Он двинулся вслед за судьей по проходу. Свет фонаря упал на нишу в стене. Дао Гань схватил судью за рукав и молча указал на груду усохших костей. Среди них виднелись четыре черепа. Судья осмотрел их и сказал: — «Белый лотос», вероятно, расправлялся со своими жертвами в подземелье. Эти кости лежат здесь уже давно, а тело в ящике принадлежит их недавней жертве. Ди зашел в шестиугольную комнатку и сказал: — Помоги мне спрятать труп Вана в колодец. Они перенесли обмякшее тело в первое подземелье и бросили его в темную яму. Глубоко внизу раздался всплеск. Судья Ди снова зашел в комнату, задул свечу и закрыл за собой дверь. Они прошли через первое подземелье и поднялись по ступенькам в подземный коридор, ведущий к алтарю. Вскоре они снова оказались в часовне, и нефритовая доска бесшумно затворилась за ними. Встав перед алтарем, Дао Гань нажал на несколько слов в надписи. Но стоило ему нажать на один квадратик и перейти к следующему, как первый тут же возвращался на свое место. — Каким же искусником был отшельник Хан! — вздохнул Дао Гань. — Если не знаешь ключевой фразы, можно до старческой седины нажимать эти квадраты. — Потом, потом! — Судья Ди потащил Дао Ганя за рукав к выходу из часовни. Во дворе они встретили несколько слуг. — Пожар потушили! — закричали слуги. На улице судья и Дао Гань встретили Хань Юнханя, одетого в домашний халат. Хань поблагодарил судью Ди: — Благодаря решительным действиям ваших людей пожар не причинил большого ущерба, ваша честь. Сгорела почти вся крыша хранилища, и промокли мои тюки с рисом — и это все. Я думаю, пожар возник от загоревшегося под крышей сена. Двое из ваших стражников удивительно быстро оказались на ней и не дали огню распространиться. К счастью, не было ветра, которого я сильно опасался. — И я тоже, — чистосердечно признался Ди. Они обменялись любезностями, после чего судья и Дао Гань возвратились в суд. В своих покоях судья обнаружил две престранные фигуры: халаты на них были изодраны в лохмотья, а лица и руки перемазаны сажей. — У меня чертовски свербит в носу, а во рту от этого проклятого дыма стоит горечь! — воскликнул Ма Жун. — Теперь мы знаем, что куда легче поджечь что-нибудь, нежели потом тушить выпущенный огонь. Судья Ди слегка усмехнулся. Заняв свое место за столом, он сказал Ма Жуну и Цзяо Таю: — И снова вы прекрасно поработали! Мне очень жаль, что я не могу отпустить вас сейчас и дать вам спокойно отдохнуть. Главная работа — еще впереди. — Больше всего я люблю разнообразие в делах! — бодро ответил МаЖун. — Пойдите умойтесь и поешьте, — продолжил судья. — Затем надевайте кольчуги и шлемы и возвращайтесь сюда. — Обратившись к Дао Ганю, он добавил: — Позови советника Хуна. Когда судья Ди остался один, он взял длинный свиток чистой бумаги, окунул кисточку в тушь, достал из рукава документ, найденный в склепе, и углубился в его изучение. Когда пришли Хун и Дао Гань, судья поглядел на них и сказал: — Положите на стол все документы, касающиеся дела об убитой танцовщице, для того чтобы вы смогли зачитать мне те места, которые я попрошу. Пока помощники раскладывали бумаги, судья Ди начал что-то писать, быстро покрывая поверхность свитка своим изящным почерком — казалось, его кисточка летает над бумагой. Потом он остановился и попросил своих помощников продиктовать ему те места из записей, которые он хотел дословно изложить в своем рапорте. Наконец он с глубоким вздохом отложил кисточку. Судья Ди свернул свой рапорт вместе с документом, найденным в склепе, обернул вощеной бумагой и приказал Хуну запечатать сверток большой судейской печатью. Вошли Ма Жун и Цзяо Тай. На них были тяжелые кольчуги с железными наплечниками — в этом одеянии они казались еще выше ростом. Судья Ди протянул каждому по тридцать серебряных монет и, внимательно глядя на помощников, произнес: — Немедленно отправляйтесь в столицу. Почаще меняйте лошадей, а если не будет лошадей на почтовых станциях, нанимайте их — этого серебра должно вам хватить. Если не случится никаких неожиданностей, вы на рассвете уже доедете до города. Ступайте прямо во дворец председателя Верховного суда. Там на воротах висит серебряный гонг. Каждый житель империи может ударить в гонг в первый час после восхода солнца и изложить свое дело главе суда. Скажите его домоправителю, что вы прибыли издалека, дабы сообщить о вопиющей несправедливости, совершенной по отношению к вам. Когда вы окажетесь перед председателем Верховного суда, встаньте на колени и передайте ему этот свиток. Когда судья Ди протянул запечатанный пакет Ма Жуну, тот сказал: — Это же легкое дело! Не лучше ли нам надеть обычное платье? Все это железо — только лишняя тяжесть для лошадей. Судья Ди строго посмотрел на двух своих помощников и с расстановкой произнес: — Мое поручение может оказаться легким, а может — трудновыполнимым. Я не исключаю возможности, что вас попытаются перехватить на пути. Поэтому лучше поезжайте, как велено. Не обращайтесь за помощью ни к кому, рассчитывайте только на себя. Если кто-нибудь попытается остановить вас, убейте его. Если один из вас погибнет или будет ранен, второй должен продолжить путь и доставить послание в столицу. Отдайте его лично в руки