– Не стоит закрывать дверь, – неожиданно раздался сзади женский голос. В дверях появилась Лидия Валерьевна Седельцева, за ней капитан Кораблёв и несколько мужчин в форме. – Кто вы такие? – Башевич уже ничего не понимала. – Я капитан Кораблёв, – выдвинулся вперёд капитан. – Надеюсь, мы вовремя, Пётр Петрович? – спросила Седельцева. – Как нельзя, – кивнул Зубриков. – Лидия Валерьевна, я бы просил, чтобы капитан и его люди контролировали обстановку в квартире. Боюсь, будет необходимо произвести арест. – Прекрасно, – сказала Седельцева. – Вы слышали, капитан, на вас вся власть до прибытия моего мужа и следователя. – Извините, что я не раздеваюсь, – Зубриков отстранил Башевичей и двинулся в кухню. – Пойдёмте, пожалуйста, со мной, капитан. – Конечно, ответила Седельцева, и они двинулись вслед за Зубриковым в кухню. На столе стоял кофейник и две пустые чашки. Зубриков разочарованно причмокнул. – Но всё равно надо проводить арест, – сказал он. – А кого будем арестовывать? – спросил капитан. – Гражданку Башевич? – Нет, ни в коем случае, – возразил Зубриков. – Конечно же, нет. Арестовать нужно её мужа, Кирилла Львовича Башевича. А также, – повернулся он к Седельцевой, – необходимо найти и задержать Ольгу Алексеевну Митченко. – Но по каким обвинениям? – недоумённо спросил Кораблёв. – По обвинению в трёх убийствах, – веско ответил Зубриков. Глава 34 – Ну что ж, теперь я готов удовлетворить ваше любопытство, – хозяин квартиры лукаво улыбнулся гостям и неторопливо пригубил коньяк. – Мы с нетерпением ждём твоих объяснений, – высказалась за всех Алла Михайловна Дергень. Вечером девятого февраля в трёхкомнатной квартире Зубрикова собралось семь человек: сам хозяин, Бернингсен, Дергень, Олег и Лидия Седельцевы, следователь Ялович и капитан Кораблёв. Они разместились за большим столом, в центре которого возвышался шоколадный торт, купленный в складчину гостями из правоохранительных органов. Представительницы Гиппократа предложили Зубрикову банку элитного голландского кофе «Крёнинг». Пётр Петрович в свою очередь выставил на стол чай «Эрл грей» и полдюжины ярких жёлтых лимонов. За хозяйку выступала Бернингсен. Разлив чай и кофе, в зависимости от выбора гостей, Она порезала лимоны на аккуратные сочные кольца. – Ну что ж, – заговорил Зубриков, – раз вы просите, я, конечно, расскажу, как добрался до разгадки. О, какой вкусный кофе! – воскликнул он, пробуя «Крёнинг». – Плохого не предлагаем, – с достоинством сказала Дергень. – Конечно, Алла, ты как всегда на высоте, – улыбнулся Зубриков. – Итак, я готов, но с чего бы начать? Он восседал во главе стола, пил отличный кофе, на тарелке перед ним лежал кусок шоколадного торта, а вокруг сидела почтительно внимавшая ему аудитория. – Начните с начала, – предложила Лидия Валерьевна, – не знаю, как остальным, но мне бы хотелось проследить весь ход ваших мыслей, всю логическую цепочку, выстроенную вами. – Это займёт много времени, – предупредил хозяин квартиры. – Мы не торопимся, – ответила Седельцева. – Когда вы начали подозревать правду? – Митченко я заподозрил вскоре после смерти Поиловой. Мне показалось, что она появилась подозрительно вовремя. Я имею в виду, когда я вернулся за номерком и хотел зайти к Поиловой. Сразу в тот момент я её не заподозрил, только через несколько дней. Видите ли, тогда я склонялся к мысли, что Поилову отравили и убийца сделал это, чтобы забрать деньги, полученные Поиловой путём шантажа. Версии было две: либо это сделал кто-то из шантажируемых, либо у Поиловой был сообщник, или человек, который каким-то образом узнал о её преступных действиях. Первый вариант мне показался сомнительным. Дело вот в чём. Чтобы забрать все деньги, человек, которого шантажировали, должен был знать, что и остальных