— Избавь меня от подробностей твоих любовных похождений! — с раздражением прервал его судья Ди. — Мы принимаем как само собой разумеющееся, что вы оба прекрасно поладили друг с другом. Говори, что она рассказала тебе об убитой танцовщице? Ма Жун был явно задет. Он тяжело вздохнул, а затем с безропотным терпением продолжил: — Слушаюсь, ваша честь. Эта девушка, Цветок Персика, близкая подруга убитой. Танцовщица появилась в Квартале Ив меньше года назад. Она была одной из четырех девушек, доставленных сводником из столицы. Она рассказывала Цветку Персика, что оставила свой дом в Шаньси из-за неких трагических обстоятельств и никогда не сможет вернуться назад. Она была довольно разборчива в любви и, несмотря на то, что множество самых именитых гостей настойчиво пытались завоевать ее благосклонность, всем вежливо отказывала. Мастер Су был особенно упорен в своих домогательствах, он дарил ей дорогие подарки, но все равно успеха не имел. — Этот факт, — прервал помощника судья Ди, — аргумент против Су. Отвергнутая любовь может служить весьма сильным побудительным мотивом к преступлению. — Цветок Персика убеждена, — продолжал Ма Жун, — что убитая не была неприступна, и, видимо, у нее был тайный любовник. По крайней мере, раз в неделю она просила у хозяина позволения выйти за покупками. Поскольку она была честная и послушная девушка и никогда не выказывала ни малейшего намерения сбежать, хозяин всегда разрешал ей это. Она уходила одна, и ее подруга пришла к выводу, что она ходит на тайные свидания. Но Цветок Персика не смогла узнать, кто ее возлюбленный и где Цветок Миндаля с ним встречается, — и вовсе не потому, что не пробовала! — Как долго она отсутствовала при этих отлучках? — спросил судья. — Она уходила сразу же после обеда, — ответил Ма Жун, — и возвращалась перед вечерним рисом. — Это означает, что города она не покидала, — сказал судья. — Хун, пойди узнай про псевдоним. В комнату вошел секретарь и протянул судье большой запечатанный конверт. Судья вскрыл его и разложил на столе объемистое послание. К нему были приложены две копии. Поглаживая бакенбарды, Ди неторопливо изучил документ. Едва он откинулся на спинку стула, как в комнату вернулся советник Хун. — Наш старший писец уверен, что никто из ученых и писателей не пользуется псевдонимом «Студент из Бамбуковой рощи». — Какая жалость! — огорчился судья. Потом он выпрямился, указал на письмо, лежащее перед ним. — Теперь мы имеем отчет хозяина куртизанки. Ее настоящее имя — девица Фан Хои. Ее купили семь месяцев назад у сводника из столицы, это соответствует тому, что Цветок Персика, или как ее там, рассказала Ма Жуну. Цена была — два слитка золота. Поставщик сообщил, что приобрел ее при необычных обстоятельствах. Она сама обратилась к нему и согласилась продать себя за золотой слиток и полсотни серебряных монет с условием, что ее перепродадут только в Ханьюань. Поставщику показалось подозрительным, что девушка сама совершает сделку, а не через родителей или посредника. Но она была так привлекательна и искусна в пении и танцах, что он учуял порядочную прибыль и не стал расспрашивать ее слишком пристрастно. Он заплатил ей, и она сама распорядилась своими деньгами. Веселый дом в Квартале Ив был его постоянным покупателем, и поставщик подумал, что будет благоразумнее сообщить хозяину о тех странных обстоятельствах, при которых он приобрел девушку, чтобы в дальнейшем не нести никакой ответственности. Здесь судья остановился и сердито покачал головой. — Хозяин задал девушке несколько вопросов, — продолжил он, — но она избегала прямых ответов, и он оставил ее в покое. Он пишет, будто решил, что родители выгнали ее из дому из-за греховной связи. Остальные подробности ее жизни совпадают со сведениями, полученными Ма Жуном от той девицы. Хозяин указывает здесь имена горожан, которые проявляли особенный интерес к Цветку Миндаля. Это почти все знатные жители Ханьюаня, но среди них нет Лю Фэйпо и Хань Юнханя. Хозяин пытался убедить ее сделать одного из постоянных гостей своим любовником, но она упорно отказывалась. Впрочем, так как она приносила большие доходы своими танцами, он особенно не настаивал. Ну и в конце своего отчета он заявляет, что покойная любила литературные игры, каллиграфию и выказывала недюжинные способности в изображении птиц и цветов. Но он особенно подчеркивает, что она не любила играть в вэйци. Судья