Он медленно погладил бороду и вдруг замер. Судья снова схватил лист, который только что читал вслух, и пробежал его глазами. Советник Хун сразу понял, что судья Ди что-то там обнаружил. Он поднялся и заглянул ему через плечо. Судья Ди ударил кулаком по столу. — Дай мне показания домоправителя, которые тот делал во время предварительного слушания в доме Дина, — приказал он. Советник Хун взял кожаную коробку, в которой хранились документы, связанные с убийством генерала Дина. Судья Ди прочитал показания от начала до конца. Потом он снова положил их в коробку, встал с кресла и начал расхаживать по комнате. — До чего же глупы влюбленные! — вдруг воскликнул он. — Наконец-то я хотя бы частично нашел решение загадки убийства генерала. Какое же это мерзкое, гнусное преступление! Глава 16 Ма Жун обследует веселый квартал; его вовлекают в подозрительное дело Когда Ма Жун, Дао Гань и начальник стражи Фан встретились в доме надзирателя восточного квартала, только что отбили первую ночную стражу. При свете свечей их лица казались усталыми и изможденными. Они молча присели к квадратному столу. К этому времени они успели прочесать весь квартал, но Белую Орхидею не нашли. Ма Жун разделил стражников на три группы по семь человек. Одну из них возглавил Дао Гань, другую — Фан, а третью — сам Ма Жун. Они вошли в квартал незаметно разными путями по два-три человека. Под всевозможными предлогами они расспрашивали людей в лавках и других общественных местах, потом входили в частные дома и устраивали там тщательный обыск. Группа Фана обнаружила тайную сходку воров, Ма Жун выявил компанию игроков, а Дао Гань вспугнул две парочки в подпольном доме свиданий. Но никаких следов Белой Орхидеи обнаружить не удалось. Дао Гань подробно расспросил женщину, которая держала тот дом свиданий. Он знал, что если девушку похитили и держали где-то взаперти, то до нее раньше или позже дойдут об этом слухи. Однако после получасового допроса Дао Гань убедился, что она ничего не слышала о Белой Орхидее; ему удалось узнать только несколько фактов о странном поведении некоторых почтенных горожан. Наконец им пришлось объявить, кто они такие, и усердно обыскать все помещения, проверяя встречающихся им обитателей по регистрационной книге, которая имелась у квартального. После этого они были вынуждены признать, что все их поиски не увенчались успехом. Через некоторое время Дао Гань сказал: — Остается только одна возможность: девушку держали в одном из окрестных домов только в течение нескольких дней. Когда ее похититель обнаружил, что она тайно побывала а храме, то испугался и либо переправил ее в тайный дом свиданий где-то в городе, либо отдал ее в публичный дом. Начальник стражи Фан решительно покачал головой. — Я не верю, — сказал он, — что они могли продать ее в публичный дом. Мы всю жизнь прожили в этом городе, и они бы рисковали, что кто-то из посетителей может ее узнать и оповестить меня об этом. — Подпольный дом свиданий — наиболее вероятное место, но у нас уйдет несколько дней, чтобы все их проверить. — Кажется, я слышал, — заметил Ма Жун, — что китайцы редко посещают так называемый Северный ряд, веселый квартал в северо-западной части города. Десятник утвердительно кивнул. — Это очень низкопробное место, — ответил он, — куда ходят только уйгуры, тюрки и прочие варвары из-за границы. Девочки там весьма разношерстные, оставшиеся еще с тех славных времен, когда в этом городе было полно состоятельных иноземных вождей и торговцев из западных государств, которые являются нашими данниками. Ма Жун встал и затянул пояс. — Я отправляюсь туда, — коротко заявил он. — Чтобы не вызывать подозрений, пойду один. Встретимся потом в управе. Дао Гань подергивал три волоска у себя на щеке. — Неплохая мысль, — задумчиво произнес он. — Нам не мешало бы поторопиться, ведь завтра весть о наших поисках распространится по всему городу. Ну а я пойду в Южный ряд и поговорю там с владельцами заведений. Больших надежд на это не возлагаю, но нельзя упускать даже малейшую возможность. Начальник стражи настаивал на том, что он должен сопровождать Ма Жуна. — В Северном ряду собирается весь городской сброд, — сказал он. — Идти туда одному равнозначно самоубийству! — Не беспокойся, — ответил Ма Жун. — Я знаю, как обращаться с этими шакалами. Он бросил Дао Ганю свою шапку, повязал волосы грязной тряпкой и, оборвав протесты Фана, вышел за дверь. На главной улице еще было полно народа, но Ма Жун