— Но именно суд направил сюда это тело, ваше превосходительство! — возопил настоятель. — Два стражника принесли его сюда на носилках. Они сказали, что это труп неизвестного бродяги. Я лично расписался в получении. — Это меняет дело, — кивнул судья Ди. — Сейчас вы оба можете идти. Оставайтесь в своих покоях. Возможно, позже мне понадобится задать вам еще несколько вопросов. Как только они вышли из мертвецкой, судья сказал Дао Ганю: — Я должен знать, где и каким образом его обнаружили стражники, и хочу видеть отчет судебного медика. Мне непонятно, почему стражники оставили в рукаве серебряную клетку — вещь старинную и дорогую. Немедленно отправляйся в управу и допроси градоначальника, судебного медика и тех, кто обнаружил тело. Сообщи им, что покойный был тайным дознавателем из столицы, посланным сюда моим приказом. Я еще раз здесь все осмотрю и вернусь во дворец. Глава 8 Когда носилки Цзяо Тая поставили у боковых ворот дворца, до полуночи оставался всего час. Он велел носильщикам нести его кружной дорогой в надежде, что ночная прохлада освежит голову. Увы, надежда не оправдалась. Судью Ди он обнаружил сидящим за большим столом. Подперев голову кулаками, он изучал развернутую перед ним большую карту города. Цзяо Тай приветствовал хозяина, и тот устало произнес: — Садись! Мы нашли цензора. Убитого. Судья поведал Цзяо Таю о разговоре Дао Ганя со слепой девушкой и как по следу Золотого Колокольчика они нашли в храме мертвое тело цензора. Прервав взволнованные расспросы Цзяо Тая, он продолжил: — После того как труп доставили во дворец, я приказал губернаторскому лекарю провести вскрытие. Он обнаружил, что цензор был отравлен коварным снадобьем, которое не упоминается ни в одном из наших врачебных трактатов, ибо тайной его изготовления владеют только танка, живущие в лодках на реке. Приняв большую дозу этого зелья, жертва умирает почти сразу; небольшая доза просто вызывает усталость, однако через пару недель неизбежно наступает смерть. Это можно узнать, лишь тщательно обследовав горло. Если бы лекарю губернатора не случилось ранее столкнуться с подобным случаем у танка, он бы ни за что не обнаружил яд и приписал смерть сердечному приступу. — Вот почему судебный медик ничего не обнаружил! — догадался Цзяо Тай. — Судебный медик даже не видел тело, — устало проговорил судья Ди. — Час назад из управы вернулся Дао Гань в сопровождении градоначальника. До того они вместе опросили всех судейских, но никто из них слыхом не слыхивал о мертвом бродяге, отправленном вчера вечером в храм. — Святые Небеса! — воскликнул Цзяо Тай. — Так, выходит, те два стражника, что принесли тело, были самозванцами! — Именно так. Я немедленно вызвал настоятеля монастыря, но он не смог описать двух мнимых стражников. Обыкновенные люди в положенном стражникам обмундировании: кожаные куртки и черные лакированные шлемы. Все выглядело как положено, так что не стоит упрекать настоятеля за то, что не пригляделся к ним повнимательней. — Судья тяжело вздохнул. — Обстоятельства, что цензора видели в храме в вечер убийства, а также найденный сверчок указывают на то, что и смерть наступила где-то неподалеку. А поскольку мнимые стражники заранее подготовили обмундирование, речь идет о преднамеренном убийстве. Поскольку на теле цензора не обнаружено признаков насилия и лицо его сохранило спокойствие, в ловушку его заманило лицо или лица, хорошо ему известные. Вот и все, что пока нам известно. — Та слепая девица, ваша честь, возможно, знает больше! С ваших слов, она рассказала Дао Ганю, что, прежде чем заманить сверчка, долго сидела у стены, а значит, могла что-то услышать. У слепых очень острый слух. — Да, этой барышне придется ответить на несколько вопросов, — согласился судья Ди. — Я хорошенько рассмотрел стену, к которой прилегает покойницкая. Ее недавно