Ди замолчал. Потом, посмотрев на своих помощников, он спросил: — Итак, как вы теперь объясните ее высказывание об игре и то, что у нее в рукаве была задача по вэйци? Ма Жун в растерянности почесал в затылке. — Можно я взгляну, ваша честь? — спросил Цзяо Тай. — Раньше я увлекался этой игрой. Судья протянул ему листок. Цзяо Тай некоторое время изучал задачу. — Это совершенно бессмысленная позиция, ваша честь, — сказал он наконец. — Белые занимают почти всю доску. Легко воспроизвести некоторые ходы, которыми была блокирована подвижность черных. В позиции черных нет никакой надежды на успех. Судья Ди хмурил брови. Он был погружен в свои мысли. Три удара в большой бронзовый гонг на главных воротах суда пробудили его от дум. Звук гонга отозвался в здании, свидетельствуя о скором начале утреннего заседания. Судья отправил задачу по вэйци в ящик стола и со вздохом поднялся. Советник Хун помог ему облачиться в судейскую одежду из темнозеленой парчи. Надевая черную шапку, судья сказал своим трем помощникам: — Сначала я рассмотрю убийство в цветочной лодке. К счастью, более неотложных дел мы сейчас не ведем, поэтому можем сосредоточить все наше внимание на раскрытии этого запутанного убийства. Ма Жун отодвинул плотный тяжелый занавес, который отделял кабинет судьи от зала суда. Судья Ди поднялся на специальный помост и сел за широким низким столом, покрытым алой парчой. Ма Жун и Цзяо Тай встали за его креслом, Хун занял свое обычное место по правую руку судьи Ди. Стража выстроилась перед помостом в два ряда, держа в руках кнуты, цепи, дубинки и прочие атрибуты своей профессии. Старший писец и его помощники уже сидели за низкими столиками по обе стороны от помоста, готовые записывать все происходящее. Судья Ди оглядел зал суда, в котором собралась большая толпа зевак. Известие об убийстве в цветочной лодке распространилось, словно пожар, и жители Ханьюаня испытывали нестерпимое любопытство. В переднем ряду судья Ди увидел Хань Юн-ханя, братьев Кан и глав гильдий Пэна и Су. Он удивился отсутствию Лю Фэйпо и главы гильдии золотых дел мастеров Вана — начальник стражи предупредил всех гостей цветочной лодки о том, что их присутствие обязательно. Судья ударил молотком по столу и объявил заседание открытым. Он начал с переклички. Вдруг в зал вбежала группа взволнованных горожан. Ее возглавлял Лю Фэйпо, который прокричал в возбуждении: — Я требую правосудия! Совершено грязное преступление! Судья Ди подал знак начальнику стражи, тот вышел встретить вновь прибывших и проводил их к помосту. Лю Фэйпо упал на колени на каменный пол. Высокий господин средних лет, одетый в простой синий халат и маленькую черную шапочку, встал на колени рядом с ним. Четверо сопровождающих остались за рядом стражи. Судья Ди узнал среди них мастера Вана, остальные были ему неизвестны. — Ваша честь! Моя дочь была жестоко убита в брачную ночь! — прокричал Лю Фэйпо. Судья Ди поднял брови. — Подающий жалобу Лю Фэйпо, — сказал он, — обязан доложить обо всем последовательно. Вчера вечером я узнал, что накануне праздновалась свадьба вашей дочери. Почему же вы пришли сообщить суду о ее смерти только теперь, спустя два дня после этого события? — Все произошло в соответствии со злодейским планом этого мерзавца, которого вы видите рядом со мной! — вскричал Лю, указывая на стоящего рядом с ним на коленях человека. — Назовите ваше имя и род занятий, — приказал судья. — Ваш покорный слуга, — отвечал тот спокойно, — именуется Цзян Вэньцзян, доктор литературы. Страшное несчастье постигло мой дом, лишив меня одновременно моего единственного любимого сына и его молодой жены. И это еще не все — этот человек, Лю Фэйпо, обвиняет в убийстве меня, их отца! Я почтительно прошу вашу честь исправить эту ужасную ошибку! — Наглый мерзавец! — воскликнул в ответ на его слова Лю Фэйпо. Судья Ди ударил молотком по столу. — Истец Лю Фэйпо, — сказал он сурово, — вы должны воздержаться от брани в этом зале. Изложите ваши претензии! Лю Фэйпо с трудом овладел собой. Он явно был вне себя от горя и гнева; по сравнению со вчерашним днем это был совершенно другой человек. После небольшой паузы он заговорил более спокойно. — Святые Небеса, — сказал он, — не пожелали наградить меня сыном. Моим единственным ребенком была дочь по имени Фея Луны. Но я с лихвой был вознагражден за отсутствие сына! Это была очаровательная и ласковая девочка; наблюдать