председателю Верховного суда и никому больше. Цзяо Тай подтянул пояс, на котором висел его меч, и спокойно сказал: — Это, должно быть, очень важная бумага, ваша честь. Судья Ди засунул руки в рукава и ответил: — Она касается Небесного Права нашей императорской династии. Цзяо Тай все понял. Он гордо расправил плечи и воскликнул: — Да здравствует императорский дом десять тысяч лет! Ма Жун с недоумением посмотрел на своего друга, но машинально дополнил здравицу, освященную седыми веками: — Да здравствует император! Глава 19 Персона, наводящая страх, посещает судью Ди; опасный злоумышленник наконец разоблачен Утро следующего дня выдалось очень погожим. Вечером с гор спустился прохладный туман — в утреннем воздухе была разлита свежесть. Советник Хун полагал, что судья Ди — на террасе, но попавшийся ему по дороге слуга сообщил, что судья все еще пребывает в своих покоях. Хуна поразил вид судьи этим погожим летним утром. Сгорбившись над столом, тот неподвижно смотрел прямо перед собой воспаленными красными глазами. Спертый воздух его покоев и измятое платье указывали на то, что судья даже не ложился, проведя всю ночь за рабочим столом. Заметив огорчение, невольно проступившее на лице своего старого слуги и помощника, судья Ди сказал с виноватой улыбкой: — Вчера вечером, отослав наших храбрецов в столицу, я понял, что не смогу уснуть. Сидя за столом, я перебирал в уме все известные нам факты. То, что мы обнаружили тайный штаб Хань Юнханя и подземный ход, связывающий его с садом Лю Фэйпо, указывает, что оба они — Хань и Лю — важные участники заговора. Теперь я могу сообщить тебе, Хун, что тайное общество, с которым мы тут столкнулись, злоумышляет против императорской династии и имеет свои отделения по всей Поднебесной. Положение очень серьезное, но я имею основание надеяться, что небезнадежное. Думаю, что мой рапорт уже в руках председателя Верховного суда, — не сомневаюсь, что правительство немедленно примет необходимые меры. Судья отпил чая и продолжил: — Вчера вечером в цепи моих рассуждений все еще недоставало одного звена. Я смутно помнил, что в один из последних дней я отметил какое-то несоответствие в построенной мной версии. Оно меня поразило, но потом, в горячке более срочных дел, я совершенно забыл о нем. Это был какой-то пустяк, но вчера вечером я вдруг почувствовал, что упущенная деталь очень важна — могло оказаться, что как раз именно она являлась недостающим фрагментом головоломки — главное, надобно было ее вспомнить. — Вы, ваша честь, вспомнили, что это было? — нетерпеливо спросил советник. — Да, — ответил судья, — я вспомнил. Сегодня утром, перед самым рассветом, это пришло мне в голову, но только когда запели петухи! Ты никогда не задумывался, Хун, что петухи начинают кричать еще до того, как появятся первые лучи солнца? У животных тонкая интуиция, Хун. Ладно, открой окно и скажи слуге, чтобы принес мне чашку риса с маринованным перцем и соленой рыбой. Хочется чего-нибудь остренького. И завари мне большой чайник крепкого чая. — Сегодня утром состоится заседание суда, ваша честь? — спросил Хун. — Нет, — ответил судья, — как только вернутся Ма Жун и Цзяо Тай, мы навестим Хань Юнханя и советника Ляна. Я хотел бы сделать это прямо сейчас, время не ждет. Но поскольку убийство куртизанки оказалось делом государственной важности, я, простой уездный судья, не вправе предпринимать никаких шагов без указаний из столицы. Мы можем только надеяться, что Ма Жун и Цзяо Тай скоро вернутся. Позавтракав, судья Ди послал советника в архив просмотреть вместе с Дао Ганем текущие дела, а сам поднялся на террасу. Он недолго постоял у мраморной балюстрады, глядя на расстилавшийся перед ним мирный пейзаж. Бесчисленное множество рыболовных суденышек собралось у причала: по дороге, ведущей вдоль свинцово-серого озера, бойко двигались повозки крестьян, везущих в город мясо и овощи. Трудолюбивый сельский народ, как всегда, торопился по своим неотложным делам — даже грозивший вот-вот разразиться мятеж не мог остановить их нескончаемых тяжелых забот о ежедневном пропитании. Судья переставил кресло в тень и расположился в нем. Вскоре он задремал — сказалась бессонная ночь. Судья не просыпался до тех пор, пока не пришел Хун с подносом, на котором стоял обед. Судья Ди встал, подошел к балюстраде и, прикрыв глаза от солнца веером, посмотрел вдаль. Ма Жуна и Цзяо Тая не было видно. Разочарованный, судья сел в свое кресло. — Пора бы им уже возвратиться, Хун, — сказал он. — Может быть, власти решили подробнее их допросить, ваша честь, — ответил Хун, чтобы его утешить. Судья Ди с обеспокоенным видом отрицательно покачал головой. Он быстро съел свой обед, а затем отправился к себе. В кабинете Хун и Дао Гань сели напротив судьи и стали работать с бумагами, поступившими сегодняшним утром. Прошло с полчаса, прежде чем на лестнице раздались тяжелые шаги. Вошли Ма Жун и Цзяо Тай, потные и усталые. — Благодарение Небесам за ваше благополучное возвращение! — воскликнул судья Ди. — Вы видели председателя суда? — Да, ваша честь! — ответил Ма Жун. — Мы передали ему свиток, и он просмотрел его в нашем присутствии. — Что он сказал? — нетерпеливо спросил судья. Ма Жун пожал плечами.