– Мы пока не считаем, что он мертв. – А я тут при чем? – Вы? Ни при чем. В этот момент ночной сторож вышел, чтобы открыть им двери. Коломба подошла к автомобилю и постучала по стеклу. Данте так и остался в машине, распластавшись по сиденью. – Не хватает только тебя, – сказала она ему. – Давай в другой раз. – Завтра половина администрации поликлиники будет обрывать телефон Ровере, чтобы на нас пожаловаться. В ближайшее тысячелетие мы сюда и шагу ступить не сможем. – По-настоящему я тебе там не нужен. – Выходи. Не вынуждай меня применять насилие. Данте вздохнул. – Только давай побыстрее, – сказал он. Прежде чем выйти из гостиницы, он принял коктейль из пилюль и капель, который вырубил бы и лошадь, но адреналин все еще нейтрализовывал воздействие лекарств. Столбик его внутреннего термометра достиг десятки, если не выше: еще чуть-чуть – и у него повалит пар из ушей. Коломба взяла его под руку и повела ко входу. Сторож открыл дверь и включил свет. В фойе одна за другой зажглись флюоресцентные лампы. Де Микеле вгляделся в бледное лицо Данте: – С вами все в порядке? – Нет. Покажите мне дорогу, – сдавленно проговорил тот. – Какую еще дорогу? – Которой шли дети и их родители. На миг Де Микеле замер в замешательстве, а потом провел их в фойе антресольного этажа. В глубине темнели приемные окна и окно справочной службы. Коломбе вспомнился сериал «Ходячие мертвецы», где выжившие во время зомби-апокалипсиса ютились в заброшенных общественных зданиях. По работе она часто попадала в странные, а иногда и опасные места, но это обладало совершенно особым жутким обаянием. – Вход здесь, – сказал Де Микеле. – Подняться на второй этаж можно на лифте или по лестнице. – По лестнице, – пробормотал Данте. Фойе напоминало ему серую душную пещеру. Стараясь размеренно дышать, он вперед всех почти бегом поднялся по ступенькам. – Куда дальше? – надсадно дыша, спросил он. Коридор оказался кишкой с единственным окном. К стеклу жалась чернильная ночь. – У вашего коллеги затрудненное дыхание, – сказал Коломбе Де Микеле. – Это потому, что он очень доволен. Что дальше? – спросила она. Де Микеле показал на две двери в противоположных концах коридора, на стенах которого были развешены детские рисунки жучков и цветочков. – Здесь у нас детское отделение, а там кабинеты. – Он открыл одну из дверей, за которой оказалась квадратная комната с еще одной дверью и расставленными вдоль стен стульями. – Тут дети с родителями ожидают вызова. – В каком кабинете вы вели прием? – еле слышно спросил Данте. – Мм… Вот в этом. – Он показал на центральный кабинет. Данте пустился бежать. Он ворвался в первую дверь, пролетел приемную и, распахнув белую дверь, вломился в кабинет. Оказавшись в темной коробке, Данте покрылся ледяным потом и застыл без движения, пока остальные, догнав его, не включили свет. Обстановка состояла из железного стола, двух поставленных друг против друга стульев, кушетки и ширмы, за которой раздевались пациенты. За дверью находился тесный туалет. Данте открыл английское окно и полной грудью вдохнул влажный воздух. Тут же взвыла сигнализация. – Черт! – сказала Коломба. Рация Альберти запищала. Его вызывал пожилой напарник: – Эй, умники, вы периметральную сигнализацию запустили. Коломба вырвала рацию у Альберти: – Скажите, чтобы сторож ее отключил. – Он не может, сигнализация управляется из диспетчерской. – Так позвоните в диспетчерскую. Сейчас же. – Слушаюсь. Сирена завывала еще около минуты. Все это время Данте прижимал ладони к ушам, что напоминало «Крик» Мунка. Как только сигнализация замолчала, он снова принялся обыскивать комнату. Сев за стол, он поискал позицию, с которой мог бы видеть и стул для пациентов, и кушетку. «С высоты, – подумал Данте. Запрокинув голову, он увидел решетку вентиляционного отверстия. – Как банально…» Он кивнул на решетку Коломбе: – Снимите ее. – Ты уверен? Данте не ответил и, хлопнув дверью, выбежал из комнаты. – Он всегда такой? – спросил Де Микеле. – Только в лучшие дни, – ответила Коломба. Даже подняв руки, она не доставала до решетки. Пододвинув стол, она встала на сиденье. Теперь решетка оказалась на уровне ее лица, но за ней виднелась только тьма. Решетку удерживали четыре шурупа-звездочки. – Госпожа Каселли, вам помочь? – спросил Альберти. – У тебя в кармане отвертка не завалялась? – Нет. – А у меня да, – сказал Де Микеле. – Я был бойскаутом. «Будь готов!» – Он бросил ей швейцарский ножик. – Но что вы надеетесь найти? Коломба выбрала нож с плоским концом. – Надеюсь, что ничего. Но внутри что-то было. Коломба поняла это, открутив первый же шуруп. Он поддался слишком легко – кто-то недавно уже снимал решетку. Она отвернула третий шуруп и крутанула ее, используя четвертый в качестве оси. Бинго! К стенке вентиляционной шахты была скотчем прикреплена видеокамера. 6 Когда Коломба вышла с двумя пластиковыми стаканчиками кофе в руках, Данте уже выкурил последнюю сигарету из пачки. – На нижнем этаже работает кофейный автомат, – сказала она, протягивая ему стаканчик. – Пытаешься меня отравить? – Куча народу его пьет, никто еще коньки не отбросил. – Куча народу пьет воду из Ганга. – Только не начинай. – Коломба перелила содержимое второго стаканчика в первый и осушила его в один глоток. – Главное, чтобы бодрил. К ним подошел полицейский инспектор Дино Ансельмо, в компетенцию которой входила, помимо прочего, борьба с виртуальными преступлениями. Ансельмо было около тридцати, но в своих очках в черной оправе он походил скорее на студента, не сдавшего сессию. Сюда его направил Ровере, и он привез с собой пару подчиненных и ордер на обыск. – Мы нашли отпечатки, – сказал Ансельмо. – С самой камеры они были стерты, зато остались на кассете плюс есть еще частичный отпечаток на стене. – Он продемонстрировал им КПК: терминал был соединен с автоматизированной системой идентификации отпечатков пальцев. – Нам повезло. – Он есть в базе? – уточнила Коломба. – Пятнадцать лет назад он был арестован за нанесение телесных повреждений при отягчающих обстоятельствах, – ответил Ансельмо. – Также обвинялся в участии в подпольных азартных играх. Никаких сексуальных преступлений. Зато шпионит он, как профи: камера снабжена датчиком движения. Когда в кабинете никого не было, она переключалась на режим ожидания. – Сколько ему лет? – спросила Коломба. – Пятьдесят, – сверившись с экраном, сказал Ансельмо и передал ей терминал.