за тем, как она становится красивой и умной молодой женщиной, было для меня самой большой радостью, я... Он поперхнулся, рыдания душили его. Некоторое время он судорожно глотал воздух. — В прошлом году она спросила, — продолжал он дрожащим от волнения голосом, — не может ли она посещать курс классической литературы, который этот ученый господин преподавал группе молодых женщин в своем доме. Я согласился, поскольку раньше она увлекалась только верховой ездой и охотой, и я был доволен, что ее потянуло к изящным искусствам. Разве мог я предвидеть, чем все это закончится? Фея Луны встретилась в этом доме с его сыном, кандидатом Цзян Хупяо, и влюбилась в него. Я хотел разузнать о семье Цзян, прежде чем принять решение, но Фея Луны настойчиво уговаривала меня поскорее объявить о помолвке, и моя первая жена — глупая женщина! — поддержала ее просьбу, хотя должна была бы быть осмотрительнее. Когда я дал свое согласие, был составлен брачный договор. Вскоре мой друг и компаньон Ван Ифань предупредил меня, что доктор Цзян — развратник, который пытался сделать дочь Вана предметом своей низкой похоти. Я сразу же решил расторгнуть помолвку. Но Фея Луны заболела, и моя первая жена стала утверждать, что девочка больна от любви и наверняка расстанется с жизнью, если я не пересмотрю своего решения. Более того, доктор Цзян, не желающий видеть, как ускользает его добыча, отказался расторгать брачный договор. Лю бросил ядовитый взгляд на ученого, а затем продолжал: — Поэтому, хотя и с величайшей неохотой, я позволил свадьбе состояться. Позавчера зажглись красные свечи в особняке Цзяна, и брак был торжественно провозглашен перед памятными табличками предков. На свадебном пиру было более тридцати знатных гостей, включая вчерашних участников званого обеда на цветочной лодке. А сегодня рано утром Цзян примчался ко мне в великом волнении и сообщил, что вчера Фею Луны нашли мертвой на брачной постели. Я спросил, почему же он сразу не известил меня. Он ответил, что, так как его сын, молодой муж, бесследно исчез, он хотел сначала найти его. Я спросил, что же было причиной ее смерти, но он промямлил нечто невразумительное. Я хотел было пойти с ним, чтобы осмотреть тело дочери, однако он спокойно ответил, что ее уже положили в гроб и поместили в буддийском храме! Судья Ди привстал, он хотел было прервать Лю, но потом решил выслушать его до конца. — Ужасное подозрение закралось мне в голову! — продолжал Лю. — Я поспешил посоветоваться с моим соседом, мастером Ваном. Он сразу же согласился с предположением, что моя дочь стала жертвой отвратительного преступления. Я сказал доктору Цзяну, что обращаюсь в суд, дабы выдвинуть против него обвинение. Мастер Ван и Ван Ифань пришли со мной, чтобы быть свидетелями. Теперь я, Лю Фэйпо, преклоняя колени перед судейским столом, умоляю вашу честь позаботиться о том, чтобы этот безнравственный законопреступник понес наказание и душа моей бедной дочери могла упокоиться в мире! Завершив эту продолжительную тираду, Лю трижды ударил лбом о каменный пол. Судья Ди неторопливо погладил длинную бороду. — Вы хотите сказать, что кандидат Цзян убил свою невесту, а потом скрылся? — Прошу прощения, ваша честь, — быстро ответил Лю. — Я сильно расстроен и поэтому выразился не совсем ясно. Думаю, что этот слабохарактерный юноша, кандидат Цзян, — невиновен. Этот распутный выродок, его отец — вот кто настоящий виновник! Он вожделел к Фее Луны и, возбужденный вином, силой взял ее в ту самую ночь, когда она должна была стать женой его сына! Моя бедная дочь наложила на себя руки, а кандидат Цзян, придя в ужас от чудовищного поступка отца, в отчаянии скрылся. На следующее утро, когда распутный ученый проснулся, он обнаружил мертвое тело моей дочери. Опасаясь последствий своих подлых действий, он немедленно положил тело в гроб, чтобы скрыть ее самоубийство. Я обвиняю доктора Цзян Вэньцзяна в изнасиловании моей дочери, Феи Луны, что послужило причиной ее смерти! Судья Ди приказал старшему писцу зачитать обвинения Лю в том порядке, как он их записал. Лю признал, что все записанное верно, и оставил отпечаток большого пальца на документе. — Обвиняемый Цзян представит нам свою версию происшедшего! — торжественно провозгласил судья Ди. — Ваш слуга, — начал ученый с интонацией старого лектора-педанта, — просит прощения у вашей чести за свое неверное поведение. Я хочу