– У вас есть подозреваемые? – Меня настораживает поведение Кольцовой, подруги покойной Разумовской. Также мне подозрителен Воронцов, не покидает ощущение, что он играет роль, но это всё бездоказательно. – Ну а что думают ваш супруг и следователь? – Супруг мой ничего не думает, он ведёт пустые монотонные разговоры с Ялович. Знаете, я поражаюсь его наивности! Столько лет в органах, прокурор, и так верит проходящим по делу. – Вы же верите мне, – заметил Зубриков. – Это другое дело. Кстати, как я поняла, у вас алиби на время убийства Разумовской. – Есть алиби, но если постараться, его можно подвергнуть сомнению. – Можно, но не нужно. Я верю вам, и всё. Если я ошибаюсь и вы убийца, то больше никогда не буду лезть в расследования. – А как вы узнаете правду, даже если я убийца? – лукаво улыбнулся Зубриков. – Ах вы шутник! – В каждой шутке есть доля шутки. Ну с господином прокурором ясно. А Тамара Викторовна, она что думает? – Тамара зациклилась на Башевич. Она прямо культивирует в себе ненависть к ней. Подозреваю, что наша Каменская завидует Нине Анатольевне. – Что и не удивительно, – согласился Зубриков. – Башевич замужем, у неё хороший доход. Кстати, разобрались, за что её могли шантажировать? – Пока ещё нет. Капитан Кораблев над этим работает. – Ну а как с двумя другими убийствами? Мотивы, подозреваемые? Тут хотя бы мы точно знаем, что их убили, – невесело усмехнулся Зубриков. – Что верно, то верно. Вот вы говорите – мотивы. Пока единственная причина, обсуждавшаяся нами, – это то, что оба вышли на след убийцы и их устранили. Ну скорее это относится к Котееву. Насколько я понял, Ирина Разумовская не устраивала никакого расследования. Я думаю, её убили за то, что она что-то знала, при этом сама не понимая важности того, что знает. Эти её последние слова: «Я её не видела, там была не она»… – Я надеюсь на вас, Пётр Петрович, – взволнованно повысила голос Седельцева, – это по вашей части, вы энциклопедист в области детективов. – Она встала и порывистым жестом указала на полки с детективными книгами. Зубриков молча проследил за её жестом и залпом допил коньяк. – Я уже сказал, что подумаю. Но по поводу убийства Разумовской я готов высказаться прямо сейчас. Мне кажется, что её убили, чтобы бросить подозрение на всех замешанных в деле, плюс подключили Крылова и Митченко. Вместе с ними попали я, Бернингсен и Дергень. Вот моё мнение, Лидия Валерьевна. – Возможно, вы правы, но это лишь предположение. – Пока да, но у меня есть уверенность. А что с алиби по поводу убийства Котеева? У кого-нибудь оно есть? – У Митченко на оба убийства. – И всё? – Да. – У Митченко, любопытно. А алиби надёжное? – Да, мы всё проверили. – Что ж, – поднялся Зубриков, давая понять, что пора завершать беседу, – я постараюсь оправдать ваши авансы. – Не скромничайте, – улыбнулась Седельцева и, допив кофе, тоже поднялась. – Ну что ж, я жду результатов, – улыбнулась она, выходя в коридор. – В конце концов, и в ваших интересах окончательно отвести от себя подозрение следователя. Зубриков ничего не ответил и подал Седельцевой шубу, в которую та впорхнула изящным движением. Уже взявшись за ручку двери, Лидия Валерьевна лукаво взглянула на Зубрикова и спросила: – А всё-таки признайтесь, Пётр Петрович, что входная дверь в поликлинику была открыта не без помощи ваших подруг, и в кабинет Митченко вы заглянули не просто так. – С чего вы взяли, Лидия Валерьевна? – Я довольно хорошо вас изучила. – Ну что ж, раз вы уверены, зачем вам мой ответ? До свидания, мадам прокурор. – До встречи, Пётр Петрович. Когда она вышла, Зубриков подошёл к окну. Повинуясь безотчётному желанию, он смотрел, как она шла по двору, пока не остановилась на полупустынной автобусной остановке. Он не отходил от окна и продолжал наблюдать за ней. Седельцева взмахом руки тормознула частника и секунду поговорив, скрылась в салоне. Последнее, что он увидел, была исчезнувшая за закрывшейся дверью перчатка. Глава 31 – Итак, вы прослушали все голоса, – Ялович пристально взглянула на Елену Беленькую, секретаршу убитого Котеева. – Теперь сосредоточьтесь и подумайте, пожалуйста, не принадлежит ли голос звонившего вашему шефу в день его гибели кому-нибудь из тех, чьи голоса вы слышали сейчас на плёнке? – Я не уверена… – медленно начала Беленькая. – Не спешите, подумайте хорошенько, – Ялович была сама доброжелательность. – Если хотите, возьмите записи домой послушать. – Да, это было бы замечательно, – ухватилась Беленькая. – Отлично, договорились. Звоните, когда придёте к определённому выводу, жаль всё-таки, что звонок в ваш офис не записывался на плёнку. – До свидания, – попрощалась Беленькая. – Всего доброго, Елена Сергеевна, – тепло сказала Ялович. Когда Беленькая вышла, следователь сделала себе кофе. «Почему не звонит Кораблёв?» – недовольно подумала она. * * * Пока Ялович занималась идентификацией голоса звонившего, капитан Кораблёв беседовал с Сергеем Ивановичем Тихорецким, другом убитого Котеева. Они встретились в небольшом кафе на проспекте Большевиков. Тихорецкий сам позвонил в милицию и вызвался помочь, рассказать всё, что знает. Ялович поручила встретиться с ним Кораблёву, и, если потребуется, вызвать на допрос. Тихорецкий, высокий, уже начавший лысеть мужчина лет 40, с пристальным, порой пронизывающим взглядом, улыбаясь, смотрел на сидевшего рядом капитана. На лице была улыбка, но в больших голубых глазах затаилась грусть. – Очень, конечно, жаль Сашку, – медленно проговорил Тихорецкий, покачивая на мизинце пустую кофейную чашку, – хороший был парень, да в бизнес ударился. – А что, это плохо? – Да как вам сказать. Зависит от человека. Сашке захотелось денег, он стал искать богатую невесту. Отец невесты, видный в городе человек, Семён Иванович, – и он назвал известную фамилию, – очень хотел, а Сашка, ну вы знаете… – Я в курсе, – кивнул Кораблев. – Так вот он стал жертвой шантажа, потом решил самостоятельно поискать преступника, и все мы знаем, что из этого вышло. Так что, – заключил Сергей, – изначально виноват бизнес, воспитывающий в человеке страсть к деньгам, к благам материальным. – А вы философ, – улыбнулся Кораблёв. – Сами-то кто по профессии? – Философ и есть, – рассмеялся Тихорецкий. – Серьёзно? – Кандидат наук, читаю лекции на философии в СПбГУ. – Здорово, – восхитился Кораблёв, – не часто в нашей профессии приходится сталкиваться с интеллектуалами. – Что, всё слаборазвитые хомо сапиенсы попадаются? – Почему, бывают и интеллигенты, но чаще фигуранты из рабочей среды. Там, понимаете, уровень преступности выше. – Хорошо хоть не зашкаливает. – Это вы верно заметили. Но вернёмся к делу, Сергей Иванович. Котеев не делился с вами своими подозрениями? – Увы, нет. Я ведь разговаривал с ним в день его убийства. Душа, знаете, как-то была не на месте. Предчувствие, чёрт бы его побрал. Так вот, он, как вам известно, встречался с подругой убитой медсестры, кажется, Вера её зовут. – Вера Кольцова.