– А мы кто? – спросил Альберти. Прикрыв здоровую руку больной, Данте вытащил из колоды туза, рыцаря и пажа жезлов: – Извини, КоКа, но королев в этой колоде нет, так что тебе, пожалуй, подойдет и туз. – На картинке был изображен деревянный посох. – А палка – международный символ ищеек. – Маловато мы ею орудуем, – сказал Эспозито. – Как мы уже сказали, мой брат боится короля мечей, а все остальные мечи мертвы. – Данте собрал карты этой масти в стопку и прикрыл их больной рукой. – Следовательно, Лео искал нечто, что могло бы заманить его в ловушку. Как думаете, что? – Данте… – взмолилась Коломба. – О’кей, сам вам скажу. – Он поднял руку. На месте стопки появился король кубков. Никто и не заметил, как он забрал его со стола. – Ему нужен был я. – А почему вы интересуете короля мечей? – спросил Альберти. – Может, ему хочется залезть мне в голову и посмотреть, что со мной сделал Отец, – ответил Данте. – Не будем забывать, что Лео был связан и с ним. Более того, он, скорее всего, даже принадлежал к его организации: неспроста он выбрал своей мишенью Томми, который, хоть мы и не знаем, как и когда, был жертвой Отца. Это не может оказаться совпадением. Возможно, после того, как Отец вышел из игры, мой брат начал искать нового хозяина. И решил воспользоваться мной как пешкой. Это бы объяснило, почему Лео начал за мной следить сразу после смерти Отца. – Господин Торре, я кое-чего не понимаю, – сказал Альберти. – Почему именно здесь? Коломба раздраженно повернулась к нему: – По мнению Данте, из-за того, что здесь живу я. – Если я интересую врага моего брата, то он знает Коломбу и, вероятно, в курсе ее жизни. Мой брат заварил кашу здесь в надежде, что король мечей явится, чтобы вмешаться лично. – И его надежда оправдалась? – Знаю только, что Коломба, к счастью, нашла меня раньше его. Иначе неизвестно, чем бы все закончилось. Коломбе было трудно дышать. Звуки стали жидкими и далекими, словно доносились с другого конца простирающейся перед ними долины. – КоКа, все нормально? Ты какая-то бледная. Коломба ухватилась за стол. Мир начал вращаться – нет, скорее, распадаться на темные пятна. Тени гремели в ушах, крались на периферии зрения… «Кричали». Стул опрокинулся. Коломба упала на четвереньки и ударила кулаком в опору крыльца, разбив о дерево костяшки пальцев. Данте сел на корточки рядом с ней и положил руку ей на плечи: – Дыши, КоКа… Дыши. Она оттолкнула его и снова ударила кулаком в опору. А потом… Легкие внезапно расслабились. Растянувшаяся на полу Коломба шумно задышала, вытирая выступившие слезы. – КоКа… что случилось? Что ты увидела? – спросил ее Данте. – Если Лео спланировал что-то в клинике… Ты уверен, что там больше не опасно? Данте все понял. – Барт, – проклиная собственную тупость, выдохнул он. 5 Подчиненные Барт дважды переделали анализы проб из палаты Данте, но следов взрывчатки или токсичных веществ так и не обнаружили. На всякий случай они даже взяли пробы со стены и потолка, но не нашли ничего, кроме краски, бетона и мертвых насекомых. Получив результаты тестов, Барт велела принести ей аккумуляторную дрель с пылеотводом. Благодаря прозрачному пластиковому кожуху вокруг сверла строительная пыль улавливалась и по шлангу попадала в стоящий у нее в ногах герметичный контейнер. Таким образом можно было одним выстрелом убить двух зайцев: собрать пробы и избежать последующей уборки. С помощью Робина Барт принялась сверлить бетонную перегородку и через пару минут наткнулась на нечто вроде воздушного зазора. Электродвигатель начал перегружаться, и Барт поскорее выключила дрель, побоявшись его сжечь: эти инструменты хрупки, как фарфор, и столь же дорогостоящи. Робин показал ей на прозрачный кожух: вместо того чтобы втянуться в шланг, бетонная пыль собралась вокруг сверла. – Кажется, имеет место перепад давления, – сказал он. – Странно… – Барт осторожно наклонила рукоять. Кожух приклеился к стене, как присоска… как если бы с противоположной стороны стены был вакуум. Сопротивление было несильным, и, отпусти Барт дрель, та