– Боюсь показаться циничным, – усмехнулся Зубриков, – но для меня не было разницы, шантажировала ли она убийцу или просто видела что-то. В любом случае она что-то знала, и её устранили – в этом суть мотива. – Здорово, Пётр, – сказала Дергень, – ты соображаешь не хуже Холмса, великолепный пример прагматичного мышления. – Можно продолжать? Спасибо, Алла. Так вот, убили Котеева, и получилось так, что тело нашли я, Алла и Галя. Я лично усмотрел в этом некий вызов. Мотив убийства Котеева, – продолжил Зубриков, сделав глоток из второй чашки кофе, приготовленной Бернингсен, – представлялся мне аналогичным мотиву убийства Разумовской, с той лишь разницей, что Котеев вряд ли видел что-то сам, а скорее всего догадался из разговора с Верой Григорьевной Кольцовой. Как оказалось, я был прав. – И в этом, и в остальном, – вставил Седельцев. – Не во всём остальном, – отклонил комплимент Зубриков, – по ходу дела у меня в голове болталось много глупостей. В истории с убийством Котеева важный момент был, как он провёл свой последний день, с кем встречался. А встречался он с и.о. главврача Митченко, а также с лором Крыловым. Заметьте, кто-то позвонил ему на работу и попросил назначить встречу в поликлинике. Далее мы обнаружили тело, случайно оказавшись на месте. Подчёркиваю, случайно, – обвёл строгим взглядом аудиторию Пётр Петрович. Все законопослушно молчали, сделав подобающие постные лица, и Зубриков удовлетворённо продолжил: – Так вот, важно было, с кем он общался в день гибели. На первый план выдвинулись Митченко и Крылов, возможно, был кто-то ещё, но тогда мы об этом не знали. Я, честно говоря, терялся в догадках. Спасибо Лидии Валерьевне, она оказала мне необходимую помощь, дав ценные советы и кой-какую информацию. – Всеобъемлющую, – недовольно прокомментировал Седельцев. – Я как всегда оказалась права, Олег, – отрезала Лидия Валерьевна. – Да, я познакомила Петра Петровича со всеми материалами следствия, и, как видите, это дало прекрасный результат. – Переварив всю информацию, – вновь взял слово Зубриков, – я выделил ряд ключевых моментов. 1). У Митченко единственной (Башевичи не считаются) было алиби на два последних убийства, причём алиби железное. Мне показалось, что в двух случаях это не может быть совпадением, и, наконец, преодолев догматизм и глупость, я допустил мысль о существовании сообщника. Но кто этот человек? Кто-то из поликлиники? Кто-то из очереди? Неизвестное следствию лицо? Ответов у меня не было. И тогда, господа, я позвал на помощь их, – и Зубриков, повернувшись на стуле, махнул рукой в сторону стеллажей. – Вот они, мои помощники, – с любовью в голосе проговорил он. – В первую очередь я, как всегда, обратился к книгам леди Агаты. И не прогадал. Очень рекомендую в следственной работе, здесь есть ответы на все вопросы. И вот я обложился книгами. И взялся листать их, просматривать все тома, восстанавливать в памяти все сюжетные линии. Моё внимание зацепилось за роман «Убийство под рождество». Очень интересная вещь, советую почитать. Коротко суть в том, что убийце – старшему инспектору полиции Сагдену – нужно было появиться на месте преступления раньше или хотя бы одновременно с другими, чтобы забрать важную улику. В нашем деле чёткой аналогии не было, но мне всё время не давала покоя сцена обнаружения трупа Ирины Разумовской. Наконец я выудил из подсознания беспокоящую меня деталь, – Кирилл Львович Башевич как бы невзначай опёрся о дверь, и она открылась. Прямо Сезам какой-то! – Сезам не верит слезам, – вдруг процитировал Кораблёв и хихикнул. Но строгий взгляд Ялович тут же вернул его к роли внимательного слушателя. – Итак, вырисовалась фигура Кирилла Львовича Башевича. Сначала я отнёсся с сомнением к своим подозрениям. Серьёзный, интеллигентный человек, да и плюс ко всему, как казалось, под каблуком у жены. Помимо всего прочего, у Кирилла Львовича было алиби, по словам жены, они были вместе. Оставив на время разработку Башевича, но продолжая всё время держать его в уме, я вернулся к леди Агате. И вскоре мне снова повезло. Сюжет одного из её лучших, с моей точки зрения, романов, «Назначенная встреча со смертью», дал мне ключ к части долгожданной разгадки. Развязка в этом романе просто блестящая. Убийца – леди Уэстхолм – пытается создать себе алиби, описывая несуществующего