– По его словам, захватил половину. – Ну а остальные? – спросил Седельцев. – Пока отмалчиваются, Олег Васильевич. – Все? – Нет, Воронцов мне рассказал ещё раньше, после смерти Поиловой. Да вы в курсе. – В курсе, – кивнул Седельцев, – А кроме Воронцова, эта, например, Башевич? – Не говорите мне о ней, упрямая наглая стерва. – Всё отрицает? – сочувственно спросила Седельцева. – Да, и муж ей подпевает. – А мы можем уличить её во лжи? – Напрямую нет, но я уверена, что её и мужа шантажируют, а то и обоих вместе. – Одно дело быть уверенным, другое дело доказать, – заметил прокурор. – Какое глубокомысленное замечание, дорогой, – обронила Лидия Валерьевна. – Не ёрничай, – сердито сказал муж. – Тамара Викторовна, что скажете об убийстве Разумовской, каковы могли быть мотивы? – Пока мы ещё мало знаем, Олег Васильевич, – вздохнула Ялович. – Что мы вообще о ней знаем? Обычная медсестра, врагов, как говорят коллеги, не было. – Какие коллеги? – вкрадчиво поинтересовалась Седельцева. – Митченко, лор Крылов. – То есть подозреваемые, – подвела итог Лидия Валерьевна и добавила: – Мне совершенно ясно, что все, кто пришёл вчера вечером на четвертый этаж, должны быть под подозрением. – Я с вами согласна, но у Митченко, например, алиби. – Вы его проверили, Тамара? – Пока ещё нет. – Поздравляю, вы так же доверчивы, как и Олег. – Но Митченко бы не стала врать, если бы не могла подтвердить свои слова. – Послушайте, Тамара, – отставила пустую чашку Седельцева, – Бросьте вы заниматься пустыми домыслами и гаданием на кофейной гуще. Не следовательское это дело, честное слово, удивляете вы меня. Ялович, которой уже порядком надоели нравоучения супруги шефа, раздражённо ответила: – А почему вам самой не пойти работать следователем, Лидия? – Муж – прокурор, жена – следователь, – перебор, – в рифму отшутилась Лидия Валерьевна. – Ладно, хватит вам цапаться, – вклинился в дамскую перепалку прокурор. – Ближе к телу, как говорится. Итак, Тамара Викторовна, есть ли у вас версии, почему могли убить Разумовскую? – Например, она изменяла мужу. А если серьёзно, то версий нет, одни догадки. Рано ещё для версий. – Хорошо, – терпеливо продолжил Седельцев, – какие у вас догадки? – Ну, скажем, она кое-что знала о смерти Поиловой, начала шантажировать убийцу и тот её ликвидировал. – Значит, вы уверены, что Поилову убили? – вопрос исходил от Седельцевой. – Это бы послужило базой для моей догадки относительно причин смерти Разумовской. – Вот именно, Тамара, – строго проговорила Лидия Валерьевна. – Вы подгоняете факты под недостроенные версии и пытаетесь объяснить эти же факты опять недостроенными и недоказанными версиями. У вас же нет никаких доказательств, что Поилову убили. – То есть вы хотите сказать, что это суицид или несчастный случай? – Откуда я знаю? – удивилась Седельцева, – я же не пифия. – А говорите, однако, так, словно у вас в кармане дельфийский оракул. – Я лишь обращаю ваше внимание, Тамара, что одни и те же факты можно интерпретировать по-разному. И зря вы на меня обижаетесь. Мы с вами делаем одно дело, и поверьте, у меня нет ни малейшего желания уязвить вас, поставить в неловкое положение, и уж тем более усомниться в вашем профессионализме. – Конечно, – покладисто согласилась Ялович, – я всё это понимаю. Иногда, как сейчас, кипячусь не по делу, такой уж характер, простите меня. – Это вы меня простите, Тамара, – и женщины обменялись доброжелательными улыбками. Что означало мир или по крайней мере перемирие. Прокурор, удовлетворённый мирным завершением дискуссии, налил себе коньяку без кофе, что, разумеется, не укрылось от проницательного взгляда его супруги, которая, однако, не подала виду, и тоже присел к столу. – Как думаете дальше вести расследование, Тамара Викторовна? – поинтересовался он. – Продолжу пытать наших подозреваемых, найду и поговорю с друзьями, подругами Разумовской. – Неплохо, надеюсь, это даст результат, – одобрил Седельцев. – Только мне вот непонятен один момент… – Всего один, дорогой? – улыбнулась мужу Седельцева. – Зачем их собрали вместе и велели принести деньги, – не обращая внимания на колкость жены, продолжал прокурор, – если никто не потребовал у них эти деньги? Да и как требовать у 7–8 человек сразу, гораздо логичнее ведь по одному. Шантаж дело индивидуальное. – Блестящее замечание, дорогой, прямо в учебник, – два-три раза лениво хлопнула в ладоши Седельцева. – Лично мне всё понятно, – перешла она на серьёзный тон, – если не возражаешь, я тебе объясню. – Ну если ты такая умная, – на этот раз иронию позволил себе Седельцев. – Всё просто, – уверенно сказала Лидия Валерьевна. – Некто задумал убить Разумовскую и пригласил всех этих людей, чтобы получился довольно обширный круг подозреваемых. – Но некоторые из них пришли сами, – заметила Ялович, – и, таким образом, автоматически попали под подозрение. – Верно, – кивнула Седельцева, – меня, однако, интересует другой момент. Шантажировали ли всех пришедших вчера вечером в поликлинику или только тех, кто сидел тогда в очереди к Поиловой? – Я думаю, только тех, кто сидел, – высказалась Ялович. – Воронцова, Смирнова, Башевич, Котеева, Белову и, возможно, Зубрикова. – Я бы предпочла не думать, а знать, – сказала Седельцева. – Что касается Зубрикова, то вряд ли его шантажировали, не такой он человек. – А какое он произвёл на тебя впечатление, Лида? – поинтересовался прокурор. – С характером, себе на уме, хорошие способности к логическому анализу. – И со специфическим юмором. – Верно, – согласилась Седельцева. – Полагаю, – резюмировала она, – он может нам помочь. – Чем и в каком качестве? – задал вопрос прокурор. – Помочь найти преступника, Олег. – Если он сам не преступник, – заметила Ялович. – Вы ведь подчёркивали, Лида, что надо подозревать всех. – Да, Тамара, и я не отказываюсь от своих слов. В дверь постучали. – Войдите, – пригласил прокурор. В дверь просунулась круглая голова Юлия Александровича Воронцова. – Я пришёл к Тамаре Викторовне, – объявил он, – мне сказали, что она здесь. – Проходите, садитесь, пожалуйста, – любезно пригласил прокурор. – Я Олег Васильевич Седельцев, прокурор района, а это моя жена, Лидия Валерьевна. – Очень приятно, – уголками губ улыбнулась супруга прокурора. – И мне, – мигнул Воронцов под стёклами очков. – Слушаю вас, – доброжелательно обратился к нему Седельцев. – Может быть, кофе?