При виде лежащего на полу уйгура лицо Ю Ги стало пепельного цвета. Он хотел убежать, но Ма Жун железной хваткой удержал его за запястье. Как только уйгур увидел Ю Ги, он изверг кучу проклятий. — Ты псиное отродье! — кричал он. — Ты мерзкий предатель! Будь проклят тот день, когда честный уйгур вступил в сделку с такой двуличной китайской дворнягой, как ты! — Ваша честь, этот человек сумасшедший! — завопил Ю Ги. Судья Ди не обратил на этот крик ни малейшего внимания и спокойно обратился к уйгуру: — Кто твои сообщники в доме этого человека? Ульджинь назвал имена двух уйгурских воинов, нанятых Ю Ги якобы в качестве мастеров фехтования. Потом он вскричал: — Но позвольте сказать мне, что есть и другие китайские предатели! Эта псиная башка — Ю — мог обдурить меня, но я заверяю вас, что другие китайские твари за деньги были готовы сделать все, что потребуется! После этого он назвал имена трех китайских лавочников и четырех солдат. Дао Гань тщательно записал эти имена. Судья Ди подозвал к себе Цзяо Тая и шепотом произнес: — Немедленно отправляйся и арестуй этих четырех солдат. Потом с десятником Лином и двадцатью стражниками идите в особняк Ю Ги и арестуйте там двух уйгуров. Затем займетесь тремя китайскими лавочниками. И наконец, арестуйте в Северном ряду Охотника и его сообщников. Как только Цзяо Тай удалился, судья Ди сказал Ульджиню: — Я всегда стремлюсь к справедливости, Ульджинь, я не буду настаивать, чтобы китаец получил награду за то, что выдал тебя и рассказал о твоем преступном замысле. Если ты хочешь, чтобы этот человек по имени Ю Ги понес наказания за свои предательские деяния, то лучше расскажи суду, как был убит судья Бань. Глаза уйгура злобно засверкали. — Вот и моя месть! — воскликнул он. — Слушайте же, чиновные лица! Четыре года назад этот человек по имени Ю Ги дал мне десять серебряных слитков. Он велел мне пойти в судебную управу и сообщить новому судье, что в ту самую ночь он, Ю Ги, будет тайно встречаться близ переправы с представителем уйгурского хана. Судья Бань отправился туда в сопровождении одного помощника. Этого помощника я оглушил, как только мы оказались за городской стеной. Затем я перерезал судье горло и оттащил его тело на берег реки. Ульджинь сплюнул в сторону Ю Ги. — Как теперь насчет твоего вознаграждения, пес? — крикнул он. Судья Ди подал знак старшему писцу. Тот громко зачитал запись слов уйгура. Ульджинь признал, что это точное воспроизведение его признания. Уйгуру передали документ, и он сделал на нем отпечаток своего большого пальца. Тогда судья Ди сказал: — Ты, Ульджинь, являешься уйгурским князем, и твое подстрекательство к мятежу касается внешних дел нашей империи. Мне неизвестно, насколько сильно твой хан и вожди других племен вовлечены в этот предполагаемый мятеж. В мою компетенцию не входит выдвигать против тебя обвинения. Тебя немедленно препроводят в столицу. Там твоим преступлением будет заниматься Ведомство по делам варваров. Он подал знак Фану. Князя Ульджиня положили на носилки и унесли в тюрьму. — Подведите сюда преступника Ю Ги! — приказал судья Ди. Когда Ю Ги заставили опуститься на колени перед судейским столом, судья Ди строго сказал: — Ты, Ю Ги, обвиняешься в государственной измене. За это преступление законом предписывается ужасное наказание. Но, возможно, славное имя твоего покойного отца и мое ходатайство помогут несколько смягчить ту чудовищную участь, которая тебя ожидает. Поэтому я советую тебе сейчас же признаться и рассказать мне все. Ю Ги ничего не ответил. Голова его поникла, и он тяжело дышал. Судья Ди подал начальнику стражи знак отпустить его. Наконец Ю Ги поднял взор. Бесстрастным голосом, совсем иным, чем его обычная бодрая манера разговора, он сказал: — Помимо двух уйгуров, у меня в особняке не было сообщников. Я собирался в последний момент объявить слугам, что мы собираемся выехать за пределы города. Четверо солдат получили денежные задатки. Завтра, ровно в полночь, они должны были зажечь огни на самой высокой сторожевой башне в доме Цзяня. Им сказали, что это послужит сигналом для бандитов начать беспорядки и что под прикрытием этого можно будет обчистить две большие лавки золотых дел мастеров. Однако на самом же деле это должно было послужить сигналом для уйгурских племен, чтобы из-за реки напасть на город. Ульджинь и его китайские помощники тогда открыли бы Речные ворота и… — Хватит! — прервал его судья Ди. — Завтра тебе будет предоставлена возможность рассказать все это в подробностях. Сейчас же я хотел бы задать тебе только один вопрос. Что ты сделал с завещанием, которое обнаружил в свитке с картиной своего покойного отца? Ю Ги никак не ожидал этого вопроса. — Поскольку в завещании говорилось, что имущество должно быть разделено поровну между мной и моим младшим братом Ю Шанем, я его уничтожил. Вместо этого я вложил под свиток текст, который написал сам и который бесспорно подтверждал, что я являюсь единственным правомочным наследником. — Ты видишь, мне известны все твои черные делишки! — презрительно сказал судья. — Отведите преступника в тюрьму! Вскоре после того, как судья закрыл заседание, в кабинете у него появился Цзяо Тай и сообщил, что все предполагаемые преступники арестованы. В Северном ряду не обошлось без неприятностей: Охотник начал сопротивляться, но Лин сумел с ним справиться. Судья Ди откинулся на спинку кресла. Выпив глоток горячего чая, он сказал: — Ульджиня и шестерых уйгуров нужно отправить в столицу. Пусть десятник Лин отберет десятерых солдат, чтобы завтра утром они отбыли верхом. Если сменят коней на ближайшей военной заставе, через неделю они должны оказаться в столице. Трех лавочников и солдат, которые приняли взятки, я буду судить здесь. Глядя на четырех помощников, которые полукругом сидели перед его столом, судья Ди с удовлетворением продолжил: — Я думаю, что арестом зачинщиков мы пресекли этот бунт в самом зародыше. Цзяо Тай согласился с судьей. — Это верно, — сказал он. — Однако не следует недооценивать уйгуров как воинов при битве на открытой местности. Они великолепные всадники, а их лучники стреляют с поразительной точностью. Но у них нет ни опыта, ни нужного снаряжения для осады огороженного стенами города. Если завтра ночью они не увидят сигнальных огней на сторожевой башне, то вряд ли решатся напасть. Судья Ди утвердительно кивнул. — Предоставляю тебе, Цзяо Тай, произвести все необходимые приготовления, чтобы мы были готовы к любым неожиданностям. С легкой улыбкой судья добавил: — Вы не можете пожаловаться на скуку, друзья мои. — Когда мы еще только приближались к Ланьфану, — сказал советник Хун, — вы заметили, что наша работа в этом городе будет намного интересней, поскольку здесь мы столкнемся с необычными проблемами. И это предположение оправдалось. Судья Ди устало потер глаза. — Мне трудно поверить, — сказал он, — что мы только неделю назад прибыли в Ланьфан. Вложив руки в широкие рукава, он продолжал: — Вспоминая последние несколько дней, мне кажется, что более всего меня тревожил таинственный посетитель Цзянь Моу. Было ясно, что его ум стоял за всеми действиями тирана. Я знал, что пока он на свободе, может произойти все что угодно. — А как вы догадались, что это Ю Ги? — спросил Дао Гань. — Ведь не было даже малейшего указания на личность этого незнакомца. — Совершенно верно, — сказал судья, — просто мы многого не знали. Но имелось два косвенных указания. Во-первых, нам было известно, что это должен быть человек, хорошо осведомленный о внутренних и внешних делах империи. Во-вторых, что, скорее всего, он живет неподалеку от дома