араба, то есть этим она пытается доказать, что находилась в момент убийства в определённом месте, на самом же деле она там не была. Лишь гений Эркюля Пуаро позволяет разоблачить её. Чудо, а не роман, пальчики оближешь. – Ну пальчики потом, – сказала Бернингсен, – ты давай объясняй, к чему эта леди, как там её, ведёт? – А вот к чему, Галя. Мне пришло в голову, что Кирилл Львович согласился подтвердить алиби своей жены совсем не для того, чтобы выгородить её, а чтобы создать алиби себе! Хотя прямой аналогии с романом Кристи опять нет, но именно благодаря сюжетной линии с леди Уэстхолм, у меня родилась идея насчёт Башевича. – Блестящий пример дедукции, Пётр Петрович, – искренне восхитился Седельцев. – Значит, после изучения Кристи вы утвердились в мысли, что Башевич убийца? – Да, подозрение превратилось в уверенность. Кроме того, если преступников было двое, мужчина и женщина, то это объясняло, почему шантажист разговаривал то мужским, то женским голосом. – Всё это безусловно чарует слух, – суховато заметила Ялович, – но были ли у вас доказательства? – До доказательств я додумался позже, Тамара Викторовна. Но позвольте я буду рассказывать по порядку, согласно ходу моих мыслей. Теперь на очереди у меня была фраза «Там была не она, понимаешь?». А перед этим Ирина сказала: «Я её не видела». Всё время, размышляя об этом деле, я понимал, что ключ к разгадке лежит в этой фразе. Призна́юсь, я долго не мог догадаться, в чём её смысл. Чтобы понять – мне пришлось прокрутить в уме тот вечер в кабинете Поиловой и сидение в очереди в коридоре. Мне всё время казалось, что там было много неестественного, я никак не мог отделаться от мысли, что это была театральная постановка. Но в чём был её смысл? И кто режиссёр? – И вновь вам помогла Кристи? – Да, Лидия Валерьевна, опять помогла Кристи. На этот раз роман «Объявленное убийство» с незабываемой мисс Марпл. Один из персонажей, мисс Мергатройд, произносит такую фразу: «Там её не было». Вскоре после этого мисс Мергатройд убивают. Мисс Марпл догадывается, что Эми Мергатройд имела в виду, что в том месте комнаты, где должна была стоять мисс Блеклок – убийца в этом романе – а она должна была стоять у стены, а на самом деле была у дверей, откуда и стреляла в жертву. Мисс Мергатройд вспомнила, что место у стены было пусто, и сказала: «там её не было». Мисс Марпл разгадала эту фразу. – Ну и что? – не понял прокурор, – как вы это связали с нашим делом? – Я догадался не сразу. Я начал думать, что значит история с призраком Поиловой, и внезапно понял, что Разумовская просто обозналась. Да, да, она приняла за Поилову похожую на неё незнакомую женщину. Но почему это её так взволновало? Только потому, что неизвестная была похожа на покойницу? И вот тут, дамы и господа, меня осенило. Я понял, что меня беспокоило в тот вечер, понял не всё, но весьма важную часть. А беспокоила меня сама Поилова. Из глубин подсознания мне удалось выловить нужную мысль – Поилова играла роль или… – сделал он многозначительную паузу, – кто-то играл роль Поиловой. – Да, вы объяснили это вчера, – кивнул прокурор, – но коротко и сумбурно. Я, признаюсь, мало что понял. – Сейчас объясню подробнее. Разумовская заходит в кабинет Митченко и сразу же выходит вместе с Поиловой. Почему они вышли так быстро? Ответ таков: человеку, игравшему роль Поиловой, нельзя было допустить, чтобы кто-то заметил в кабинете отсутствие Митченко. Думаю, вам, как и мне, уже стало ясно, что роль Поиловой сыграла Митченко. – Неужели это было реально? – спросил Кораблёв. – Конечно, – заверил его Зубриков. – Ведь посетители не знали Поилову, Митченко это выяснила заранее. – Но вы-то могли знать Поилову? – проницательно заметила Ялович. – Да, мог, но не знал. Я вообще оказался непредусмотренной фигурой в их плане. Они не думали, что к очереди присоединится кто-нибудь посторонний. Полагаю, Митченко не раз наблюдала за процедурой приёма у главврача и убедилась, что приходили только люди, предварительно записанные, – сказала Ялович. Надеюсь, Митченко не будет запираться и всё расскажет. Хотя риск, конечно, у них был велик, ничего не скажешь. – Ничего-то вы не поняли, Тамара Викторовна, – грустно, но весьма эмоционально проговорил Зубриков. – В том-то и фокус, что никакого приёма Поилова проводить не собиралась. Поймите