не следует упускать возможности побольше разузнать об авторе загадочной задачи по вэйци. Большую часть часовенки занимал массивный алтарь из кирпича, примыкавший к задней стене. На передней стенке алтаря висела квадратная плита из зеленого нефрита, больше четырех чи в длину и ширину, с резной надписью. Венчала алтарь прекрасная позолоченная статуя Будды, сидящего, скрестив ноги, на троне в виде лотоса. В полумраке, под самым потолком, судья едва различал его безмятежно улыбающееся лицо. На стенах часовни были изображены эпизоды из жизни Будды. На полу перед алтарем лежала круглая подушечка для удобства молящихся. Масляная лампа стояла на изящно сработанной чугунной подставке. — Эта часовня, — сказала Пух Ивы с явной гордостью, — была построена под руководством моего прадеда, очень мудрого и доброго человека. В нашей семье о нем сохранились настоящие легенды. Он никогда не принимал участия в литературных экзаменах, предпочитая жить здесь в уединении и посвящать весь досуг своим весьма разнообразным занятиям. Поэтому люди прозвали его отшельник Хань. Судье понравилось, с каким воодушевлением девушка рассказывает о своем прадеде. Теперь так мало молодых женщин, чтущих семейные традиции. — Я, кажется, припоминаю, — сказал он, — что отшельник Хань был еще и великим игроком в вэйци. Вы и ваш отец, наверное, тоже увлекаетесь вэйци? — Нет, ваша честь, — ответила девушка, — мы любим карты и домино. Вэйци отнимают слишком много времени, и в них можно играть только вдвоем. Ваша честь заметили эту надпись, вырезанную на нефрите? У отшельника Ханя были золотые руки; он был в том числе и искусным резчиком. Он сам вырезал эту надпись. Судья подошел к алтарю и прочитал вслух: