— Эти люди, — сказал судья Ди, — двое моих помощников. Ты будешь помогать им, используя свои знания, а они, в свою очередь, расскажут тебе о работе в суде. Дао Гань поклонился каждому из помощников. Цзяо Тай посмотрел на игрока сверху вниз с непонятным выражением, а Ма Жун похлопал его по худому плечу и воскликнул, чрезвычайно довольный: — Пойдем вниз, приятель! Ты научишь меня своим трюкам с костями! Цзяо Тай снял нагар со свечи, пожелал судье доброй ночи и последовал за Ма Жуном и Дао Ганем. Теперь, после рассказа Дао Ганя, судья понял, что история Ханя может быть правдой. Хоть они и не нашли загородный дом, куда тот был унесен, судья снова стал допускать, что «Белый лотос» действительно плетет свои жуткие сети подкупа и предательства. Ханьюань — небольшой, уединенный городок, но он занимает удобное положение рядом с сердцем империи — столицей. Весьма возможно, что Ханьюань — место, где расположен центр заговора. Вот почему сразу после своего приезда судья подсознательно ощутил эту давящую атмосферу тайного зла. Теперь он знал, что каждый из гостей пирушки, заданной в его честь на цветочной лодке, мог по губам танцовщицы прочесть все, что она ему сказала. Любой из них мог быть членом «Белого лотоса», и любой мог разделаться с ней. Вполне возможно, Хань Юнхань невиновен, но он же может и возглавлять заговор. И Лю Фэйпо тоже! Его огромное богатство, частые разъезды по стране, обида на правительство из-за несданных экзаменов — все это указывало на него как на наиболее вероятного руководителя заговорщиков. О Небо, да вся эта компания на цветочной лодке могла сговориться, чтобы убить куртизанку! Судья сердито тряхнул головой: страшная угроза «Белого лотоса» уже оказала на него свое действие — он не может мыслить логично. Он должен еще раз, с самого начала переосмыслить все факты... Свеча зашипела. Судья со вздохом встал, снял верхний халат и шапку и вытянулся на деревянной лежанке. Глава 13 Советник Хун подозревается в недостойных намерениях; лжемонах задержан вместе сос воим пленником На следующий день, на рассвете, судья Ди и трое его помощников покинули приграничную деревню. Ехали они довольно быстро и к полудню были уже в городе. Судья прошел прямо в свои покои, принял горячую ванну и облачился в летнее платье из тонкого синего хлопка. Затем он отправился в кабинет и представил советнику Хуну Дао Ганя. Вскоре пришли Ма Жун и Цзяо Тай, и все четверо разместились на табуретах перед столом судьи Ди. Судья мысленно отметил, что Дао Гань ведет себя скромно, как и подобает новичку, но без излишнего подобострастия. Очевидно, этот странный человек умел приспособиться к любой ситуации. Судья Ди рассказал Хуну, что они не нашли никакого загородного дома, но что версия Дао Ганя открывает перед следствием новые возможности. Затем он приказал советнику дать отчет о том, что произошло в их отсутствие. Хун вытащил из рукава листок с записями. — В архивах есть только несколько документов, касающихся главы гильдии Вана, — сказал он. — Это отметки о регистрации его детей, записи о взимании налогов и тому подобное. Но наш старший писец знает его довольно хорошо, и он рассказал мне, что Ван очень богат — он владелец двух самых больших в городе лавок золотых и ювелирных изделий. Он, похоже, весьма неравнодушен к вину и женщинам, но считается надежным партнером в делах и пользуется всеобщим доверием. В последнее время Ван испытывал какие-то денежные затруднения: он был вынужден отложить платежи крупных сумм, которые должен торговцам, поставляющим ему золото, но так как им известно, что он всегда быстро возмещает свои потери, они не проявляют никакого беспокойства. У Су тоже хорошая репутация. Правда, люди сожалеют, что он так сильно влюбился в куртизанку Цветок Миндаля, которая не оказывала ему никакого ответного внимания. Су был очень этим подавлен. Все говорят — это к лучшему, что она умерла: люди надеются, что Су переживет это несчастье и подберет себе достойную пару. Советник заглянул в свои записи. — Затем я прогулялся по улице, где живет Ван Ифань. Его не очень-то любят. Люди считают, что он не слишком честный человек, умеющий обстряпать выгодное для себя, но невыгодное для других дельце. Он — что-то вроде подручного у Лю Фэйпо, иногда собирает за него мелкие задолженности. Естественно, я не хотел расспрашивать в лавках о его дочери, чтобы не вызвать нежелательных домыслов. Я завязал разговор с одной старухой, которая торговала на углу улицы румянами, гребешками и пудрой. Такие торговки часто бывают в женских покоях и всегда знают, что там происходит. Я спросил, не знакома ли ей дочь Вана. Советник взглянул на судью и продолжил с некоторым смущением: — Старуха тут же сказала: «О, ты весьма прыток для своих лет, господин! Что ж, она берет две связки медяков за вечер и четыре за всю ночь, но господа всегда остаются очень довольны!» Я сказал ей, что мое ремесло — сватовство, что я действую от имени бакалейщика из западного квартала и что люди хорошо отзывались о девице Ван. «Эти дурни из западных кварталов никогда не знают, о чем болтают! — презрительно ответила сводня. — Всем известно, что после смерти своей матери она загуляла! Ван попытался продать ее доктору Цзяну, но тот оказался не дураком. Теперь она сама подрабатывает, а ее папаша закрывает на это глаза — он так скуп, что, похоже, даже рад тому, что не должен ее обеспечивать». — Значит, этот наглый мошенник лгал во время судебного разбирательства! — возмущенно воскликнул судья Ди. — Он еще пожалеет об этом! Хорошо, а как обстоят дела с Лян Фэном? — Лян Фэн показался мне умным юношей, — ответил Хун. — Я вместе с ним просидел над счетами около двух часов. Все указывает на то, что советник распродает свое имущество за бесценок, чтобы быстро получить большое количество золота. Но мы не смогли проследить, что он делает с добытыми деньгами. И мне хорошо понятно беспокойство его секретаря. Дао Гань, который до сих пор внимательно слушал, заметил: — Говорят, что цифры никогда не лгут, ваша честь, но ничто так не далеко от правды, как это утверждение. Все зависит от того, как их подать. Может быть, племянник подтасовал счета, чтобы скрыть собственные злоупотребления? — Такая возможность приходила мне в голову, — сказал судья. — Очень неприятная ситуация. — Когда мы сегодня утром возвращались в город, — сказал Дао Гань, — Ма Жун рассказал мне о деле «Лю против Цзяна». Точно ли известно, что в буддийском храме не живет никто из монахов? Судья Ди вопросительно посмотрел на Ма Жуна, и тот немедля ответил: — Совершенно точно, я обыскал весь храм, включая и сад. — Странно, — сказал Дао Гань. — Когда я недавно был в городе, то проходил мимо этого храма и видел монаха, который стоял за колонной у ворот и, вытянув шею, заглядывал внутрь. Поскольку я очень любопытен, я подошел к нему, чтобы посмотреть, что его там заинтересовало. Он испуганно глянул на меня и тотчас ушел. — Он был бледен и изможден? — взволнованно спросил судья Ди. — Нет, ваша честь, — ответил Дао Гань, — это был здоровенный детина. Честно признаться, он не очень-то походил на настоящего монаха. — Тогда это не тот человек, которого я видел из окна комнаты для новобрачных, — сказал судья. — У меня есть для тебя работа, Дао Гань. Мы знаем, что, когда Мао Юань уходил из дома доктора Цзяна, он уже получил деньги, и еще нам известно, что он любил выпить и поиграть в азартные игры. Возможно, он был убит из-за денег — мы не нашли у него ни монеты. Ты знаешь о моих подозрениях, что доктор Цзян замешан в убийстве плотника, но мы должны рассмотреть все версии. Обойди все притоны города и порасспрашивай о Мао Юане. Я уверен, ты знаешь, как разыскать подобные заведения. Ты, Ма Жун, сходи в харчевню «Красный карп» и спроси предводителя нищих, в какое место Шангпея уехал Мао Лу. В харчевне, торгующей лапшой, он уже упоминал его, но я забыл, как оно называется. Хун, какие дела нужно рассмотреть на дневном заседании суда? Советник и Цзяо Тай разложили на столе несколько стопок документов, а Ма Жун и Дао Гань вместе вышли из кабинета. Во дворе Дао Гань сказал Ма Жуну: — Я рад, что могу приступить к расспросам о плотнике прямо сейчас. На дне общества новости распространяются очень быстро, и скоро всем станет известно, что я работаю в суде. Кстати, а где эта харчевня «Красный карп»? Я думал, что хорошо знаю город, но я никогда не бывал там. — Ты ничего не потерял, — ответил Ма Жун. — Это грязный притон за рыбным базаром. Желаю удачи! Дао Гань отправился на западную окраину города. Он прошел через лабиринт узких улочек и остановился перед овощной лавкой. Осторожно пробравшись между кадками с маринованной капустой, он поздоровался с хозяином и поднялся по лестнице наверх. Наверху было темно. Дао Гань на ощупь пробрался вдоль заросшей паутиной стены до двери, распахнул ее и остановился, разглядывая полутемную комнату с низким потолком. Двое мужчин сидели за круглым столом, в котором было сделано углубление для метания костей. Один — толстяк с неподвижным лицом и почти наголо остриженной головой — был хозяином притона. Второй был тощим косоглазым парнем. Люди с подобным нарушением зрения очень полезны в игре в качестве специальных подглядчиков. Шулер не может понять, наблюдают за ним или нет, когда рядом сидит подобное косоглазое чучело. — А вот и брат Дао, — сказал толстяк без особой радости. — Ну, что ты застрял в дверях — проходи! Еще слишком рано для игры, но скоро все соберутся. Дао Гань ответил толстяку: — Я вообще-то спешу — забежал узнать, не здесь ли плотник Мао Юань. Я хотел получить с него деньги — он мне задолжал. Оба сидящих от души рассмеялись. — В таком случае, — сказал хозяин заведения, — тебе придется идти далеко, братец. До владений самого Правителя ада. Ты разве не знаешь, что старик Мао умер? Дао Гань разразился цветистой руганью и сел на шаткий бамбуковый стул. — Как не везет! — сердито сказал он. — Надо же ему было помереть в тот момент, когда мне нужны деньги. Что случилось с этим ублюдком? — Об этом болтает весь город, — ответил косоглазый. — Его нашли в буддийском храме с такой дыркой в башке, что туда влез бы целый кулак. — Кто это сделал? — спросил Дао Гань. — Я бы нашел этого парня и шантажом заставил его заплатить мне с лихвой. Толстяк подтолкнул соседа локтем, и оба опять расхохотались. — Что тут смешного? — вскипел Дао Гань. — Видишь ли, дружище, дело в том, что в убийстве замешан Мао Лу, — объяснил хозяин притона. — Теперь тебе надо отправиться на остров Трех дубов, братец Дао, и там уж тряхнуть этого костолома! — Ты снова расстроил его, хозяин! — умирая от хохота, проговорил косоглазый. — Какую ерунду вы несете! — воскликнул Дао Гань. — Ведь Мао Лу — его собственный племянник! Толстяк сплюнул на пол. — Слушай, братец Дао, — сказал он, — слушай внимательно — может, тогда ты уразумеешь, в чем тут дело. Три дня назад, ближе к вечеру, сюда пришел Мао Юань. Он только что закончил работу, и в рукаве у него брякали монеты. Здесь набралась толпа игроков, ему повезло — он оказался в выигрыше. Тут является его племянничек Мао Лу. В последнее время покойный был не в восторге от своего племянника. Но с брюхом, полным вина, и рукавом, полным денег, он приветствовал его как давно потерянного брата. Вместе они выпили еще четыре кувшина, а потом Мао Лу пригласил своего дядюшку где-нибудь перекусить. После этого плотника живым не видели. Заруби себе на носу, я ничего не сказал против Мао Лу, я выложил только то, что видел своими глазами. Дао Гань понимающе кивнул. — Не везет так не везет, — сказал он. — Ну что ж, я пойду. Не успел он подняться, как дверь отворилась, и в комнате появился высокий человек могучего телосложения, одетый в драное монашеское платье. Дао Гань поспешил опуститься на стул. — Вот и монах! — воскликнул хозяин. Человек, которого он таким образом поприветствовал, что-то проворчал в ответ. Хозяин протянул ему чашку чая. Монах сплюнул на пол. — Тебе что, нечего предложить, кроме этих помоев? — грубо спросил он. Толстяк жестом показал: давай деньги.