— Вот именно! — сказал судья. — Но давайте придерживаться хронологии событий. Когда Дин сообщил об убийстве, я сразу же отправился к У, желая сравнить личности обвинителя и обвиняемого. Я сразу пришел к выводу, что такой человек, как У, едва ли способен совершить преднамеренное убийство, тем более по такой надуманной причине, о которой говорил Дин. Я предположил, что убийство было совершено кем-то третьим. Вполне могу представить, что у человека, совершившего такое отвратительное преступление, какое совершил генерал Дин, могло быть много врагов, поэтому я подумал, что Дин использовал это для того, чтобы опорочить У. Что же касается причины, по которой Дин хотел навредить У, то я предположил, что они были соперниками в любви. Постоянно встречающийся среди картин У портрет девушки и любовные письма Дина убедили меня в том, что оба юноши были влюблены в одну и ту же девушку. Когда мы нашли коробку с отравленными сливами, это укрепило мое убеждение, что Дин строил козни против У. Но мне казалось, что Дин обязательно должен был бы принять меры для того, чтобы яд был обнаружен раньше, чем его отец съест эти сливы. Ведь нормальный человек никогда не подвергнул бы опасности жизнь своего отца ради того, чтобы избавиться от соперника в любви. — Да, — прервал его советник Хун, — теперь я понимаю, почему ваша честь не счел У преступником. — Таким образом я пришел к выводу, — продолжал судья, — что Дин — коварная и подлая личность. Это подготовило меня к последующим событиям, когда я обнаружил, что У и Дин не были на самом деле влюблены в одну и ту же девушку. После этого единственным связующим звеном между У и Дином оставалось ложное обвинение последнего. Но зачем Дин вообще обвинил У? Единственным возможным ответом было, что Дин сам убил отца и собирался сделать У козлом отпущения. Тогда я предположил, что Дин приготовил два орудия убийства. Одно было на самом деле использовано, но я не сразу догадался каким именно образом. Вторым средством являлась коробка отравленных слив, которую Дин держал в запасе на случай, если первое не сработает. Если это было так, крайне важно было найти причину такого ужасного намерения. Не могло ли это быть связано с девушкой, которую так страстно любил Дин? Я послал Темную Орхидею в дом Дина, чтобы она собрала дополнительные сведения. Судья Ди замолчал и медленно допил чашку чая. В комнате царила глубокая тишина. Потом судья продолжил: — Однако в то же время меня беспокоило одно странное несоответствие. Поскольку Дин прибег к таким сложным приготовлениям ради того, чтобы второе орудие, коробка слив, наверняка указывало на У, он должен был позаботиться и о том, чтобы первое орудие также указывало на У. Как я ни ломал голову, мне не удалось обнаружить, чтобы в свершенном убийстве хоть что-то являлось намеком на У. Поэтому я решил вернуться к своей первой версии о том, что убийство было совершено неизвестным третьим лицом и случайно совпало с задуманным Дином отравлением. Вообще-то, я не люблю совпадений, но мне пришлось признать, что совпадение все-таки имело место. — Причиной этого совпадения, — заметил Цзяо Тай, — явилось то, о чем ваша честь упомянул несколько минут назад: у генерала Дина было много врагов. Ведь, в конце концов, старый губернатор убил его именно из-за того, что генерал предал собственных людей. Судья Ди кивнул и продолжал: — Такой вывод ни на йоту не продвинул меня к раскрытию убийства, но помог исключить из числа подозреваемых и Дина, и У. Когда я открыл причину, по которой Дин хотел убить отца, эта часть дела была решена. Советник Хун вновь прервал его: — Значит, это вы, ваша честь, и имели в виду, когда сказали, что половина убийства вам ясна? Вы связали сообщение Темной Орхидеи о том, что у четвертой жены генерала Дина на груди есть некрасивая родинка, с тем, что говорится в стихотворении Дина. — Верно, — сказал судья. — Что же касается второй половины дела, то есть самого убийства генерала, то должен признаться, что, возможно, я никогда не решил бы эту загадку, если бы старый правитель области не оставил своей подписи под преступлением. Единственным выводом, к которому я смог прийти, было то, что генерал, видимо, был убит при помощи какого-то механического устройства, так как убийца никак не мог войти в эту закрытую комнату или выйти из нее. Но я бы никогда не открыл тайну кисти для письма, куда мне до блестящего ума старого губернатора! Ведь после того, как нож вылетел из ручки кисти, пружина разжалась и плотно прилегла к стенкам отверстия. Я не заметил бы ее, даже если бы очень старался рассмотреть, что там внутри. Когда во время посещения старого наставника Журавлиное Одеяние я увидел на бумажном свитке подпись старого правителя области «Ю Шоуцзянь из «Обители спокойствия», я вспомнил, что это наименование вырезано на кисти, которой пользовался генерал Дин в тот момент, когда был убит. А еще я вспомнил предположение Дао Ганя о духовой трубке и понял, что полая ручка кисти для письма могла использоваться с той же целью. Сдвинутая с места свеча подсказала мне, что внутри кисти находилось некое механическое устройство, сработавшее, когда кисточка нагрелась. Остальное было вычислить нетрудно. — А что мы сделаем, если кандидат Дин не покончит с собой? — спросил Цзяо Тай. — Я обвиню его с любовницей на заседании управы в прелюбодеянии и прикажу пытать их, пока они не сознаются, — спокойно ответил судья. Поглаживая длинную бороду, судья посмотрел на своих помощников. Поскольку они больше не задавали вопросов, он продолжил: — Теперь перейдем ко второму делу — завещанию старого губернатора. Помощники обернулись и посмотрели на картину на стене. — Старый губернатор поместил под полотно картины письменное завещание для того, чтобы ввести в заблуждение Ю Ги, — сказал судья. — Замысел удался, потому что, когда Ю Ги нашел этот документ, он уничтожил его, но не уничтожил сам свиток, а вернул его госпоже Ю. Подлинный ключ, гораздо более изощренный, содержится на самой картине. Судья Ди поднялся и подошел к ней. Его помощники вскочили и встали рядом с ним. — Я смутно подозревал, — начал судья, — что этот пейзаж как-то связан с загородным поместьем правителя. Это было главной причиной, по которой я отправился туда. — А почему между ними должна быть какая-то связь? — нетерпеливо спросил Дао Гань. — По той простой причине, — ответил судья, — что и то и другое старый правитель хотел сохранить в неприкосновенности. Он принял меры предосторожности, чтобы этот свиток не был уничтожен после его смерти, и дал строгие указания Ю Ги, чтобы в его поместье ничего не менялось. Сначала я полагал, что этот пейзаж представляет собой замаскированный план поместья с указанием места, где находится тайник, в котором мы найдем подлинное завещание правителя. Но при посещении поместья мне не удалось обнаружить ни малейшего сходства. Только прошлым вечером я обнаружил связующее звено. Судья с улыбкой посмотрел на помощников, жадно слушающих его. — Если вы тщательно изучите этот пейзаж, — сказал он, — то заметите в его композиции некоторые странные вещи. Среди скал рассеяно несколько домов. К каждому из них можно пройти по горной тропе, за исключением самого большого здания, виднеющегося здесь в правом верхнем углу. Оно стоит у ручья, но дороги к нему нет! Я пришел к выводу, что именно это здание должно иметь особое значение. Теперь посмотрите на деревья. Ничего в них вас не удивляет? Дао Гань и советник Хун начали рассматривать картину. Ма Жун и Цзяо Тай быстро сдались и с восхищением смотрели на судью. Когда советник и Дао Гань покачали головами, судья продолжил: — Все дома окружены рощицами деревьев, нарисованных весьма небрежно. Только сосны вырисованы детально; каждая четко выделяется на общем фоне. Теперь посмотрите: у этих сосен есть некая числовая последовательность. Две на вершине горы, где начинается тропинка, три пониже, четыре там, где тропинка пересекает ручей, и пять возле большого дома справа наверху. Я пришел к выводу, что эти сосны представляют собой ориентиры, обозначающие путь, по которому надо идти. Две сосны наверху и есть то звено, которое связывает эту картину с поместьем: это изображение двух сосен, которые мы видели у входа в лабиринт. — Значит, этот пейзаж — путеводитель по лабиринту, показывающий, как пройти к домику или беседке внутри него! — воскликнул Дао Гань. Судья Ди покачал головой. — Нет, — сказал он, — не совсем так. Согласен, что он показывает путь к беседке внутри лабиринта. Поскольку правитель ходил туда почти каждый день, очевидно, что где-то внутри должна была находиться беседка, в которой он мог бы читать и писать. Согласен также, что это большое строение является аналогом той беседки. Но не думаю, что к ней можно пройти по дорожке лабиринта. Старый правитель постарался сделать свое убежище максимально недоступным. Он никогда не оставил бы в нем важные документы, если бы их мог найти любой человек, достаточно храбрый и терпеливый, чтобы обыскать лабиринт и пройти туда по дорожке. Почему правитель так по-разному изобразил первую и вторую половину пути? Зачем обозначать вторую половину горным ручьем? — Чтобы труднее было догадаться! — поспешно ответил Дао Гань. — Нет, — сказал судья, — правитель особо позаботился показать, что место, отмеченное четырьмя соснами, является важным пунктом. От этого места вместо обычной горной тропинки путь изображается ручьем. Мост является дополнительным указанием, что что-то резко меняется. Я убежден, что именно там нужно сойти с обычной дорожки лабиринта и войти в скрытый короткий переход, ведущий к потаенной беседке, находящейся не на дорожке, а где-то между ее извивами. Дао Гань согласно кивнул. — Какое совершенное убежище! — воскликнул он. — Оно безопаснее, чем любая крепость! Если не знать ключа к тайному короткому переходу, можно неделями исследовать лабиринт, но так и не обнаружить беседки. А сам правитель и всякий, кто знает тайну, мог достичь ее, возможно, за несколько минут. — Да, — сказал судья, — твое последнее замечание очень важно. Правитель не захотел бы бродить полчаса или еще дольше по извилистой дорожке лабиринта каждый раз, когда ходил туда. Это натолкнуло меня на мысль о тайном коротком переходе. Давайте пройдем путем, обозначенным на картине. Судья указал пальцем на домик на вершине горы, по обе стороны от которого росло по сосне. — Вот, — сказал он, — вход в лабиринт. Мы спускаемся по ступеням, высеченным в скале, и идем по тропинке вниз. Первый поворот ничего не значит; неважно, куда здесь поворачивать, вправо или влево. А у второго поворота три сосны, растущие с одной стороны тропинки, показывают, что нужно повернуть налево. Потом мы добираемся до ручья. Здесь нам нужно покинуть дорожку лабиринта. Вход в тайный переход отмечен четырьмя соснами; предполагаю, что в лабиринте мы найдем вход как раз между вторым и третьим деревьями, где на картине изображен ручей. Где-то в этом тайном переходе мы обнаружим пять сосен группами по две и три. Там и должна находиться тайная беседка правителя. С этими словами судья ткнул пальцем в большой дом в правом верхнем углу картины. Потом он вернулся к столу и присел. — Если я не очень ошибаюсь, — сказал судья, — мы найдем в этой беседке сундук или шкафчик с личными бумагами правителя, включая и его завещание. — Ну, — сказал Ма Жун, — хотя все это намного выше моего понимания, я считаю, что надо попробовать. Однако остается еще одно дело: исчезновение Белой Орхидеи. Лицо судьи помрачнело. — Это самое неприятное дело. В поисках этой девушки мы не продвинулись ни на шаг, что особенно прискорбно, потому что мне нравится наш начальник стражи. Это честный, порядочный человек, такими наша страна по праву гордится… Судья устало потер лоб рукой. — Сегодня вечером после обеда мы вместе обсудим, как еще можно попытаться найти девушку. Теперь, когда мы избавились от других дел, мы можем сосредоточиться на этой последней загадке. А сейчас отправимся в поместье губернатора и проверим, верна ли моя версия о потайном коротком переходе. Если мы найдем завещание губернатора, я отошлю его высшим властям вместе с официальным сообщением о предательстве Ю Ги. После этого Финансовому управлению придется исключить часть Ю Шаня из конфискованного имущества Ю. Цзяо Тай, у тебя остается вся вторая половина дня, чтобы организовать оборону города на случай, если варвары все-таки нападут этой ночью. А ты, советник, вместе с Ма Жуном и Дао Ганем отправишься со мной. Глава 23 Судья и его люди проникают в сердце лабиринта; страшное открытие в тайной беседке Часом позже в поместье старого губернатора области закипела бурная деятельность. Повсюду сновали стражники из судебной управы. Одни расчищали дорожку в саду другие составляли опись старой мебели в доме, третьи осматривали сад за домом. Судья Ди стоял на мощеном дворе перед каменными воротами, ведущими в лабиринт. Он давал последние указания советнику Хуну, Ма Жуну и Дао Ганю. Вокруг них собралось двадцать стражников. — Я не знаю, — сказал судья, — сколь долгим будет наш путь. Допускаю, что он окажется сравнительно коротким, но уверенным в этом быть нельзя. Когда мы войдем внутрь, примерно через каждые двадцать шагов один из стражников будет отделяться от нашей группы и стоять на месте, перекликаясь со своими двумя соседями. Мне не хотелось бы заблудиться в этом лабиринте. Повернувшись к Ма Жуну, судья сказал: — Ты пойдешь впереди с копьем. Не думаю, что губернатор устроил здесь какие-то ловушки или капканы, но лабиринт был заброшен многие годы и там могли поселиться хищники. Призываю всех соблюдать осторожность! Они прошли под каменной аркой и вступили в лабиринт. В сумрачном туннеле их встретил сырой запах гниющих листьев. Дорожка была узкой, но два человека вполне могли идти рядом. По обе стороны тесно посаженные деревья и обросшие валуны образовывали непроницаемые стены. Деревья были самые разнообразные, но не видно было ни одной сосны. Над головами перекрещивались ветки, оплетенные густой виноградной лозой, которая иногда опускалась так низко, что судье и Ма Жуну приходилось сгибаться, чтобы пролезть под ней. Стволы деревьев были покрыты необычайно большими грибами. Ма Жун ударил один из них копьем, и тот взорвался, выпустив дурно пахнущее облачко белой пыли. — Больше не делай так, Ма Жун. Эти штуки могут быть ядовитыми! — предупредил его судья. У первого поворота налево судья остановился и с довольной улыбкой показал на три искривленные сосны, стоящие прямо на повороте. — Вот наш первый ориентир. — Берегитесь, ваша честь! — крикнул Ма Жун. Судья быстро отпрыгнул в сторону. Паук размером с ладонь с глухим стуком упал на землю. Его волосатое тело было покрыто желтыми пятнами, глаза светились зловещим светом. Ма Жун раздавил его древком копья. Судья поплотнее затянул нашейный платок. — Не хотелось бы, чтобы такой свалился мне на шею! — передернув плечами, заметил он. Дорожка, казалось, пошла назад. Примерно через двадцать чи она круто повернула направо. — Стой! — сказал судья Ма Жуну. — Вот следующий ориентир. Вдоль дорожки рядом росли четыре сосны.