тоже шантажируют. А как он мог это узнать? Ну можно предположить, что один или одна из шантажируемых рассказал другому, тогда налицо сговор. Но все пятеро? Мне это показалось сомнительным. Да и как убийца успел бы унести деньги, кроме того, найти их? Я отсутствовал не более пяти минут. За это время Поилова должна была выпить отравленный чай, умереть, а убийца войти, найти деньги и скрыться. Как бы это успел один из посетителей Поиловой? Да и где он был, когда я спустился вниз? – Но ведь он же не знал, что вы вернётесь, – заметил прокурор. Зубриков взглянул на него с удивлением. – Конечно, не знал, Олег Васильевич. Но ведь я вернулся, и по всем законам логики должен был застать его в кабинете. Точно бы застал, ведь он не думал, что кто-то зайдёт, и чувствовал бы себя относительно свободно. Кроме того, с чего бы он зашёл? Как бы он узнал, что Поилова выпила чай? – Он мог зайти и проверить это под предлогом того, что что-то забыл или хочет ещё обсудить какие-то детали, – подала реплику Ялович. – Верно, Тамара Викторовна, – согласился Зубриков, но тогда Поилова вряд ли стала бы пить чай. – Но она могла уже выпить, когда убийца вошёл. – Ну хорошо, допустим, – нехотя согласился Зубриков. – А вы можете опровергнуть остальные мои доводы? Все промолчали. – Вот то-то и оно, что нет, – сказал Зубриков. – Итак, версию, что убийца шантажист, я отмёл. Другое дело – сообщник или тот, кто узнал об этом. Кто бы это мог быть? Вот здесь-то на первый план вышла фигура Митченко. – Что вы имеете в виду? – спросил Кораблёв. – По-моему, всё ясно, капитан. Митченко была заместителем Поиловой и могла узнать, что начальница занимается шантажом. Но не это главное – узнать могли и другие. Главное в том, что Митченко была на месте, когда всё происходило. Ольга Алексеевна сидела в соседнем кабинете. Когда я ушёл в гардероб, у неё была возможность зайти и дать начальнице яд. После этого она могла взять деньги и унести их в свой кабинет. Потом она вышла бы из кабинета и зашла вместе со мной – обнаружить тело Поиловой и быть в курсе дальнейших событий. – Звучит логично, – подумав, заметил прокурор района. – Ничего не логично, – воскликнула Лидия Валерьевна. – Откуда она могла знать, что Зубриков вернётся? И вообще, я думаю, что любой человек, пришедший за деньгами, должен был бы находиться в кабинете, когда Зубриков вернулся. Кто мог знать, что он вернётся? – Но Митченко могла забрать деньги позже, – заметила Ялович. – Когда позже, Тамара Викторовна? Кабинет-то опечатали. – Слушайте, что мы это обсуждаем, – вмешался Седельцев, – ведь в целом мы же знаем, что произошло. Нас интересуют детали и ход мыслей Петра Петровича. – Именно его ход мыслей мы и обсуждаем, – ответила Лидия Валерьевна. – Пётр Петрович рассказывает о своих первоначальных версиях, а мы разбираем степень их достоверности. – Давайте вернём слово докладчику, – вмешалась в дискуссию Дергень. – Верно, пусть говорит Пётр Петрович, – поддержала следователь. – Итак, на тот момент Митченко была у меня на подозрении, но в деле оказалось слишком много загвоздок. Некоторые из них вы упомянули, на некоторые я обращу ваше внимание. Во-первых, Митченко не могла быть уверена, что шантажируемые принесли деньги. Это она могла знать наверняка, только если была сообщницей Поиловой. – А это так невероятно, Пётр? – спросила Бернингсен. – Конечно, это могло быть, Галя, но я вообще мало верю в преступные группировки. Вот даже когда читаю детективы, люблю, чтобы преступник действовал один, без сообщников. Но это моя личная проблема, определённая, пожалуй, узость. Она меня в дальнейшем и подвела. Да, Ольга Алексеевна могла быть сообщницей Поиловой, но главная загвоздка всё же состояла в том, как могло случиться, что Поилова