Данте прищурился, и Лупо почувствовал себя так, словно его просвечивают рентгеновскими лучами. – Вы этого не знали. Но может быть, девушка обсуждала вопрос с центральным командованием в обход вас. – Невозможно. – Почему тогда она расторгла аренду? – Вы что, говорили с хозяйкой? – Лупо стало не по себе. – И обыскали квартиру, – не отводя взгляда, сказал Данте. – Успокойтесь, там не было ничего интересного. – А с чего бы ему там быть? – с невольной резкостью спросил Лупо. – Вы знаете, что только что расслабили плечи? Что вас тревожило? Коломба сжала его плечо: – Данте, можно тебя на минутку? Кажется, мы немного отклоняемся от темы. – Вовсе нет. КоКа, это Мартина подбросила на твой участок молоток. И Лупо обо всем знал. 9 Коломба сто раз видела, как Данте исполняет этот трюк, но так и не сумела к нему привыкнуть. Он пользовался словами, как разрядами тока, чтобы вызвать человека на эмоции, а потом считывал его реакцию. Но как он додумался связать найденный в ее саду молоток с Мартиной? Самой ей ничего подобного и в голову не приходило. Однако Данте, без сомнения, попал в яблочко. Лупо покраснел и с деланым возмущением напустился на него, пытаясь скрыть замешательство: – Мне плевать, кто вы такой! Я не собираюсь выслушивать подобные инсинуации! – Я никому не расскажу, – невозмутимо отозвался Данте. – Можете положиться и на мое молчание, – подыграла Коломба. – Уверяю вас, Лупо, что ваша откровенность нужна нам для поимки Бонаккорсо. Вы с Мартиной заранее обо всем условились? – Нет, и я ничего не знал, – чуть погодя сказал Лупо. – Я сам только потом догадался. – Как? Достав из кармана бумажник, Лупо вынул из него лоскут яркой ткани и развернул перед Данте: – Это я нашел в ее вещах. Если дотронетесь, Богом клянусь, я вас пристрелю. – КоКа… знаешь, что это? Коломба узнала диснеевские рисунки: – Похоже на обрывок наволочки Томми, в которую был завернут молоток. Кивнув, Лупо снова убрал лоскут в карман. – Мартина приехала домой к Меласам первой. Она могла найти и спрятать молоток, но, Богом клянусь, я понятия не имею, что толкнуло ее на такую выходку. Может, она хотела защитить парня – больше ничего мне и в голову не приходит, – но с чего бы ей прятать молоток у вас… Данте кивнул Коломбе: Лупо говорил правду. – Вряд ли Мартина сделала это по собственной инициативе. Думаю, ее подбил Бонаккорсо, – сказал он. – Чтобы подставить госпожу Каселли? – начиная понимать, спросил Лупо. Данте кивнул: – Бонаккорсо боится Коломбу. Он знает, что рано или поздно она до него доберется. Коломба не сомневалась, что Данте лжет, но промолчала. Лупо поднялся. – Как долго эта история с Бонаккорсо будет оставаться военной тайной? – Пока его не поймают, а может, и дольше, – сказала Коломба. – Мне жаль. – Я созваниваюсь с родителями Мартины почти каждый день. Они уверены, что их дочь погибла, исполняя свой долг. Я не допущу, чтобы кто-то стал болтать, будто она поскользнулась на банановой кожуре. – Этого не случится, – сказал Данте. – Обещаю. Мы будем держать вас в курсе о подвижках в расследовании, если вы не станете распускать язык перед спецслужбами. Лупо погрозил ему пальцем: – Смотрите же, а то я вас найду. Он пошел прочь, и Данте улыбнулся Коломбе: – У нас есть союзник. Она схватила его за грудки: – В следующий раз я тебя в канаву брошу. Не люблю, когда из меня делают дуру. Почему ты ничего не сказал мне о Мартине? – Потому что я только сейчас это понял. – Да неужто. 10 Когда они вернулись в Медзанотте, Альберти и Эспозито доедали ужин за кухонным столом, который вынесли во двор. – Спасибо, что дождались! – сказала Коломба. – Вы бы еще заперлись от нас. – Мы вас ждали, но уже десять… – пробормотал Эспозито в свое оправдание. – У нас еще осталась теплая паста, госпожа Каселли, – сказал Альберти. – Макароны «а-ля коп» из всего, что нашлось в холодильнике. Господин Торре, они без мяса. – Спасибо, я не голоден, – откликнулся тот, заходя в свою комнату из сада, а Коломба бросилась доедать остатки пасты прямо из сковороды. Пока она принимала душ, Данте с помощью полицейских вытащил кухонный диван в сад за домом и улегся, задумчиво глядя в небеса и куря одну сигарету за другой. Когда воодушевление, вызванное первым днем расследования, выдохлось, его снова начали одолевать печальные мысли об Отце. Как бы он его ни ненавидел, Отец стал частью его самого – спутником его взросления, похитителем и наставником. Данте размышлял о тринадцати годах, проведенных в силосной башне. От этих лет остались лишь обрывочные воспоминания. В его памяти повторялись визиты Отца, зубрежка, тесты на интеллект, загадочные изнурительные игры… и невыносимая боль от ударов розгой по руке – Отец заставлял его наказывать себя всякий раз, когда он вел себя как «скотина». Он не помнил дня своего похищения – только день побега, когда он застал Немца врасплох. Данте знал: все, что он помнил о своей жизни до этого момента, было ложными воспоминаниями, внедряемыми ему тюремщиком из года в год. Что, если Лео и правда может пролить свет на тайну его истинной личности? Возможно, воспоминания о Коробке не просто кошмар? – Снова не в духе? – спросила Коломба, высунувшись из-за стеклянной двери. Она успела переодеться в свой обычный затрапезный костюм. Данте сел. – Просто думаю о прошлом, которое никогда не умирает. И спрашиваю себя, что затевал мой брат, когда принес сюда войну. – Какую войну? Данте ухмыльнулся: – Войну между добром и злом. Почему он не оставил тебя в покое? Почему бросил меня? – Я-то надеялась, что это ты мне объяснишь. Данте постучал себя по лбу: – У меня в котелке пусто. Это ты у нас ищейка. – Бывшая… – пробормотала Коломба. – Точно, ты гражданский консультант, – улыбнулся он. – Думаешь, у спецслужб есть что-то стоящее на механика? – Возможно, но я не намерена их спрашивать. Они не связали его самоубийство с Лео, и я не собираюсь подводить их к этой мысли. То же касается Томми и Отца. Любая информация, которую мы запрашиваем, – это информация, которую мы предоставляем.