Цзянь Моу. Должен признаться, что вначале я сильно подозревал У Фэна. Этот бесшабашный молодой человек вполне мог бы ввязаться в такую безумную авантюру. А в силу своего происхождения и образования он располагал достаточными знаниями, чтобы направлять действия Цзянь Моу. — Более того, — вмешался советник Хун, — вспомните его странную предрасположенность к варварскому искусству! — Совершенно верно, — согласился судья. — Однако У жил слишком далеко от Цзянь Моу, и представлялось маловероятным, чтобы он мог регулярно в каком-то странном обличье покидать свои покои так, чтобы болтливый хозяин гостиницы «Вечная весна» ничего бы об этом не знал. И наконец, беседа Ма Жуна с Охотником подтвердила, что арест У не повлиял на планы заговорщиков. Судья Ди вынул руки из рукавов и оперся локтями о стол. Глядя на Цзяо Тая, он продолжал: — Ты, Цзяо Тай, подсказал мне ключ к решению! Цзяо Тай был весьма удивлен столь неожиданным заявлением. — Да, — продолжал судья, — именно ты своими рассуждениями о вымышленной армии подсказал мне, что мерзавец мог действовать по двум направлениям. Я сообразил, что тщательные приготовления Ю Ги к защите от нападения варваров вполне могут являться собственными приготовлениями для того, чтобы принять участие в подобном набеге. Как только у меня возникло такое подозрение, я обнаружил, что Ю Ги прекрасно подходит на роль тайного советника Цзянь Моу Прежде всего, Ю Ги отлично разбирается в текущих политических делах: он вырос в доме одного из величайших государственных мужей нашего времени. Во-вторых, его дом находится в нескольких шагах от дома Цзянь Моу. Он сразу мог видеть черный флаг, который тот вывешивал у себя на воротах, когда хотел, чтобы Ю Ги его навестил. Потом я начал задавать себе вопросы. Почему человек, который боится нападения варваров, покупает себе особняк, расположенный в самом опасном месте: в юго-западной части города и близ Речных ворот? И это при том, что у него уже имелся дом близ Восточных ворот, откуда он всегда мог бы скрыться в горы при первых же признаках опасности. И почему Цзянь Моу никак не воспрепятствовал Ю Ги, когда тот забрал у него лучшего учителя фехтования? Имеется только один ответ: Ю Ги был советником Цзянь Моу; именно он разработал план создания здесь маленького независимого государства. И наконец — Цзянь Моу сам мне об этом сказал! — Когда это было, ваша честь? — хором воскликнули советник Хун и Ма Жун. Цзяо Тай и Дао Гань уставились на судью в полном изумлении. Судья Ди посмотрел на своих помощников с загадочной улыбкой. — Когда Цзянь Моу умирал, — ответил он, — его последняя фраза начиналась словом «юг». Мне следовало сразу догадаться! Умирающий человек, который едва может говорить, не станет выражаться сложными предложениями. Он хотел произнести только одно имя, имя убийцы судьи Баня. И это имя было Ю Ги. Дао Гань стукнул кулаком по столу и окинул остальных многозначительным взглядом. — А еще, — продолжал судья Ди, — ту же мысль подсказал мне старый наставник Журавлиное Одеяние. В самом начале нашей беседы, едва услышав звук «ю», он решил, будто речь идет о господине Ю. Вначале мне показалось, что он ослышался… Вспоминая нашу странную беседу с ним, я подозреваю, что каждое слово наставника было произнесено с умыслом и имело особое значение… Голос судьи утих, некоторое время он в задумчивости поглаживал свою бороду. Потом взглянул на своих помощников и продолжал: — Завтра я закрою дело с обвинением Ю Ги. Обвинение в государственной измене является самым тяжким из всех возможных. Оно затмевает даже обвинение в убийстве судьи Баня. На том же самом заседании я закрою дело об убийстве генерала Дина. Последнее известие во второй раз за вечер ошеломило его помощников. Они заговорили разом. Судья остановил их поднятием руки.