Начальник стражи Фан торопливо удалился. К вечеру главный двор управы напоминал военный лагерь. Десять человек в черных лакированных шлемах на головах и в кожаных куртках с красными кушаками, что было обычным облачением стражников, тренировались под руководством Фана. Десять других в легких кольчугах и в блестящих шлемах, под присмотром Ма Жуна обучались сражению при помощи пик. Еще десятерых Цзяо Тай стал учить владению мечом. Ворота управы были заперты. На страже стояли советник Хун и Дао Гань. Ближе к ночи судья Ди велел своим помощникам собраться в судебном зале. При свете единственной свечи судья дал им указания. Закончив, он еще раз напомнил о необходимости некоторое время сохранять абсолютную тишину, а потом задул свечу. Дао Гань вышел из судебного зала. Он затворил за собой дверь и прошел по темным коридорам, освещая дорогу маленьким бумажным фонариком. Дойдя до тюрьмы, он отодвинул засов на двери камеры, где сидел начальник тюрьмы, и произнес грубым голосом: — Судья решил освободить тебя от твоих обязанностей, поскольку ты относился к своей службе с крайним небрежением. Ты не позаботился должным образом о сохранности вверенных тебе судейских печатей. В ближайшие дни судья наберет новый персонал для судебной управы, и первым преступником, который будет стоять перед ним на коленях и в цепях, будет самозваный тиран Цзянь Моу! Начальник тюрьмы только злобно оскалился. Дао Гань провел его по темным, пустым коридорам, потом — через безлюдный главный двор. Они миновали казармы стражников. Вокруг было темно и тихо. Дао Гань открыл ворота и вытолкнул начальника тюрьмы на улицу. — Убирайся! — приказал он. — И чтобы я никогда больше не видел здесь твою гнусную рожу! Начальник тюрьмы презрительно посмотрел на Дао Ганя и с ухмылкой ответил: — Я буду здесь раньше, чем ты думаешь, песья башка! Потом он растворился во мраке. Глава 5 Двадцать головорезов совершают нападение под покровом ночи; судья Ди отправляется на опасную прогулку Вскоре после полуночи громкие звуки нарушили тишину в темной управе. Резкими голосами отдавались приказы, бряцало оружие. К главным воротам судейской управы поднесли таран; глухие отзвуки его ударов разносились в ночном воздухе. Но внутри самой управы было по-прежнему тихо. Деревянные ворота начали трещать; вскоре тяжелые доски упали на землю. Двадцать головорезов ворвались внутрь, размахивая дубинками и потрясая копьями. Их возглавлял высокий здоровяк. Первый двор огласился криками: — Где этот поганый чиновник? Где этот так называемый судья? Главарь бандитов пинком распахнул ворота в главный двор и шагнул в сторону, чтобы пропустить вперед остальных, пока он достает меч из ножен. Поскольку во дворе царила кромешная тьма, бандиты несколько замешкались. И вдруг все шесть дверей большого судебного зала разом раскрылись. Двор ярко осветился десятками больших светильников и фонарей, расставленных внутри в два ряда. Налетчики, жмурясь от внезапного света, с трудом могли различить солдат, выстроившихся справа и слева от них. Свет поблескивал на их шлемах и длинных наконечниках копий. У подножия лестницы бандиты увидели шеренгу стражников с обнаженными мечами. На верху лестницы стоял внушительного вида мужчина в полном церемониальном облачении из сверкающей парчи и с крылатой судейской шапкой на голове. По обе стороны от него стояли два высоких человека в форме предводителей конной гвардии. На груди и предплечьях у них поблескивали пластины, с заостренных шлемов свешивались разноцветные подвески. Стоящий справа держал в руках тяжелый лук со стрелой на натянутой тетиве. Судья громовым голосом возгласил: — Перед вами судья Ланьфана! Бросить оружие! Громила с обнаженным мечом первым очнулся от оцепенения. — Пробивайтесь к выходу! — закричал он остальным. Не успел он поднять меч, как рухнул с ужасным криком. Стрела Цзяо Тая вонзилась ему в самое горло. Одновременно из зала донесся зычный голос: — Направо… шагом марш! И сразу же раздалось громкое звяканье металла и тяжелый топот. Громилы растерянно переглянулись. Один из них воскликнул: — Братья, нам конец! Здесь целая армия! С этими словами он бросил свою пику на землю. Развязывая пояс, к которому крепился меч, он сказал: — Мне потребовалось шесть лет, чтобы стать десятником. Похоже, настал час снова стать рядовым! Ма Жун не замедлил отреагировать. — Кто здесь называет себя десятником? Человек сразу вытянулся по стойке смирно. — Десятник Лин, шестой взвод пехотинцев, тридцать третья армия левого крыла. Жду ваших приказаний, сотник! — Всем дезертирам выйти вперед! — прокричал Ма Жун. Пять человек выстроились за десятником и тоже встали по стойке смирно. Ма Жун объявил: — Вы все предстанете перед военным трибуналом. А тем временем остальные громилы сдавали стражникам свое оружие. Те связывали им руки за спиной. Судья сказал: — Сотник, выясните, сколько еще дезертиров имеется в городе? Ма Жун обратился с этим вопросом к бывшему десятнику. — Около сорока, господин! Судья Ди потеребил бороду. — Когда вы отправитесь проверять другие пограничные округа, — сказал он Ма Жуну, — мне бы хотелось, чтобы здесь остались какие-то солдаты. Обратитесь к командующему, сотник, чтобы этих дезертиров снова приняли на службу, они мне пригодятся. Ма Жун тотчас же рявкнул: — Десятник Лин и пять рядовых, возвращайтесь туда, откуда явились; завтра ровно в полдень появитесь здесь и получите соответствующее обмундирование и оружие. Шесть человек прокричали в ответ: — Повинуемся! Судья Ди подал знак. Стражники отвели пленных в тюрьму, где их уже поджидал Дао Гань. Он записал их имена. Пятнадцатым и последним оказался не кто иной, как смещенный начальник тюрьмы. Лицо Дао Ганя расплылось в широкой улыбке. — Ты был прав, песья голова! Ты и в самом деле оказался здесь раньше, чем я предполагал!