выпила отравленный чай, и преступник успел унести из кабинета деньги? Этого я объяснить не мог. – Скажите, Пётр Петрович, а вы уже тогда отвергли версию, что убийца кто-то из очереди, а мотив – просто заставить замолчать шантажистку? – спросил Седельцев. – Эту версию я отбросил после того, как узнал о деньгах, отданных Поиловой. Правда, на тот момент признались только Воронцов и Смирнов, но я предположил, что остальных тоже шантажировали, а если кого-то и нет, как меня, то и тех денег, отданных, было достаточно для мотивации убийства. – Убийство, убийство, – подал голос Кораблёв, – но ведь мы до самого конца не были уверены, что это убийство, а не самоубийство или несчастный случай. – Не знаю насчёт вас, а я эти версии отбросил, как психологически недостоверные, – парировал Зубриков. – Я видел Поилову за пять минут до смерти, и она была совершенно непохожа на самоубийцу. А несчастный случай – ну как вы себе это представляете? Она вместо сахара насыпала себе цианид? Все промолчали, и Зубриков продолжил. – Итак, после смерти Поиловой у меня не было чётких версий, лишь неясные подозрения в отношении Митченко. – А скажите, вы потом обдумывали, насколько естественно вела себя Митченко, когда она обнаружила тело Поиловой? Действительно ли она была удивлена, увидев тело? – Очень хороший вопрос, Тамара Викторовна, конечно, я об этом думал. Мне показалось, что она вела себя естественно. Лишь потом я узнал, что до получения медицинского образования наша дорогая Ольга Алексеевна играла в театре. – Мы все узнали об этом недавно, – кивнула Ялович. – Слушай, а Крылова ты подозревал? – спросила Бернингсен. – Да погоди ты со своим Крыловым, – отмахнулся Зубриков, – Давай по порядку. Итак, перехожу к убийству медсестры Разумовской. Мизансцена была поставлена здорово, ничего не скажешь. Мне сразу показалось странным, что нас собрали в поликлинике, и потом это театральное предъявление трупа. – Именно тогда вы и заподозрили Кирилла Львовича Башевича? – спросил прокурор. – Что вы, нет, – махнул рукой Зубриков, – я не настолько гениален. Просто у меня в подсознании отложилось, как он опёрся на дверь и как бы невзначай открыл кабинет. Тогда, да и позже, я не мог этого осмыслить. Если бы не Кристи… Но обо всём по порядку. Мотивы убийства Разумовской представлялись не очень ясными. Скорее всего, она что-то видела. Уже позднее нам стали известны её загадочные слова, которые передала Кольцова. Вы их помните: «Там была не она, понимаешь?». Но сразу после убийства Разумовской я стал гадать, зачем нас всех собрали, и пришёл к выводу – чтобы создать круг подозреваемых. К такому же выводу, если не ошибаюсь, пришла и уважаемая Лидия Валерьевна. Седельцева скромно кивнула. Как показала медэкспертиза, Разумовскую убили незадолго до нашего прихода. Следователь стала проверять алиби, – оно было у Митченко и Башевичей. Последнее оказалось липовым, но об этом позже. Я сейчас лишь особо подчеркну, что алиби якобы было у обоих Башевичей, хотя на тот момент Тамару Викторовну интересовала лишь Нина Анатольевна, – Зубриков позволил себе иронически улыбнуться Ялович. Та сделала вид, что не заметила. – Но вернёмся к Митченко. Её алиби подтвердилось, а это значило (так я думал на тот момент) что она не убивала Поилову. Я был совершенно уверен, и правильно уверен, что оба убийства совершил один и тот же человек. Моя ошибка оказалась в том, что я пренебрёг возможностью существования сообщника. Дальше, как вы знаете, события стали развиваться быстрее. В том, что их шантажировали, признались все, кроме Башевич. А потом убили Котеева. Тут было очень много странностей. – Странности были и с убийством Разумовской, – заметила Ялович. – А вы не думали, что Разумовская могла шантажировать убийцу?