быстро устремился вперед. Все прохожие при виде здоровенного громилы уступали ему дорогу. После того как Ма Жун пересек рынок перед Барабанной башней, он оказался в квартале бедняков. Вдоль узких улочек выстроились ряды низких покосившихся домишек. Тут и там горели масляные светильники уличных торговцев. Покупателям предлагались дешевые пирожки и какое-то пойло. По мере приближения к Северному ряду атмосфера стала более оживленной. По винным лавкам бродили люди в странном чужеземном облачении, громко переговариваясь на гортанных, непонятных языках. Они почти не обращали внимания на Ма Жуна. Здесь столь сомнительные личности были обычным явлением. Свернув за угол, Ма Жун увидел ряд домов, тускло освещенных фонариками из промасленной бумаги. Он услышал бренчание на варварских сетарах и пронзительные мелодии флейты, разрывающие воздух. Вдруг от стены отделился тощий человек в рваном халате и сказал на ломаном китайском: — А не хотелось бы господину иметь уйгурскую принцессу? Ма Жун остановился и осмотрел его с ног до головы. Тот заискивающе улыбнулся, обнажив беззубый рот. — Даже если бы я превратил твою рожу в месиво, — сказал Ма Жун, — она не стала бы от этого более уродливой! Показывай мне дорогу в приличное место! Только в дешевое! С этими словами он развернул его и отвесил хорошо выверенный пинок. — Вай, вай! — завопил тот, но быстро повел Ма Жуна в переулок. По обе стороны стояли одноэтажные дома. Некогда на их фасадах были лепные украшения, но дождь и ветер все разрушили, и никто не позаботился о том, чтобы привести их в порядок. На входах висели сальные залатанные занавески. Когда Ма Жун со своим проводником проходили мимо, густо напомаженные девицы в ярких тряпках отодвигали ширмы и на смеси китайского и какого-то чужеземного наречия приглашали их зайти. Проводник довел Ма Жуна до какого-то дома, который выглядел несколько приличней остальных. Над дверью висели два больших бумажных фонаря. — Вот мы и пришли, хозяин! — сказал проводник. — Здесь все уйгурские принцессы. — Он добавил непристойное замечание, потом протянул свою грязную ладонь. Ма Жун схватил его за глотку и ударил головой об ободранную дверь. — Это будет оповещением о моем приходе! — сказал он. — А комиссионные получишь от заведения. Ишь, выдумал получить двойную цену, ублюдок! Дверь распахнулась, и появился высокий мужчина с обнаженной грудью. Голова у него была тщательно выбрита. Единственным глазом он злобно посмотрел на Ма Жуна. На месте второго глаза был безобразный красный шрам. — Эта песья башка, — хмуро сказал Ма Жун, — хочет получить от меня дополнительные чаевые! Хозяин стремительно повернулся к проводнику. — Убирайся отсюда! За своей долей придешь позже! — рявкнул он, после чего угрюмо обратился к Ма Жуну: — Проходи, незнакомец. Тошнотворный запах подгорелого бараньего жира висел в комнате. Было невыносимо жарко. В центре земляного пола стояла большая железная жаровня с тлеющими углями. С полдюжины человек сидели вокруг нее на низких скамеечках. Трое мужчин были голыми по пояс и жарили кусочки баранины, нанизанные на медные шампуры; отблески бумажного фонаря падали на их потные лица. На сидевших с ними женщинах были юбки в оборках из красного и зеленого муслина и короткие безрукавки. Волосы у них были заплетены в тугие косички, перевитые красными шерстяными нитями. Безрукавки были распахнуты, открывая голые груди. Привратник окинул Ма Жуна подозрительным взглядом. — Пятьдесят монет за обед и женщину, но платить вперед! — сказал он. Ма Жун что-то пробормотал и начал шарить у себя в рукаве. Он достал связку монет и старательно развязал узел. Потом медленно отсчитал пятьдесят монет. Хозяин протянул руку, но Ма Жун ухватил его за запястье, прежде чем тот успел сгрести деньги с грязного прилавка. — А к еде ты выпивку не подаешь? — спросил он. Когда Ма Жун сжал его руку еще сильнее, тот проворчал: — Нет! Ма Жун отпустил его и грубо оттолкнул. Он начал сгребать деньги со словами: — Ничего не поделаешь! Кроме тебя есть и другие места! Хозяин жадно смотрел на исчезающую горсть медяков. — Хорошо! — согласился он. — Ты можешь получить кувшин вина. — Это уже лучше! — сказал Ма Жун. Он обернулся и, собираясь присоединиться к компании, сидевшей вокруг жаровни, стащил вначале правый, потом левый рукав своего платья и завязал пустые рукава вокруг пояса. Затем опустился на свободную скамейку. Остальные задумчиво рассматривали его покрытый шрамами торс.