ремонтировали, между кирпичами не осталось ни единой трещины. Да, мне обязательно нужно встретиться с этой девушкой! Я послал за ней Дао Ганя и ожидаю их с минуты на минуту. Ладно, а как прошел обед у араба? — С едой и питьем все было в порядке, ваша честь, но, признаться, этот Мансур мне не понравился. Он заносчив, как демон, и к нам был не слишком благосклонен. Когда пойло немного развязало ему язык, я по вашему приказу стал расспрашивать его о здешних арабах. Цзяо Тай склонился над лежащей на столе картой и продолжил, водя по ней пальцем: — Вот мечеть. Мансур и большинство прочих мусульман живут рядом с ней. Тут же и мой постоялый двор. Еще у них есть небольшая колония за северо-восточными воротами, рядом с гробницей одного из их святых. Мореходы, поджидающие муссонов, живут вот здесь, на постоялых дворах у реки. Цзяо Тай вернулся на свое место, а судья с раздражением воскликнул: — Все это мне не нравится! Как тут уследишь за всеми чужеземцами! Я поговорю об этом с губернатором. Этих арабов, персов и тому подобных необходимо согнать в один квартал, окруженный высокой стеной с одними-единственными воротами, запертыми от заката до рассвета. Затем следует назначить какого-нибудь араба старостой, чтобы отвечал перед нами за все там происходящее. Только так мы сможем держать их под контролем, а они — соблюдать свои дикарские обычаи, не оскорбляя чувств хозяев. На противоположной стороне зала открылась дверь, и вошел Дао Гань. Когда он сел на второй стул напротив судьи, тот бросил взгляд на расстроенное лицо своего помощника и спросил: — А где же слепая девица? — Только Небесам известно, что здесь творится, ваша честь! — воскликнул Дао Гань, вытирая пот со лба. — Она исчезла! Вместе со всеми своими сверчками! — Выпей чаю, Дао Гань, — спокойно предложил судья. — А потом расскажи мне все по порядку. Для начала — как ты с ней познакомился. Дао Гань глотнул налитого Цзяо Таем чая. — На пустынной улице я увидел двух негодяев, которые пытались ее обесчестить. Недалеко от рынка. Когда я вспугнул этих парней и понял, что она слепая, то проводил ее до дому. Она живет в убогом домишке на другой стороне рынка. У нее в комнате я выпил чашку чая, и она рассказала мне, как поймала Золотого Колокольчика. В этой комнате она живет одна. Когда я сейчас вернулся туда, то десятка или около того маленьких клеток со сверчками, прежде висевших на бамбуковом карнизе, там уже не было, как не было ни горшков с боевыми сверчками, ни чайной корзины. Я заглянул за ширму, разделяющую комнату, и увидел только голую скамью — ни матраса, ни подушки. Он сделал еще глоток. — Я расспросил рыночного торговца, живущего на том же этаже. Он пару раз встречал девушку на лестнице, но ни разу с ней даже не заговорил. Тогда я пошел на рынок, и тамошний смотритель показал мне списки торговцев. Несколько прилавков арендуют торговцы сверчками, но среди них нет никого по имени Ланьли. Правда, он мне сказал, что иногда на рынке разрешают ставить маленькие лотки даром, и потому я обратился к постоянному торговцу сверчками. Он сказал, что слышал о слепой девушке, но никогда ее не встречал. Вот и все! — И здесь обдурили! — покачал головой Цзяо Тай. — Эта девка тебя провела, братец Дао! — Чепуха! — взвился Дао Гань. — Нападение невозможно было разыграть специально для меня. Даже если кто-то шел за мной следом, он никак не мог знать, что я сверну именно в этот переулок. Я шел наугад. Мог свернуть куда угодно! — Мне кажется, — сказал судья Ди, — на вас обратили внимание, когда ты провожал девушку до дому. Вдвоем вы были парочкой весьма заметной. — Именно так, конечно! — воскликнул Дао Гань. — Пока мы беседовали, я слышал скрип ступеней! Кто-то мог подслушать наш разговор! И, узнав из него, где она поймала Золотого Колокольчика, они решили ее похитить. — Если только она