– А, так вы общественница, – улыбнулась в ответ Ялович, – Очень похвально. И что же новенького вы посоветовали, поделитесь? – С удовольствием, Тамара Викторовна, – В нашей, да и в ряде других поликлиник талоны к врачам выдают в восемь. Это рано. Я считаю, надо записываться с вечера. – Именно по этой причине вы пришли к Поиловой? – рассеянно поигрывая ручкой, уточнила Тамара Викторовна. – Конечно, я же сказала. Ялович несколько секунд изучала это важное самодовольное лицо, а потом внезапно треснула кулаком по столу. – Вы будете нести ответственность за дачу ложных показаний, Нина Анатольевна! – О чем вы? Какие ложные показания? – Хотите, я скажу вам, зачем вы приходили к Поиловой? Хотите? – Ну, говорите, говорите, – бросила Башевич. – И скажу, – Ялович неожиданно расслабилась. Напряжение исчезло. – Поилова шантажировала вас, – раздельно, четко, с уверенностью произнесла следователь. И в следующую секунду ее заполнило торжество. В глазах Башевич мелькнул испуг. Пусть на мгновение, но все же мелькнул. Надо отдать должное Башевич, она быстро справилась с собой и невозмутимо ответила: – Полная чушь. – Готовы это подтвердить официально? – Конечно, если у вас есть время заниматься всякими глупостями. Ялович внесла в протокол, что свидетельница Башевич отрицает факт шантажа. – Вы были знакомы с Поиловой раньше? – продолжила допрос Ялович. – Нет, впервые увидела. – Итак, когда вы зашли в кабинет? – Я точно не помню. Где-то в районе семи. – Долго вы у нее были? Минут двадцать. – Ну, и что вам сказала Поилова по поводу ваших предложений? – не скрывая иронии, поинтересовалась следователь. – Сказала, что подумает. – При вас Поилова собиралась пить чай? – Нет, но там был чайник. – Как она выглядела? Не была расстроена, подавлена? – Я этого не заметила. – Кто зашел за вами? – Пожилой пенсионер с палкой. – А, Зубриков. Понятно. Нина Анатольевна, а вы знали кого-нибудь из сидевших на прием к врачу? – Нет. Никого. Ялович подумала и решила, что больше вопросов не имеет. Закончив с протоколом, она протянула его свидетельнице. – Распишитесь, пожалуйста, Нина Анатольевна. Прочтите повнимательнее, – предостерегла она Башевич. Та усмехнулась, бегло прочла и твердо расписалась. – Ну, что ж, до свидания, Нина Анатольевна, – попрощалась следователь, – И будьте, пожалуйста, в пределах досягаемости! Мы наверняка еще встретимся. – Надеюсь, что этого не случится, – холодно бросила Башевич и, не прощаясь, вышла из кабинета. Ялович задумчиво смотрела ей в след. Выйдя из прокуратуры на негнущихся ногах, Башевич первым делом вошла в телефон-автомат и позвонила мужу на работу. – Кирилл, ты можешь говорить? – Да, а что случилось? – Следовательша пыталась взять меня на пушку. Наглая баба, хотела, чтобы я призналась, что Поилова меня шантажировала. – Как, она все узнала, Нина, я же тебе говорил?! – Не мели ерунду, ничего она не знает. Так, какие-то подозрения. Наверное, нашла деньги или кто-нибудь из сидевших в очереди пожаловался, что его шантажировали. – Нина, а что она сможет доказать? – Ничего, Кирилл. Отпечатков я не оставила, а деньги не говорят. С ними, конечно, придется расстаться. Нельзя сознаваться, что мы платили шантажистке. Ты ведь не хуже меня понимаешь, что эта история не должна выплыть наружу. – Конечно, Нина, а если… – Все, Кирилл, время кончается. Поговорим дома. Ялович после ухода Башевич находилась в противоречивом настроении. С одной стороны она испытывала горечь и определенную зависть познакомившись с более обеспеченной ухоженной дамой, чем она сама, женщиной, достигшей тех материальных благ, которых она не достигла, и о которых пока лишь мечтала. С другой стороны Ялович доставило несомненное удовольствие ее следовательская победа над высокомерной и строптивой Башевич. Победа эта, однако, была одержана отнюдь не в войне и даже не в крупной битве, а лишь в небольшом сражении. Тамара Викторовна прекрасно сознавала это, но все равно ей было приятно. Закончив с незначительными текущими делами, Ялович отправилась в столовую. В тот день на обед был овощной салат, фасолевый суп или борщ на выбор, макароны с мясом или запеканка с рыбой. В буфете она прикупила сметаны, стакан молока и кофе с вафлями. Не успела она сесть за столик, как к ней присоединился прокурор района. – А, Олег Васильевич, – улыбнулась Ялович, – Милости прошу. – Приятного аппетита, Тамара Викторовна, – расположил поудобнее поднос прокурор. – Ну, как поживает дело об убийстве в районной поликлинике? – Почему так сразу об убийстве? – нахмурилась Ялович, – Может быть, это самоубийство? – Даже так? Ну что ж, извините. Ну, и как поживает это запутанное, надеюсь, против этого определения вы возражать не станете, дело? – Давайте обсудим это дело попозже, Олег Васильевич. Пока я ничего не готова сказать. Да и хочется спокойно пообедать. – Ну что ж, позже так позже. Наверное сегодня у вас еще будут свидетели по этому делу? – Да, жду в гости одного пенсионера. Зубриков его фамилия, прелюбопытный, скажу вам, тип. – Чем же это? – заинтересовался Седельцев. – Читал много детективов, – ответила Ялович, отодвигая тарелку из-под салата и придвигая суп. – Задает, на мой взгляд, лишние вопросы. Короче, любопытен не в меру. Я таких не люблю. – Любопытство не порок, – заметил Седельцев, пробуя фасолевый суп. – Как сказать, Олег Васильевич, как сказать. Ну, в любом случае сегодня я его допрошу и постараюсь держать его в строгих рамках моих вопросов и четких на них ответов. – Сурово, Тамара Викторовна, сурово. А вы не думаете, что, зажимая свидетеля в тиски, вы, тем самым, мешаете ему излить душу, и он может не рассказать вам какую-нибудь ценную информацию? – Не понимаю вас, – пожала плечами Ялович. – Дело в том, Тамара Викторовна, что исходя из моего опыта, а он, поверьте, у меня есть, свидетели часто сообщают наиболее ценные факты, походя, во время обычного разговора. Порой, ни следователь, ни свидетель не знают, что свидетелю известно что-то важное, это выясняется во время непротокольной беседы. – У меня ничего подобного не бывает, – твердо заявила Ялович, решительно отодвигая тарелку из-под борща. – Очень жаль, Тамара Викторовна. Возможно, вы не раз упускали ценные факты. – Вас что-то не устраивает в моей работе? – напрямую спросила прокурора следователь. – Да нет, вы вполне справляетесь, – ответил Седельцев, – Но Ялович показалось, что он выделил интонационно слово «вполне». – Благодарю вас, Олег Васильевич, – сухо сказала Ялович. – Ну, хорошо, Тамара Викторовна, оставим пока поликлинику. Я хочу спросить, решили ли вы что-нибудь по поводу дела о наркотиках в школе? Помните, я обещал вам докучать?