— Позвольте пригласить вас, ваше превосходительство, в библиотеку моего покойного отца. Я сохранил ее в точности такой, какова она была при нем. Они поднялись по мраморной лестнице и прошли через сумрачный зал, по обе стороны которого высились ряды массивных колонн. Потом пересекли цветник и вошли во второе, двухэтажное здание, еще больше первого. Оно было скудно обставлено тяжелой старинной мебелью из резного черного дерева. Стены были расписаны красочными сценами морских сражений. Помимо старой служанки, при виде их кинувшейся прочь, здесь никого не было. — Наверное, вам не обойтись без множества слуг, чтобы поддерживать порядок в столь обширных покоях? — спросил судья Ди, когда они пересекли очередной двор. — Вовсе нет, ваше превосходительство, ведь я пользуюсь лишь одним боковым крылом. Да и там бываю только ночами: весь день просиживаю в городской конторе. — Он помолчал и с улыбкой продолжил: — До сих пор я был настолько занят делами, что даже не помышлял о женитьбе и создании семьи. Но в будущем году, когда мне исполнится тридцать пять, я наконец сделаю этот важный шаг. Вот мы и дошли до места, где я на самом деле обитаю. Библиотека моего отца в самой глубине этих покоев. Вслед за старым слугой Лян Фу вместе с судьей Ди и градоначальником проследовали по широкой крытой галерее. Дао Гань чуть приотстал. Сначала галерея обогнула бамбуковый сад, где шелестящая листва на верхушках высоких стволов дарила прохладную тень, а затем привела в одноэтажную постройку. По левую сторону галереи через широкие окна открывался вид на сад с каменными горками, а слева, за выкрашенной черным лаком балюстрадой тянулся ряд закрытых комнат. Раздвижные окна здесь были затянуты снежно-белой бумагой. Вдруг Дао Гань потянул судью Ди за рукав и взволнованно зашептал: — Я видел слепую девушку! Вон там, во второй комнате. Она читает книгу! — Пойди и приведи ее! — коротко распорядился судья. Как только Дао Гань кинулся назад по галерее, судья Ди обратился к господину Ляну: — Помощник напомнил мне, что я забыл веер. Подождем его здесь. Как же красив этот сад! Тут до них донеслись возмущенные женские вопли. — Что это?! — воскликнул Лян и поспешил назад, а следом за ним и судья Ди с градоначальником. Дао Гань стоял, вцепившись в балюстраду перед второй комнатой. В немом изумлении он глядел на прекрасную молодую женщину, стоявшую в маленькой, изящно меблированной комнате. За ее спиной виднелась ширма с нарисованным на ней пейзажем. Женщина гневно обратилась к Ляну: — Кто этот наглец ? Чуть только я раздвинула окно, чтобы стало светлее, как он давай кричать, будто я его одурачила! — Произошла ошибка! — быстро сообщил судье Дао Гань, а затем, понизив голос, объяснил: — Очень похожа, но это не она. — Кто эта дама, господин Лян? — спросил судья. — Моя сестра, ваше превосходительство. Супруга нашего градоначальника. — Услышав, что я буду сопровождать сюда ваше превосходительство, моя жена решила тоже навестить здесь свою старую комнату, — объяснил градоначальник. — Понятно, — кивнул судья и обратился к госпоже Пао: — Примите мои извинения! Мой помощник по ошибке принял вас за другую. — Бросив взгляд на открытую на столе книгу, он добавил: — Вижу, что вы читаете стихи. Прекрасное времяпрепровождение. Совершенствует слог. — Поэзия? — переспросил Пао, недоуменно глядя на жену. Она поспешно закрыла книгу и коротко объяснила: — Вытащила наугад первую попавшуюся. Судья отметил, что она действительно очень красива. Очаровательное, чувственное лицо окаймляли те же самые длинные изогнутые брови, что придавали ее брату несколько женственный вид. Застенчиво глядя на судью, она промолвила: — Для меня великая честь познакомиться с вашим превосходительством. Я… — Ваш муж сообщил, что вы знакомы с девушкой, торгующей сверчками, — перебил ее судья. — Я бы хотел встретиться с ней. — При первой же встрече я непременно ей это передам, ваше превосходительство. — Она