не скрылась по собственной воле, — возразил судья Ди. — Ибо я не верю ни единому слову в ее рассказе о том, как она добыла сверчка. Да, она подобрала сверчка, когда убивали цензора. С другой стороны, именно она привлекла наше внимание к храму, что как будто доказывает ее принадлежность к противникам убийц цензора, таким, как человек, задушивший злодея, уже готового прикончить и Цзяо Тая. Как бы то ни было, положение наше незавидное. Некие люди, кажется, точно знают все, что мы делаем, а мы понятия не имеем, кто они и что им нужно! — Сердито дернув себя за бороду, он продолжил уже поспокойнее: — Продажная девка, видевшая цензора в храме, сказала мне, что лодки танка причалены рядом с таможней, то есть недалеко от мусульманского квартала за воротами Куэйтэ. А посему нельзя исключить, что частые появления цензора в этих местах связаны не с арабами, а с чем-то творящимся в этих плавучих борделях. А кроме того, два мнимых стражника, доставивших тело цензора в храм, были китайцами. Все больше причин не сосредоточивать все внимание на одних арабах. — Тем не менее, ваша честь, доктора Су прикончил именно арабский головорез, — заметил Цзяо Тай. — Мне рассказали, что арабы — основные клиенты гулящих девок танка, — сказал судья, — следственно, злодея вполне могли нанять в борделе у танка. Я бы хотел побольше узнать об этом непонятном народе. — Сегодня у Мансура танцевала арабка, в которой течет и кровь танка, — вскинулся Цзяо Тай. — Она живет на цветочных лодках. Я мог бы завтра к ней зайти и порасспросить о речном народе. Судья окинул помощника понимающим взглядом. — Так и поступи, — невозмутимо кивнул он. — Посещение этой плясуньи обещает больше, нежели разговор с мореходом, о котором ты докладывал прежде. — Лучше бы мне и его повидать, ваша честь, если завтрашним утром у вас нет для меня другой работы. У меня сложилось впечатление, будто Мансур ненавидит капитана Ни. А посему не будет лишним послушать и то, что скажет Ни о Мансуре. — Будь по-твоему. Доложи мне, как вернешься от обоих. Ты, Дао Гань, явишься сюда сразу после завтрака. Мы должны составить предварительный отчет Большому совету по поводу убийства цензора. Пошлем этот отчет с особым гонцом, ибо совет должен как можно скорей узнать о его смерти. Я предложу им на день-другой придержать это известие в тайне, дабы не нарушать хрупкое равновесие при дворе и дать мне немного времени для выяснения, что кроется за этим гнусным убийством. — Как губернатор воспринял новость о втором убийстве в своих владениях, ваша честь? — осведомился Дао Гань. — Сие мне не ведомо, — с чуть заметной улыбкой отозвался судья Ди. — Я сказал его лекарю, что обнаруженное тело принадлежит одному из моих людей, попавшему в переплет с женщиной танка. Я распорядился немедленно положить покойного в гроб и вместе с трупом доктора Су отослать в столицу при первой возможности. Завтра я встречусь с губернатором и сообщу ему то же, что рассказал лекарю после того, как тот произвел вскрытие. Кстати, мы должны быть поосторожнее с этим лекарем — очень уж это смышленый малый! Представьте, он сказал, что лицо цензора кажется ему знакомым. К счастью, он видел цензора только полностью облаченным в церемониальные одежды, когда тот полтора месяца тому назад впервые посетил Кантон. Закончив отчет для совета, Дао Гань, мы вместе отправимся к господину Лян Фу. Он регулярно наведывается в этот треклятый храм, чтобы сыграть в шахматы с настоятелем, так что мы попробуем узнать об этом грандиозном святилище побольше. Заодно я расспрошу Ляна, какие козни могут замышлять здесь арабы. Их всего горстка в этом огромном городе, но Цзяо Тай только что показал мне на карте, насколько жизненно важные места они здесь заняли. Им ничего не стоит устроить беспорядки, сами по себе не слишком опасные, но способные послужить