упала бы на пол, но что-то подсказывало ей, что лучше этого не делать. – Доктор Бартоне! – позвала с другого конца коридора ассистентка в очках с сердечками, помахав ей зажатым в руке мобильником. Как и все, кто работал в «горячей зоне», Барт оставила телефон снаружи, поскольку он мог создать помехи работе оборудования. Если ее побеспокоили, значит дело срочное. – Кто это? – спросила она. – Говорит, это ваш недавно вернувшийся друг. Голос у него очень взволнованный. – Принеси мне, пожалуйста, телефон, – попросила она Робина. – Предпочитаю не перемещать дрель. – Если хотите, я могу продолжить… – Нет. Робин сбегал за мобильником и поднес его к ее уху. На другом конце провода был Данте. – Немедленно выходите оттуда, – тяжело дыша, проговорил он. – Почему? – спросила она. – Я боюсь, что там есть опасность, которой вы пока не обнаружили. Взрывотехники на подходе, но пока ничего не трогай. Дрель в руке Барт разом стала очень тяжелой. – К сожалению, ты немного опоздал. Хочешь сказать, здесь может быть заложена вакуумная бомба? – Нет, но… – после секундного колебания ответил Данте. – Есть ведь еще альтиметрические детонаторы… – …которые взрываются при изменении атмосферного давления, – продолжила за него Барт. По спине у нее побежал ручеек пота. Тишина в трубке была красноречивее тысячи слов. – Хорошо, – стараясь не выдавать страха, сказала Барт. – Тогда мне придется по примеру знаменитого голландского мальчика заткнуть дамбу пальцем. Постарайтесь поторопиться. Робин убрал мобильник и встревоженно взглянул на нее: – Доктор Бартоне… что будем делать? Барт потерла начинающее затекать предплечье. – Отправь всех на улицу. Но сначала принеси мне силикон и стул. 6 Когда вскоре после полуночи Альберти подвез Данте и Коломбу к клинике, ее уже оцепили оперативники из подразделения РХБЗ – радиационной, химической и биологической защиты. Коломбе уже доводилось иметь с ними дело: два года назад они изолировали ее в зараженном цианидом поезде[32], и, хотя опыт был отнюдь не приятным, она знала, что они настоящие профессионалы. Помощники Барт дожидались за периметром под наблюдением военных в камуфляже, но Коломбе достаточно было назвать свое имя, чтобы ее пропустили за кордон. В одном из фургонов она разделась и при помощи специалистки по спецодежде облачилась в похожий на форму РХБЗ костюм, который включал в себя впитывающую поддевку и герметичный скафандр. На шею она повесила противогаз, но надевать не стала. Альберти остался ждать в машине, а Данте, как и следовало ожидать, пренебрег неприглядным костюмом и согласился надеть лишь перчатку на здоровую руку и бахилы. Он явно нервничал, и Коломба предпочла бы оставить его дома, но тот пригрозил, что, если они попытаются уехать из Медзанотте без него, бросится под колеса их автомобиля. Вдобавок он привел неопровержимый аргумент. «Не знаю, насколько я ценен для моего брата или его противника, – с напускной уверенностью сказал он, – но они не станут ничего предпринимать, если я буду внутри». Так Данте впервые увидел место своего заточения. В лучах прожекторов клиника дьявольски ухмылялась. Охлаждающие башни на крыше превратились в рога, а главный вход напоминал беззубую ироническую усмешку. Паника захлестнула Данте еще прежде, чем он вошел, и от Коломбы это не ускользнуло. – Хочешь остаться на улице? – Нет. Я просто устал, поэтому так медленно иду, – дрожащим голосом солгал он. – Не жди меня. Один из военных проводил Коломбу к Барт, которая продолжала удерживать дрель, но теперь уже сидя на складном стуле. Ее окружали военные медики, сосредоточенно наблюдавшие за ее состоянием. Шланг отсоединили, а отверстие в стене опечатали. Под руки Барт подставили две доски и примотали их скотчем, чтобы ей легче было держать дрель. Но вынуть сверло из стены, не впустив в отверстие воздух, было невозможно, к тому же сделать это мешал пластиковый кожух. По его периметру проложили силикон, поскрипывавший всякий раз, как Барт немного расслабляла мышцы. От боли в руках на глазах у нее выступили слезы.