С этими словами Дао Гань развернул его и хорошо рассчитанным пинком отправил в ту самую камеру, которую тот недавно покинул. А на главном дворе новобранцы, завербованные Фаном, с пиками на плече строевым шагом направлялись к казарме стражников. Судья Ди обратил внимание, что они маршируют уже вполне прилично, бросив в их сторону: — Совсем неплохо для одного вечера! Судья спустился с лестницы. Двое стражников затворили за ним двери судебного зала. Появился советник Хун, нагруженный старыми сковородами, чайниками и ржавыми цепями. — У тебя великолепный командный голос, Хун! — заметил судья Ди. На следующее утро, сразу после восхода солнца, с заднего двора суда выехали трое верховых. Посредине был судья Ди в охотничьем одеянии, по обе стороны от него ехали Ма Жун и Цзяо Тай в кавалерийских мундирах. Когда они повернули на запад, судья обернулся в седле и посмотрел на большое желтое знамя, которое развевалось над крышей судебной управы. На нем виднелась надпись красными буквами: «Штаб армии». — Мои жены полночи трудились над этим флагом! — с улыбкой сообщил судья своим спутникам. Они направились прямо к дому Цзянь Моу. У ворот их встретили четыре крепких парня с алебардами. Ма Жун сдержал своего коня перед самыми воротами. Он указал хлыстом на ворота и приказал: — Отворяйте! Очевидно, дезертиры, которых отпустили прошлой ночью, успели распространить весть о прибытии солдат. Охранники лишь на мгновение заколебались. Потом они раскрыли ворота, и судья Ди с помощниками проехали внутрь. В первом дворе несколько десятков человек стояли кучками и что-то возбужденно обсуждали. Они сразу умолкли, боязливо поглядывая на троих всадников. Те, у кого при себе были мечи, торопливо попытались укрыть их в складках одежды. Трое всадников проехали, не глядя ни влево, ни вправо. Ма Жун направил своего коня вверх по ступеням пологой лестницы, ведущей во второй двор; судья и Цзяо Тай последовали за ним. Десятник Лин присматривал за примерно тридцатью человеками, которые точили мечи и копья и покрывали маслом кожаные куртки. Не останавливаясь, Ма Жун крикнул десятнику: — Прихвати десять рядовых и следуй за нами! Третий двор был пустынным, если не считать нескольких слуг, которые при виде всадников бросились врассыпную. Ма Жун подъехал к большому дому в дальнем конце двора; конские подковы звонко цокали по каменным плитам. Покрытые красивой резьбой и красным лаком двери свидетельствовали о том, что это главный вход. Они слезли с коней и бросили поводья троим солдатам десятника Лина. Ма Жун пинком подкованного сапога распахнул входную дверь и прошел внутрь вместе со своими спутниками. Очевидно, они помешали какому-то важному совещанию. В центре зала сидели трое мужчин. Посередине в большом, покрытом тигровой шкурой кресле восседал высокий широкоплечий человек. У него было властное лицо с тяжелым подбородком, тонкими усиками и короткой черной бородкой. Похоже, он только что встал с постели и еще пребывал в ночном платье из белого шелка, поверх которого был накинут просторный домашний халат из фиолетовой парчи. На голове была маленькая черная шапочка. Два других пожилых мужчины сидели напротив него в креслах из резного эбенового дерева. Помещение выглядело весьма воинственно. Оно скорее напоминало арсенал, нежели приемный зал. Стены были украшены копьями, пиками и щитами; пол покрывали шкуры диких зверей. Все трое в немом изумлении уставились на непрошеных гостей. Судья Ди не произнес ни слова. Он сразу направился к пустому креслу и сел в него. Ма Жун и Цзяо Тай остановились перед Цзянь Моу, бросая на него суровые взгляды. Двое