же, всех этих людей пригласили Митченко и Башевич. Поилова знать не знала об этом. Списки в журнале тоже составила Митченко задним числом. Вот что произошло на самом деле. Незадолго до начала приёма Митченко зовёт Поилову к себе в кабинет и подсыпает ей яд. Потом она надевает маску, шапочку, жёлто-зеленые очки и выходит под видом Поиловой. Я надеюсь, Тамара Викторовна, что экспертиза докажет, что фамилии шантажируемых внесены в журнал не почерком Марии Ильиничны. – Если это так, то однозначно докажет, – сказала Ялович. – Я тоже не сомневаюсь. – Пётр, а почему не насторожил бы следствие тот факт, что Поилова вела приём не в обычный день? – спросила Бернингсен. – А тебя это насторожило, Галя? – Меня нет, но я не следователь. – Даже если бы кто-то и обратил на это внимание, существовало отличное объяснение – Поилова занималась шантажом и естественно, пригласила своих жертв в другой день, чтобы отделить их от обычных посетителей, и без помех решить все вопросы. Котлеты отдельно, Галя. – Как они всё здорово продумали, – в голосе Кораблёва слышался восторг. – Да, задумано было великолепно, и исполнено ничуть не хуже. Хотя представляю, что переживала Митченко, увидев в очереди незнакомого человека. Я чуть было не сорвал их планы, но она умудрилась и меня использовать в своих интересах. Что за женщина! Что за преступница! – И как же она вас использовала? – спросил прокурор. – Сейчас объясню. Видите ли, Олег Васильевич, я потерял номерок или думал, точнее, что потерял. На самом деле номерок вытащила Митченко, чтобы заставить меня вернуться. Она решила, что тело Поиловой обнаружу я. – А кто должен был бы его обнаружить, если бы не было вас? – спросила Ялович. – У меня есть кое-какие соображения, но я оглашу их позже. Видите ли, в кабинете Поиловой я вёл себя хамовато, и так получилось, что Митченко решила осмотреть меня. Я думал, что это было ответом на моё поведение, но лишь когда у меня в голове сложились все детали этого дела, я понял, что это была часть плана, причём разработанного на ходу, сногсшибательная импровизация! Высший класс! Кристи и та позавидовала бы изобретательности Митченко. Итак, я раздеваюсь, Митченко осматривает меня, вытаскивает номерок, после чего отпускает. Я иду в гардероб, не нахожу номерка, возвращаюсь и обнаруживаю вместе с Митченко тело Поиловой. Всё как по нотам! – А зачем было нужно, чтобы ты нашёл тело? – спросила Дергень. – Видишь ли, они хотели бросить подозрение на сидевших в очереди. Для этого надо было показать, что Поилова умерла сразу после приёма посетителей. – Но ведь Поилова умерла раньше, – медленно проговорила Седельцева. – А это значит, что судмедэкспертиза должна была показать… – А вот это очень важный момент их плана, Лидия Валерьевна. Дело в том, что по первоначальному плану, я, конечно, не знаю, но почти уверен, они бы представили дело так, что Поилова могла умереть в любой момент приёма. Кто-нибудь читал рассказ Честертона «Причуда рыболова» из сборника «Человек, который слишком много знал»? Там главный герой – Хорн Фишер. Так вот, в этом рассказе на острове задушен влиятельный магнат. Его гости – крупные английские политики. Суть в том, что каждый из них в течение дня приходит на остров, где рыбачит Гук – так звали магната – чтобы поговорить с ним. Но каждый из них обнаруживает Гука уже мёртвым и боится в этом сознаться, так как у каждого был мотив для убийства. На самом деле магната убили ночью. Шедевральный рассказ! Бриллиант в короне Честертона. – Ваши обширные знания поразительны, – сказала Ялович, – но проследите, пожалуйста, связь с нашим делом. – Всё очень просто. Представьте, что меня не было в той очереди. Поилову находят отравленной, начинается следствие. Предположим, каждый из посетителей говорит, что она была жива, когда он вошёл. Но как это проверить? Хуже всех пришлось бы последнему, или, вернее, последней – Нине Анатольевне Башевич, что очень немаловажно. Однако об этом дальше. Как ей оправдаться, что не она отравила Поилову, и доказать, что та была мертва? Здесь всё и объясняется. Предвосхищаю чей-нибудь вопрос, если мотив убийства – желание избавиться от шантажиста, то кто взял деньги, ведь я видел Поилову живой? Но в том-то и дело, что меня не должно было быть в этой очереди. Без меня всё было бы просто. Башевич