раздраженно взглянула на градоначальника: — Мой муж уже отругал меня за то, что я не узнала, где она живет. Но она мне сказала, что почти каждый день проводит на рынке, так что… — Благодарю вас, почтеннейшая! До свидания. Уже на ходу судья Ди спросил господина Ляна: — Нет ли у вас других братьев и сестер, господин Лян? — Нет, ваше превосходительство, я единственный сын. У родителей было две дочери, но старшая несколько лет назад умерла. — Несчастье случилось вскоре после нашей женитьбы, — своим четким, будто высушенным голосом уточнил градоначальник Пао. — Ужасное потрясение для моей молодой супруги. И для меня, разумеется. — Какое именно несчастье? — спросил судья Ди. — Она спала, когда ветром прибило занавеску к масляной лампе и комнату охватило пламенем. Должно быть, от дыма она лишилась чувств. Мы нашли только обгоревшие останки. Судья выразил соболезнования. Лян отворил массивную дверь и впустил их в прохладную комнату с высоким потолком. По знаку хозяина дворецкий подошел к окнам и поднял бамбуковые шторки. Судья Ди окинул комнату оценивающим взглядом. Стены были скрыты за полками с книгами и свитками. В центре комнаты на голубом ковре стоял огромный письменный стол, совершенно пустой, если не считать двух серебряных канделябров и набора письменных принадлежностей. Господин Лян пригласил их к стоявшему в углу чайному столику. Он усадил судью в массивное кресло, а градоначальнику и Дао Ганю предложил стулья с прямыми спинками. Сам он занял низкий табурет и приказал управляющему заняться чаем. Поглаживая длинную бороду, судья с удовлетворением отметил: — Здесь все преисполнено сдержанного изящества — как и следовало ожидать от места трудов человека, преуспевшего как на ниве войны, так и мира. Потягивая чай, они поговорили о морских кампаниях Покорителя южных морей, и Лян показал несколько драгоценных старинных карт города из коллекции флотоводца. Изучая одну из них, судья вдруг ткнул в нее указательным пальцем и воскликнул: — А вот и храм Цветочной пагоды! Мне выпал случай посетить его вчера вечером. — Это одна из наших исторических достопримечательностей, ваше превосходительство, — сообщил Лян. — Я посещаю ее не реже раза в неделю, чтобы сыграть в шахматы с настоятелем. Он сильный игрок! И вдобавок великий ученый. Сейчас он работает над новой книгой — историческим трактатом о распространении священных текстов. — Полагаю, что, будучи целиком погружен в науку, он возложил руководство монастырем на своего помощника? — спросил судья. — О нет, ваше превосходительство! Настоятель очень прилежен в исполнении своих обязанностей. А как же иначе? Ведь такой большой храм, открытый для многочисленной публики, нуждается в строжайшем надзоре. Какие только темные личности туда не захаживают, желая обчистить излишне доверчивых паломников. И карманники, и мошенники, и прочий сброд. — Вам следовало бы добавить убийц, — сухо проговорил судья Ди. — Вчера я обнаружил там труп человека, выполнявшего особое поручение столичных властей. — Так вот о чем толковали монахи! — воскликнул Лян. — Настоятеля внезапно вызвали куда-то, оторвав от нашей шахматной партии. Поскольку он так и не вернулся, я справился о нем у монахов, и они обмолвились о каком-то убийстве. И кто же сотворил такое бесчинство, ваше превосходительство? Судья пожал плечами. — Какие-то головорезы. Лян покачал головой, сделал глоток и вздохнул. — Вот она, изнаночная сторона нашего преуспевающего города, ваше превосходительство. Где много богатства, там непременно поселяется и ужасная нищета. Случайный наблюдатель замечает лишь глянцевую поверхность городской жизни. Ему и невдомек, что под ней скрывается безжалостное дно, где чужеземные преступники легко находят общий язык с китайским сбродом. — У нас все держится под строжайшим контролем, — холодно заявил градоначальник Пао. — Кроме того, я хотел бы особо отметить, что их преступная деятельность ограничивается их же окружением. Увы, таких