– И играете со мной как кошка с мышкой, – ещё шире улыбнулся Зубриков. – А даже если и так? – зелёные глаза Седельцевой старались проникнуть в корни мыслей собеседника. – Только не говорите мне, что вам претит подобная игра. Я слишком хорошо разбираюсь в людях, чтобы не сказать: вы рулетчик и притом азартный. – Хотите кофе? – решил снять налёт напряжения Зубриков. – Лучше ещё рюмку коньяку, – выбрала Седельцева. – Как желаете, – Зубриков налил гостье и себе. – Вы хотите знать моё мнение о деле? – медленно заговорил он, рассматривая красноватую жидкость в поднятой рюмке, – Я отвечу честно: не знаю. – Спасибо за взвешенный ответ, – Седельцева заговорила серьёзно. – Но всё же к чему вы склоняетесь, что подозреваете? – Чисто психологически Поилова не была похожа на человека, который собирается покончить с собой в ближайшие пять минут. – У меня сложилось точно такое же впечатление, – кивнула жена прокурора. – Итак, твёрдым тоном резюмировала она, – давайте выдвинем убийство как рабочую гипотезу. – Не возражаю, – согласился Зубриков. – В таком случае давайте рассмотрим версии, Пётр Петрович. – Начинайте, – предложил Зубриков. – Ну вряд ли вызывает сомнение, что яд подсыпали в сахар, и вопрос в том, когда это сделали. – И кто, – добавил Зубриков. Безусловно, и кто, – кивнула Седельцева, – но пока более реально ответить на вопрос когда. Это мог сделать любой из посетителей, кто-то до приёма и возможно, хотя и маловероятно, кто-то после вашего ухода из кабинета. – Ну не думаю, – засомневался Зубриков, – слишком уж мало времени я отсутствовал. – Сколько примерно? – Максимум десять минут, но думаю, семь-восемь. – Этого вполне достаточно, – сказала супруга прокурора. – Смотря для чего, – возразил Зубриков. – Чтобы незаметно подложить яд, нужно отвлечь внимание, это не сделать с бухты-барахты. Потом нужно подождать, чтобы жертва выпила этот яд, и покинуть кабинет до моего прихода. – Но ведь никто не знал, что вы вернётесь, – подала реплику Седельцева, – проницательно глядя на собеседника. – Верно, но мы говорим о реальном времени. Я вернулся, а в кабинете никого не было… кроме трупа. – Понимаю вас, – медленно проговорила Лидия Валерьевна. – К тому же, – всё более уверенно продолжал Зубриков, – кто мог это сделать после моего ухода? Очередь вся разошлась, разве кто спрятался. – Пальто в гардеробе были разобраны, – заметила Седельцева. – Ну что вы в самом деле, – раздражённо отмахнулся Зубриков, – можно же было взять пальто и спрятаться. – Это понятно, – кивнула Седельцева. – Но если убийца – один из очереди, то зачем ему было возвращаться, ведь он или она могли подсыпать яд, когда были на приёме. – Может, у них не получилось, – предположил Зубриков. – А потом получилось? – усмехнулась Седельцева. – Нелепо, согласитесь. – Верно, но мы должны рассматривать и самые крайние варианты. – Давайте начнём с основных. Что если кто-то подсыпал яд ещё до начала приёма? – Например, Лидия Валерьевна? – Например, кто-то из медперсонала. – Подозреваете ли вы кого-нибудь конкретно? – Нет, а вы? – Шутите? – Отнюдь. – Нет, не подозреваю. И вообще хватит гадать. Давайте лучше подумаем о мотиве. – Отлично, какие у вас соображения? – У меня никаких. Это вам известны все факты. Так что ваше слово, госпожа прокурор. – Хитрец, – улыбнулась Седельцева. – Ну что ж, вы правы, кое-что мне действительно известно. Один из членов той очереди, некто по фамилии Воронцов, заявляет, что его шантажировали. – Вот как, – откинулся на спинку кресла Зубриков. – Очень любопытно. – Да, по его словам, Поилова требовала денег, угрожая рассказать его начальнику о проблемах с сердцем у этого Воронцова. Он боялся, что его снимут с директора филиала. – И сколько она требовала? – Не то пятьсот долларов, не то тысячу. – Это ещё по-божески, – хмыкнул Зубриков. – А остальные ничего не говорят о шантаже? – Пока не признаются. – Думаете, и их шантажировали? – Я не гадалка, – пожала плечами Седельцева. Зубриков кивнул, выражая согласие, коньяк был допит, обсуждение, по-видимому, исчерпало себя. После некоторой паузы Лидия Валерьевна взглянула на часы и встала. – Уже уходите? – поспешил выбраться из своего кресла Зубриков. – Пора, – коротко ответила Седельцева. – Но мы ещё встретимся? – Конечно, ведь дело не раскрыто. – Скажите, а что вы думаете о следователе Ялович? – поинтересовался хозяин, провожая гостью в прихожую. – О, Тамара Викторовна интересный экземпляр, – улыбнулась Седельцева. – Женщина обуреваемых страстей. Боюсь, однако, – добавила она, с рассеянным видом смотрясь в зеркало, – что в один прекрасный день это не доведёт её до добра. – А как профессионал? – Вполне на уровне. Тоже, конечно, доверчива, как мой муж, но что поделаешь, любезный Пётр Петрович, такова человеческая натура. Облачившись в поданное пальто, Лидия Валерьевна ещё раз обворожительно улыбнулась хозяину квартиры. – Спасибо за тёплый приём, Пётр Петрович, я надеюсь как-нибудь увидеть вас у себя. – Буду очень рад, – слегка поклонился Зубриков. – И последнее, – сказал он, открывая дверь. – Мне кажется странным, что такой опытный врач, как Поилова, так легко выпила яд, не почувствовав запаха. Что скажете? – В этом деле много загадок, – ответила Седельцева. – Ещё один безответный вопрос. – Пока безответный, – твёрдо проговорил Зубриков. – Пока, – голос Лидии Валерьевны звучал менее уверенно. Прощаясь, она протянула Зубрикову руку в изящной меховой перчатке, и тот, вместо того, чтобы пожать, притронулся к ней губами. Закрыв за Седельцевой дверь, Зубриков не спеша подошёл к окну, и с каким-то ностальгическим удовольствием несколько минут наблюдал, как её изящная фигурка грациозной походкой, не быстро и не медленно, преодолевает усыпанный снегом двор. Глава 18 Разумовская вошла в телефонную будку и волнуясь набрала номер.