зашла последней, и после этого Поилову уже никто не видел живой. Мотив – пожалуйста. Избавиться от шантажистки и заодно взять чужие деньги. – Но ведь она бы не призналась, – вмешалась Бернингсен, – Башевич до конца отрицала бы шантаж, как она и делала. К тому же откуда она могла знать, что другие тоже пришли с деньгами? Разве что догадалась бы. – Ну, может быть, следователь принял бы и такую версию, но поймите, Кирилл Львович Башевич подготовил бы все улики против своей супруги. Он и Митченко нашли бы способ ненавязчиво сообщить следствию о шантаже и подкинуть кое-какие факты. Они даже могли подбросить Нине Анатольевне энную сумму денег и представить дело так, что это деньги, полученные за шантаж Поиловой, и взятые Башевич из её кабинета. Но это вряд ли, деньги им самим были нужны, а вот цианид могли бы подкинуть. – Но тут появляешься ты, Пётр, и ломаешь всю их игру. – Да, Алла, но Митченко перестроилась на ходу. Она поняла, что ей не навесить убийство на меня, да это и не входило в её планы. Ведь обвинить-то она хотела Нину Анатольевну Башевич. Теперь об экспертизе, Лидия Валерьевна. Конечно, Поилова умерла раньше, чем за несколько минут до обнаружения её тела, но Митченко была рядом и не дала мне близко подойти. Ведь я мог определить, что рука холодная. Здесь был риск, но Митченко решила, что справится с ситуацией. Экспертизу сделали ночью. Когда примерно, Тамара Викторовна? Ну, часа в два-три. То есть через шесть-семь часов. Естественно, для работы наших органов. Да-да, не морщьтесь, наши убийцы рассчитывали именно на это. Но главное было в другом. Время смерти было известно всем, так казалось. Ведь я общался с «Поиловой» за пять минут до обнаружения её тела. Они сделали из меня великолепного свидетеля, ничего не скажешь. Да и вся очередь была у неё на приёме. Кому, скажите, пришло бы в голову сомневаться во времени смерти? К тому же экспертиза установила бы её с диапазоном в час-полтора. А Поилову отравили примерно часа за полтора-два до момента обнаружения её тела. Да я уверен, вы сами, Тамара Викторовна, назвали эксперту время смерти, он и не стал над этим думать. Я угадал, Тамара Викторовна? – Ну я точно не помню, – замялась Ялович. – А что сказали бы вы на моём месте? – Наверное, то же самое. Ладно, проехали. Надеюсь, теперь вы представили всю картину. Целью убийц было получить деньги, продолжить потом шантаж и обвинить во всём Нину Анатольевну Башевич. Я думаю, дальнейший шантаж они приписали бы тоже ей. Дали бы по возможности вытянуть из наших жертв кое-какую капусту и сдали бы её следствию. – Значит, Кирилл Львович хотел избавиться от жены? – спросил Кораблёв. – Конечно, она сидела у него уже в печёнках. А вы, капитан, не хотели бы избавиться от такой стервы, которая помыкала бы вами и держала за дурачка, мальчика на побегушках? – Но я бы не стал её убивать! – Вы, конечно, нет, но вполне могли найти более цивилизованный способ, я прав? – Пожалуй, да, – подумав, ответил Кораблёв. – Ну вот видите. А теперь перейду к убийству Котеева. Там был очень важный момент. Он состоял в том, что Тихорецкий, друг Александра Васильевича, сообщил следствию, что, когда разговаривал с убитым в день его смерти, но до встречи с Митченко и Крыловым, у Котеева не было версии, а потом его убили. Следовательно, либо он просто догадался о чём-то, либо из разговора с кем-то понял, кто преступник. А разговаривал он, как нам было известно, с Митченко и Крыловым. – И что же такое ему сказала Митченко? – это спросила Бернингсен. – Ну, я могу только догадываться, Галя. Подозреваю, что она каким-то образом проговорилась, дав ему понять, что знает причину его шантажа. Но это лишь моя версия, будем надеяться, что Митченко всё расскажет. Кроме того, Котеев мог догадаться, как и я, о смысле высказывания Разумовской. – Если так, то он большой умница, – заметил прокурор. – Глупец он, – не согласилась Лидия Валерьевна. – Если он догадался о смысле фразы Разумовской, и плюс к тому Митченко в чём-то проговорилась, он должен был понять, что Митченко заметила или заметит свою промашку и попытается убрать его. Он был крайне неосторожен, за что и поплатился жизнью. – Котеева, как я понимаю, убил Башевич? – Конечно. Его, я уверен, Котеев не подозревал. Он был готов к встрече с Митченко и опасался только её.