подонков немало в любом большом городе. — Совершенно с вами согласен, — кивнул судья Ди. Держа чашку в руке, он обратился к Ляну: — Вы сейчас упомянули чужеземных преступников. До меня дошли недобрые слухи о неком Мансуре. Не мог ли он нанять арабских головорезов с какой-нибудь преступной целью? Лян выпрямился. Он долго теребил свою жидкую бородку, прежде чем наконец ответить: — Я не знаком с Мансуром, ваше превосходительство, но много слышал о нем, в основном от моего друга господина Яу. С одной стороны, Мансур — опытный мореход, находчивый и бесстрашный, а также удачливый торговец. С другой — он честолюбивый араб, фанатично преданный своему народу и своей вере. На родине он особа достаточно известная, дальний родственник халифа, с которым одержал немало побед над дикарями с запада. Он должен был стать наместником одной из завоеванных земель, но случайно оскорбил халифа каким-то неосторожным замечанием, попал в немилость и был отлучен от двора. Вот тогда он и стал мореходом, однако никогда не оставлял надежды вернуть себе благосклонность халифа. Ради этой цели он ни перед чем не остановится. Лян помолчал, задумавшись, но вскоре продолжил, тщательно взвешивая каждое слово: — До сих пор я излагал проверенные факты. То, что собираюсь сказать теперь, не более чем слухи. Люди говорят, будто у Мансура возникла мысль, что, сумей он учинить здесь, в Кантоне, серьезные беспорядки, разграбить город и приплыть домой с богатой добычей, халиф посчитает это впечатляющей победой во славу арабов и в качестве награды вернет Мансуру его былое положение при дворе. Впрочем, повторю еще раз, что это не более чем досужие домыслы, и, повторяя их, возможно, я возвожу поклеп на этого человека. Судья Ди поднял брови. — Что может сделать горстка арабов против более тысячи закаленных и хорошо вооруженных солдат нашего гарнизона? Не говоря уж о стражниках, охранниках гавани и прочих? — Ваше превосходительство, Мансур принимал деятельное участие в осаде множества чужеземных городов. Так что нам следует учитывать его значительный опыт в подобных предприятиях. Он не может не знать, что в Кантоне, в отличие от городов на севере, есть огромное количество двухэтажных домов из дерева. И если в сухой ветреный день загорится в нескольких правильно выбранных местах, пожар будет чудовищный. А при общем замешательстве небольшие банды отборных головорезов способны на многое. — О Небеса, он прав! — возопил градоначальник. — Далее, — продолжал Лян, — любой, учинивший в городе беспорядки, тут же обретет активных сторонников, как только начнутся грабежи. Я имею в виду тысячи танка. На протяжении сотен лет они таят к нам глубокую неприязнь. — И небеспричинную. — Судья Ди потер лоб. — Впрочем, на что способен этот речной народ? Они неорганизованны, и у них нет оружия. — Не скажи-и-ите, — протянул Лян, — в некотором смысле кое-какая организация у них все-таки есть. Насколько мне известно, они сплочены вокруг своих главных колдунов. И хотя у них действительно нет настоящего оружия, в уличных стычках это опасные противники. Танка весьма ловко орудуют своими длинными ножами, а также они непревзойденные мастера душить своих врагов шелковыми платками. Правда, они не доверяют чужакам и в основном держатся сами по себе, но поскольку клиентуру их женщин составляют по большей части арабские моряки, то Мансуру не составит труда обрести в них надежную опору. Пока судья Ди молчал, обдумывая слова Ляна, в разговор вступил Дао Гань. — Мне рассказывали, господин Лян, что душители танка всегда оставляют на месте преступления маленький серебряный слиток, которым они утяжеляют свои платки. Это весьма расточительно. Почему же они после дела не забирают с собой серебро или не используют вместо него кусочки свинца? — Уж очень они суеверны, — пожал плечами Лян. — Это подношение духу их жертвы. Они верят, что в таком случае призрак не стакет их преследовать. Судья Ди поднял глаза.