прикрытием для каких-то темных дел в Кантоне или в каком-либо другом месте. Можем ли мы доверять другому посвященному в арабские дела, господину Яу Тайкаю? Цзяо Тай нахмурился и заговорил, обдумывая каждое слово: — Живость и общительность этого человека наигранны и не вполне искренни, ваша честь. Он не из тех, с кем мне хотелось бы подружиться. Но чтобы быть замешанным в убийстве или государственной измене… нет, полагаю, такое не для него. — Понятно. Остается еще эта загадочная слепая барышня. Ее следует отыскать как можно скорее, причем так, чтобы местные власти не учуяли, откуда ветер дует. Завтра утром, Дао Гань, по дороге сюда загляни в суд. Дай старшине стражников слиток серебра и попроси в качестве личного одолжения отрядить людей на поиски. Скажи, что она твоя загулявшая племянница, и вели докладывать лично тебе. Так мы не подвергнем девушку опасности. Он встал и оправил платье. — Что ж, пора отдохнуть! Советую вам запереть двери на все засовы, ибо теперь не осталось сомнений, что оба вы удостоились самого пристального внимания. Ах да, после того, как поговоришь со старшиной, Дао Гань, навести заодно градоначальника и отдай ему этот клочок бумаги. Я написал здесь имя и адрес гулящей девки, с которой беседовал во дворе храма. Прикажи Пао доставить ее в управу вместе с хозяйкой, выкупить несчастную и с первым следующим на север военным конвоем отправить на родину. Вели дать ей полслитка золота, чтобы смогла выйти замуж, когда вернется в родную деревню. Все расходы за мой счет. Бедняга поделилась со мной ценнейшими сведениями и заслуживает вознаграждения. Спокойной ночи! Глава 9 На следующее утро Цзяо Тай проснулся еще до рассвета. Он наспех умылся при свете единственной предоставленной ему на постоялом дворе свечи и начал одеваться. Уже собираясь натянуть через голову кольчугу, он вдруг заколебался. Бросив на стул тяжелый доспех, он вместо него надел жилет с вшитыми железными пластинами. «Мое средство от внезапной боли в спине!» — пробормотал он, надевая поверх жилета коричневое платье. Подпоясавшись длинным черным кушаком и надев черную шапку, он спустился по лестнице и сказал зевающему хозяину, чтобы тот, когда прибудет паланкин, велел носильщикам дожидаться у постоялого двора. На еще полутемной улице Цзяо Тай купил четыре масляные лепешки прямо с жаровни, которую что есть мочи раздувал торговец. С удовольствием их поглощая, он дошел до ворот Куэйтэ. Выйдя на набережную, он увидел, как первые лучи восходящего солнца окрашивают мачты пришвартованных судов. Но корабля Мансура среди них не было. Мимо него прошло несколько зеленщиков — у каждого на плечах шест с подвешенными к нему корзинами, нагруженными капустой. Цзяо Тай остановил последнего и, основательно поторговавшись на языке жестов, купил всё, включая шест, за семьдесят медяков. Зеленщик, напевая кантонскую песенку, заспешил прочь, донельзя осчастливленный тем, как ловко надул северянина, а заодно избежал долгого пути к лодкам. Цзяо Тай взвалил на плечи шест с поклажей и ступил на корму первого пришвартованного судна. Оттуда он перебрался на следующее, потом на третье. Приходилось соблюдать осторожность, поскольку в утреннем тумане узкие доски, соединяющие лодки, были довольно скользкими, тем более что здешние обитатели явно считали эти мостки самым подходящим местом для чистки рыбы. Цзяо Тай непрерывно бранился себе под нос, ибо на многих судах неопрятного вида женщины то и дело выливали в реку скопившиеся за ночь нечистоты, ввиду чего вонь стояла страшная. Время от времени его окликали повара, но он не обращал на них внимания. Сначала нужно найти танцовщицу, а потом уже поближе познакомиться с речным народом. При мысли о Зумурруд у него сдавило грудь. В воздухе пока сохранялась прохлада, да и груз был не слишком тяжелым, но непривычный к подобному