советников Цзяня поспешно поднялись и встали за спиной своего хозяина. Судья небрежно бросил Ма Жуну: — Сотник, в городе объявлено военное положение. Предоставляю вам самому расправиться с этими мерзавцами. Ма Жун обернулся. — Десятник Лин! Десятник торопливо переступил порог зала, следом за ним вошло еще четыре человека. — Кто из этих преступников предатель Цзянь Моу? — спросил Ма Жун. Десятник указал на человека в кресле. — Цзянь Моу, ты арестован по обвинению в антиправительственном мятеже! — громогласно провозгласил Ма Жун. Цзянь вскочил на ноги и заорал: — Кто смеет отдавать приказания в моем доме? Стража, сюда! При этих словах Ма Жун нанес ему в лицо удар кулаком в железной перчатке. Цзянь рухнул на пол, опрокинув изящный чайный столик вместе с дорогим фарфоровым чайным прибором. Шесть громил свирепого вида ворвались в зал из-за большой ширмы в его задней части. Они были вооружены мечами, их предводитель размахивал секирой, но при виде Ма Жуна и Цзяо Тая в полном боевом облачении стражники остановились. Ма Жун сложил руки на груди и, обращаясь к телохранителям Цзяня, резко произнес: — Бросить оружие! Наш главнокомандующий потом решит, виноваты вы или нет. У Цзяня был сломан нос; кровь струилась ему на платье. Он поднял голову. — Не слушайте этого ублюдка, ребята! Разве вы задаром десять лет ели мой рис? Убейте этого чиновного пса! Главарь телохранителей с поднятой секирой бросился к судье. Судья не шевельнулся. Он медленно поглаживал бороду, с презрением глядя на нападающего. — Опомнись, братец Ван! — крикнул десятник Лин. — Разве ты не слышал, что весь город наводнен солдатами?! Пришла армия. У нас нет ни единого шанса! Стражник с секирой не знал, кого ему слушать. Цзяо Тай нетерпеливо топнул ногой. — Сколько можно канителиться! У нас есть дела и поинтереснее, чем арестовывать каких-то проходимцев! Он развернулся и сделал вид, что хочет выйти из зала. Цзянь Моу потерял сознание. Не обращая внимания на телохранителей, Ма Жун наклонился и принялся его связывать. Судья Ди поднялся с кресла. Одергивая платье, он холодно бросил человеку с секирой: — Опусти эту опасную игрушку, приятель! Затем он повернулся к нему спиной и строго посмотрел на двух советников Цзяня. Все это время они стояли, не шевелясь. Судя по всему, они просто тянули время, ожидая, кто в конечном счете одержит победу. — А вы кто? — надменно спросил судья. Тот, что был постарше, низко поклонился. — Ваша честь, — ответил он, — я, ничтожный, был вынужден служить при Цзяне советником. Позвольте мне заверить вашу честь, что… — Об этом ты расскажешь на судебном заседании, — оборвал его судья Ди и, обращаясь к Ма Жуну, сказал: — Давайте-ка вернемся в управу. Заберем с собой только Цзянь Моу и этих двоих. Со всеми остальными разберемся позже. — Как прикажете, господин! — с готовностью откликнулся Ма Жун. Он подал знак десятнику Лину. Четверо солдат крепко связали советников. Цзяо Тай снял с пояса длинную тонкую цепочку. На обоих концах цепочки он сделал по петле и накинул на шеи пленных, после чего потащил их наружу. Прикрепляя цепь к седельной луке, Цзяо Тай сказал: — Если не хотите задохнуться, то шагайте побыстрее! Цзяо Тай вскочил на коня, судья Ди последовал его примеру. Ма Жун забросил бездыханного Цзянь Моу на свое седло, потом приказал Лину: — Раздели своих солдат на четыре отряда по двенадцать человек. Каждый отряд будет отвечать за десять человек Цзяня. Запри пленных в башнях городских ворот. В полдень я отправлю кого-нибудь объехать все четыре башни и проверить исполнение приказа. — Слушаюсь! — прокричал в ответ десятник.