— Здесь, — сказал судья, — мы должны покинуть эту тропу и войти в потайной короткий переход. Между второй и третьей соснами! Ма Жун потыкал копьем в густых зарослях. Внезапно он отпрыгнул, бесцеремонно оттолкнув назад судью. Красная гадюка длиной примерно в два чи метнулась по гниющим листьям и с удивительной скоростью скрылась в норе под деревом. — Гостеприимное местечко! — проворчал Ма Жун. — Этой твари на картине не было. — Поэтому я и велел тебе надеть толстые охотничьи гетры, — заметил судья. — Будь внимательнее! Ма Жун присел на корточки и заглянул под ветки. Выпрямившись, он сказал: — Да, здесь есть проход. Но он такой узкий, что по нему едва можно пробраться. Я полезу первым и буду раздвигать свисающие ветки. Он сделал шаг и исчез в густой листве. Судья завязал халат потуже и последовал за ним, сзади шли советник Хун и Дао Гань. Стражники нерешительно посмотрели на своего начальника Фана. Вытащив короткий меч, он сказал: — Не бойтесь! Если здесь есть дикие звери, мы с ними справимся! Проход был длиной всего в два-три чжана[6]. После короткой борьбы с колючими ветками они вновь вышли на главную дорожку. Справа и слева были крутые повороты. Судья сначала повернул влево и увидел перед собой длинный прямой отрезок тропы. Он покачал головой. — Должно быть, нужно в другую сторону. Не думаю, чтобы путь к беседке включал в себя такой длинный прямой отрезок. Он возвратился к тому месту, где они вышли на тропу. Справа отрезок тропы оказался коротким. — Вот то, что нам нужно! — возбужденно воскликнул судья. С одной стороны дорожки росли три сосны, с другой — две. — Если судить по картине правителя области, — сказал судья спутникам, — потайная беседка должна быть очень близко. Вероятно, между этими двумя соснами есть проход. Три сосны напротив, похоже, только для того, чтобы дополнить число до пяти. Ма Жун нетерпеливо нырнул в кусты, заполнявшие пространство между деревьями, и тут же яростно выругался. Когда он вновь появился, его гетры были залеплены мокрой грязью. — Там нет ничего, кроме вонючей лужи! — с отвращением сказал он. Судья Ди нахмурился. — Наверное, уж как-то ее можно обойти, — нетерпеливо сказал он. — Ведь до сих пор все сходилось! Начальник стражи Фан подал знак своим людям. Они вытащили мечи и принялись вырубать заросли. Показался край темной лужи. В том месте, куда ступил Ма Жун, она все еще пузырилась. В воздухе распространялось зловоние. Судья наклонился, заглянул под нависающие ветки и вдруг резко отшатнулся. Из воды показалась голова странной формы. Маленькие желтые глазки пристально смотрели на них. Ма Жун открыл рот от изумления и поднял копье, но судья удержал его руку. Из воды медленно выползла огромная саламандра[7]. Ее скользкое тело было более пяти чи длиной. Добравшись до берега, она быстро скрылась в траве. Все были потрясены. — Предпочитаю этой твари шесть уйгуров! — с чувством произнес Ма Жун. Но судья казался довольным и сказал с нескрываемым удовлетворением: — Я часто читал в старых книгах об этих больших саламандрах, но в первый раз увидел такую. Потом он внимательно осмотрел ближнюю часть лужи. Непохоже было, чтобы там можно было пройти; виднелась только илистая масса и заросли водных растений. — Видишь тот выступающий камень? — внезапно спросил судья Ма Жуна. — Это наверняка первый из нескольких камней, по которым можно перейти через эту лужу. Идемте! Ма Жун заткнул полы халата за пояс, остальные последовали его примеру. Он ступил на плоский камень и потыкал копьем вокруг. — Вот следующий камень! — воскликнул он. — Впереди и левее! Он раздвинул низко нависающие ветки и сделал шаг вперед. Внезапно он остановился. Судья Ди, следовавший сразу за ним, натолкнулся на него и упал бы в воду, если бы Ма Жун не поддержал его. Помощник молча показал на сломанную ветку и прошептал: — Эта ветка сломана человеческой рукой и не так уж давно. Смотрите, листья еще не засохли. Кто-то проходил здесь вчера, ваша честь. Он поскользнулся на камне и, пытаясь удержаться, схватился за ветку. Судья посмотрел на ветку. — Он может оставаться где-то поблизости, будь готов к нападению, — тихо отозвался он. Потом судья предупредил об этом советника Хуна, стоявшего на камне за ним, а тот в свою очередь сообщил Дао Ганю и начальнику стражи. — Предпочитаю любого человека той