заявить, что теперь полностью осознаю, что поступил глупо. Жизнь, сосредоточенная на книжной премудрости, сделала меня совершенно не способным на правильные действия в том ужасном горе, что внезапно обрушилось на своды моего несчастного дома. Но я категорически отрицаю, что мог допустить в свою голову даже мысль, текущую в столь неподобающем русле, в отношении невесты моего сына, не говоря уже о том, чтобы оскорбить ее действием. То, что я сейчас расскажу, — это полный отчет о реально происшедших событиях — отчет, абсолютно правдивый в каждой детали. Доктор выдержал паузу, чтобы собраться с мыслями, а потом продолжил: — Вчера утром я завтракал в своем саду, в павильоне. Во время завтрака пришла служанка Пион и доложила, что стучала в дверь комнаты новобрачных и кричала им, что принесла утренний рис, но ей никто не ответил. Я посоветовал ей не беспокоить молодых и приказал повторить попытку через час или два. Позднее, когда я поливал цветы, Пион снова пришла ко мне в сад и сказала, что в комнате до сих пор никто не отвечает. Почувствовав беспокойство, я сам пошел во флигель с отдельным двором, выделенный для молодой четы, и решительно постучал в дверь. Не услышав ответа, я несколько раз прокричал имя своего сына, но безрезультатно. Тогда я понял, что случилось что-то недоброе. Я тотчас отправился к своему соседу и другу, чаеторговцу Куну, и спросил у него совета. Он сказал, что следует выломать дверь. Я позвал домоправителя. Он взял топор и взломал замок. Доктор Цзян замолчал. Ему не хватало воздуха. Собравшись с силами, он продолжил: — Обнаженное тело Феи Луны лежало на ложе, все залитое кровью. Моего сына нигде не было видно. Я подошел и накрыл девушку одеялом. Потом взял ее руку и пощупал пульс. Пульса не было, рука была холодна, как лед. Передо мной было мертвое тело. Кун тотчас же пошел за ученым врачом Хуа, который живет неподалеку, и тот осмотрел Фею Луны. Он сообщил, что причиной смерти явилось сильное кровотечение в результате лишения девственности. Тогда я понял, что мой сын, обезумев от горя, покинул место внезапно разыгравшейся трагедии, поразившей его в самое сердце. Я был уверен, что он забился в какое-нибудь уединенное место, чтобы покончить с собой, и хотел тут же идти искать его, дабы удержать от опрометчивого поступка. Когда доктор Хуа сказал, что в жаркую погоду лучше всего поместить тело в гроб, я приказал вызвать гробовщика, чтобы он обмыл тело и положил его во временный гроб. Кун предложил поставить его в буддийском храме, пока не будет принято решение о месте погребения. Я попросил всех присутствующих хранить все случившееся в тайне, пока я не найду своего сына, живым или мертвым. Затем вместе с Куном и своим домоправителем отправился на его поиски. Целый день мы бродили по городу и окрестностям, расспрашивая встречных, но уже наступали сумерки, а у нас не было ни малейшей зацепки. Вернувшись домой, мы встретили рыбака, ожидавшего нас у ворот. Он протянул мне шелковый пояс, который попался ему на крючок, когда он удил на озере рыбу. Мне не нужно было читать имя, вышитое на подкладке. Я сразу узнал пояс своего сына. Этот второй удар окончательно подкосил меня, и я потерял сознание. Кун и домоправитель перенесли меня в постель. Я был совершенно изнурен и проспал до утра. Как только я поднялся с постели, я вспомнил о своем долге перед отцом невесты, поспешил в дом Лю и сообщил ему об ужасной трагедии. Вместо того чтобы разделить мое горе и присоединиться ко мне в сетованиях на злую судьбу, похитившую у нас детей, этот бессердечный человек осыпал меня дичайшими обвинениями и угрожал мне судом. Я молю вашу честь позаботиться о том, чтобы совершилось правосудие над вашим слугой, который в один день потерял единственного сына и его молодую жену и таким образом оказался перед страшной неизбежностью прерывания своего рода. Ученый несколько раз ударил лбом об пол. Судья Ди подал знак писцу, тот зачитал записанную им версию доктора Цзяна, и последний приложил свой палец к бумаге. — А теперь я хочу выслушать свидетелей истца и обвиняемого, — сказал судья Ди. — Первым пусть говорит торговый посредник Ван Ифань. Судья Ди внимательно посмотрел на выступившего вперед мужчину. Он вспомнил, что его имя упоминалось во время ссоры братьев Кан. Ван Ифань был человеком лет сорока, с гладким безбородым лицом, бледность которого подчеркивали короткие черные усики.