способу переноски Цзяо Тай вскоре изрядно вспотел. На корме очередного суденышка он остановился передохнуть и огляделся по сторонам. Отсюда уже не было видно городской стены, ибо со всех сторон его окружал лес мачт и рей, увешанных рыбачьими сетями и сохнущим бельем. Казалось, будто мужчины и женщины, сновавшие на судах, принадлежат к разным племенам. У мужчин были короткие ноги, но длинные, мускулистые руки, походка резвая и порывистая. На смуглых лицах выделялись высокие скулы и приплюснутые носы с широкими ноздрями. А вот лица некоторых молодых женщин были весьма привлекательны, хотя и грубоваты: округлые лица и большие живые глаза. Сидя на корточках, они выколачивали на мостках грязное белье тяжелыми круглыми палками и болтали между собой на совершенно непонятном гортанном языке. Хотя и мужчины, и женщины подчеркнуто не обращали на Цзяо Тая ровно никакого внимания, его не покидало чувство, будто за ним все это время постоянно наблюдают украдкой. «Видно, оттого, что здесь нечасто увидишь китайца! Стоит повернуться спиной, как эти уродливые карлики глаз с меня не сводят!» Он обрадовался, увидев впереди узкую полоску воды. Бамбуковые мостки вели к длинному ряду больших, ярко раскрашенных китайских джонок, пришвартованных корма к носу. За первым рядом тянулся второй, за ним третий, соединенные широкими настилами с поручнями. Четвертый ряд был последним и почти достигал фарватера. Цзяо Тай забрался на корму ближайшей джонки, и перед ним предстала широкая гладь Жемчужной реки. Он с трудом различил мачты судов, пришвартованных вдоль противоположного берега. Посчитав джонки, Цзяо Тай выяснил, что находится на третьей в четвертом ряду. Возглавляла ряд очень нарядная джонка размером не меньше боевой. Ее высокие мачты украшали шелковые флажки, а вдоль карнизов кают раскачивались под утренним бризом гирлянды цветных фонариков. Осторожно балансируя своими корзинами, Цзяо Тай по узким проходам вдоль борта прилегающей джонки дошел до нарядной и взобрался на ее борт. У люка околачивались трое полусонных прислужников. Едва взглянув на Цзяо Тая, они вернулись к разговору, а он, чуть не задев их коромыслом, проскользнул в темный коридор, в котором было несколько дверей, одна за другой, а в воздухе висел тошнотворный смрад дешевого жира. Тут не было ни души, поэтому он поставил свои корзины и вышел на кормовую палубу. Здесь на деревянной скамье, скрестив ноги, сидела невзрачная девица и стригла ногти. Она безразлично взглянула на него и даже не удосужилась одернуть грязную юбку, кроме которой на ней ничего не было. Зрелище невеселое, но, добравшись до середины судна, Цзяо Тай воспрянул духом. На другой стороне до блеска отдраенной палубы он увидел высокую двустворчатую дверь, выкрашенную ярким красным лаком. Толстяк в ночном халате из дорогой парчи стоял у леера и шумно полоскал горло. Хмурая девица в мятой белой рубахе держала перед ним чашу. Вдруг толстяк поперхнулся и его вырвало, частично за борт, частично девушке на рубаху. — Не унывай, дорогуша! — на ходу приободрил ее Цзяо Тай. — Думай о своих комиссионных за выпитое им вчера! Девица огрызнулась в ответ, но Цзяо Тай уже проскользнул внутрь. Коридор был тускло освещен белыми шелковыми фонариками, висящими на изогнутых стропилах. Цзяо Тай принялся изучать имена, выведенные на лакированных дверях. «Весенняя Грёза», «Ветка Ивы», Нефритовый Цветок» — всё имена куртизанок, но ни одно не походит на воспроизведение китайскими иероглифами имени Зумурруд. На последней двери, в самом конце коридора, имени не было, зато она выделялась искусными миниатюрами птиц и цветов. Взявшись за ручку, Цзяо Тай убедился, что дверь не заперта. Тогда он толкнул ее и вошел. Полутемная комната была куда больше обычной судовой каюты и вдобавок роскошно обставлена. В воздухе висел тяжелый аромат мускуса.