скользкой твари! — пробормотал Ма Жун. Балансируя копьем, он двинулся вперед. Лужа оказалось не особенно большой, но они потеряли много времени, потому что приходилось один за другим отыскивать камни, некоторые из которых были скрыты водой. Однако человек, знавший их расположение, мог бы пройти через болото за несколько минут. Вновь оказавшись на твердой земле, Ма Жун и судья присели на корточки. Судья слегка раздвинул ветки. Перед ними открылось довольно широкое пространство, окаймленное деревьями и огромными валунами. Посредине, под высоким кедром, стояла круглая каменная беседка. Окна были закрыты ставнями, но дверь приоткрыта. Судья подождал, пока все стражники перейдут через болото, затем приказал: — Окружить беседку! Крикнув это, он бросился вперед, подбежал к беседке и распахнул дверь. Хлопая крыльями, изнутри вылетели две большие летучие мыши. Судья покачал головой. — Здесь никого нет, — сказал он. — Пусть начальник стражи с солдатами тщательно обыщут поляну и кусты. Затем он прошел внутрь в сопровождении Ма Жуна и двух других помощников. Ма Жун распахнул ставни. В зеленоватом полумраке судья разглядел, что в беседке нет ничего, кроме каменного стола в центре и мраморной скамьи у задней стены. Все было покрыто толстым слоем пыли и плесени. На столе стоял ящичек размером в один квадратный чи. Судья склонился над ним и смахнул пыль рукавом. Ящик был из зеленого нефрита и украшен прекрасными изображениями драконов среди облаков. Судья осторожно поднял крышку и вынул маленький свиток, завернутый в выцветшую парчу. Показав его спутникам, он торжественно произнес: — Это завещание губернатора! Судья аккуратно снял со свитка ткань, развернул его и прочитал вслух: Это последнее завещание Ю Шоуцзяня, члена Императорской академии, бывшего правителя трех восточных провинций и т. д. Достопочтенный господин, а также его помощники, вам, разгадавшим загадку моей картины и проникшим в сердце моего лабиринта, я отвешиваю свой поклон. Весной пашут, а осенью собирают урожай. Когда сумерки спускаются над прожитыми годами, человеку надлежит оглянуться и оценить свои дела так же, как они будут взвешены в мире ином. Я думал, что достиг успеха, но вдруг обнаружил, что потерпел жалкий провал. Я усердно старался переделать империю, но не смог переделать моего сына Ю Ги, плоть от моей плоти и кровь от моей крови. Ю Ги — человек дурного нрава и неумеренных желаний. Поскольку я предвидел, что после моей смерти он рано или поздно по своей вине плохо кончит, я вновь женился, дабы исполнить свой долг перед моими предками и гарантировать, что наш дом не погибнет, если Ю Ги закончит свой путь в тюрьме или будет казнен. Небеса подарили мне второго сына, Ю Шаня, на которого я возлагаю большие надежды. Мой долг — обеспечить процветание Ю Шаню после моей смерти. Если бы я разделил свою собственность поровну между сыновьями Ю Ги и Ю Шанем, я подверг бы жизнь последнего опасности. Поэтому перед смертью я сделал вид, что все оставляю Ю Ги. Но здесь я излагаю свое настоящее пожелание, скрепляя его своей печатью и подписью. Желание это состоит в том, что если Ю Ги исправится, то он и Ю Шань получат по половине моего состояния; если же он окажется виновным в каком-нибудь преступлении, все должно отойти к Ю Шаню. В картине на свитке я спрячу завещание, чтобы его смог обнаружить Ю Ги. Если он добросовестно исполнит мою последнюю волю, все будет хорошо и Небеса будут милостивы к моему дому. Если же Ю Ги в своей порочности уничтожит это завещание, он сочтет, что моя картина утратила свой секрет, и оставит ее в руках моей преданной молодой жены до тех пор, пока вы, мой мудрый коллега, не раскроете ее скрытый смысл и не найдете этот документ. Молю Небеса, чтобы к тому времени, когда вы прочитаете мою последнюю волю, руки Ю Ги не были запятнаны кровью. Если же он, однако, совершит какое-либо страшное преступление, я возлагаю на вас обязанность передать ответственным властям прилагаемое к сему прошение. Да благословят вас Небеса, мой мудрый коллега, и сжалятся над моим домом! Подписано и скреплено печатью: Ю Шоуцзянь. — Вы, ваша честь, обо всем догадались правильно! — воскликнул советник Хун. Судья рассеянно кивнул. Он разглядывал листок толстой бумаги с орнаментом, скатанный вместе со свитком. Потом он прочитал вслух: