– Я там был, вы не забыли? – Поэтому вы и здесь. – Сантини подкатил к нему стул на колесиках. За французскими окнами тут же столпились, наблюдая за происходящим, полдюжины агентов в форме и штатском. – Позвольте прояснить ситуацию. Произошел взрыв бомбы. Кое-кто уже призывает ввести военное положение. Поговаривают о возрождении «Красных бригад»[21]. Наш долг – разобраться, что произошло на самом деле. И с теми, кто отказывается сотрудничать, мы церемониться не намерены. – Никто еще не задал мне ни единого вопроса. – Это сделаю я. От имени уполномоченного магистрата. – Дайте угадаю, это Де Анджелис? – Вас это не касается. Вы встретитесь с ним позже для составления протокола. – Это если я буду хорошим мальчиком. А иначе вы сбросите меня с балкона. Сантини сжал челюсти: – Зачем вы пытаетесь вывести меня из себя? Данте подумал, что Сантини действительно едва сдерживает ярость. Неужели он его изобьет? Вряд ли. Как бы Сантини этого ни хотелось, к полиции сейчас приковано внимание всей страны. Подозревай он, что Данте замешан во взрыве, и его бы это не остановило. Но в данный момент Сантини не знает, что и думать. Он сутулился под грузом случившегося, постоянно дотрагивался до лица и незаметно облизывал губы. Каждое его движение выдавало смятение и страх. Сколько бы он ни надсаживал глотку, было ясно, что он не понимает, что происходит. Или же – еще одна гипотеза – прекрасно знает, что происходит, но не знает, что предпринять. И эта гипотеза тревожила Данте гораздо больше. До сих пор Данте считал Сантини безмозглой скотиной, клоуном, способным лишь на то, чтобы сеять неразбериху и топтать улики плоскими ножищами. Но последние слова Ровере подразумевали, что Отец действовал не в одиночку, и Данте не верил, что он имел в виду каких-нибудь используемых от случая к случаю шестерок вроде Бодини. Не таких сообщников опасался начальник спецподразделения. Так кто же помогает Отцу? Неужели сотрудник следственного управления? Тот же, кого должна была остерегаться Коломба? Данте чувствовал, что истина едва ли не на расстоянии вытянутой руки, но все еще слишком далека. Необходимо отсюда выбраться, и, если Сантини действительно заодно с Отцом, единственный способ покинуть это место – притвориться кретином. Все это он успел обдумать за пару секунд, пока Сантини сверлил его подозрительным взглядом. «Не забывай, что он коп и привык ко лжи», – сказал себе Данте. И если он замешан в этом деле, значит он не такой болван, каким кажется. – Спрашивайте о чем угодно, – изображая покорность, опустил глаза Данте. – Только, пожалуйста, сначала скажите мне, как себя чувствует госпожа Каселли. – Новостей из больницы у меня нет, но, похоже, ее жизнь вне опасности, – все так же пристально глядя на него, сказал Сантини. – У вас близкие отношения? – Нет. – А кажется, что да. – Вы это хотели узнать? Близки ли мы? – выйдя из роли, спросил Данте. – В том числе. – Нет, мы не близки. Мы тесно общались только в последнюю неделю. – Однако же вы вместе живете в гостинице. Черт, им это известно. – Мы не живем вместе. Это я там живу, – ответил Данте. – Она несколько раз ко мне приходила. Если не верите, спросите портье. – В данный момент меня это не интересует. Что вы делали в доме господина Ровере во время взрыва? – Я вошел в здание уже после взрыва. Сантини придвинулся еще ближе: – После? Хотите, чтобы я поверил, будто вы вошли в здание после взрыва? Да вы даже в обыкновенной комнате посидеть не можете, а тут нырнули в пламя, как пожарный? Данте поджал ноги, притворяясь напуганным. Необходимо, чтобы Сантини верил, что держит ситуацию под контролем. – Я был в шоке, – промямлил он. – Не слышу! – рявкнул Сантини. – Я был в шоке. Сам толком не помню, что делал. Сантини удовлетворенно кивнул, как хозяин, чей пес по команде перевернулся кверху пузом. – Почему вы там находились? – Я сопровождал госпожу Каселли на встречу с господином Ровере, – уже громче сказал Данте наигранно дрожащим голосом. – Что послужило поводом для этой встречи? За годы службы Сантини провел тысячи допросов, и Данте не мог лгать напрямую. Придется ограничиться недомолвками и сообщать ему лишь то, что Сантини уже и так угадал. – Похищение Луки Мауджери. Сантини кивнул: – Значит, госпожа Каселли все еще интересовалась этим делом? – Да. – По какой причине? Лгать было бесполезно. – По просьбе господина Ровере. Он сомневался, что вы ведете расследование в правильном направлении. – Мы – это следственное управление? – Да. И магистрат. Ровере называл магистрата кретином. Последняя фраза была откровенной ложью, однако Данте решил, что Сантини ее проглотит. Такой, как Ровере, вполне мог сказать нечто подобное, чтобы усыпить подозрения Данте. И скрыть свои истинные намерения. «Он не один». Сантини скривил рот: – Давайте исключим это из протокола. Не будем выставлять погибших в дурном свете. – Как скажете. – Это господин Ровере попросил вас о консультации? – В устах Сантини слово «консультация» прозвучало как оскорбление. – Да. – И что вы хотели сказать Ровере вчера вечером? – Что нам нужно больше времени. – Это Ровере просил вас проверить списки погибших в последние годы детей? Недолго же Инфанти держал язык за зубами. Коломбе следует получше выбирать друзей. – Нет, это была моя идея. Я искал совпадения со случившемся в Пратони. Сантини прищурился. Искренний интерес или страх? И если страх, то боится ли он выставить себя дураком или чего-то иного? «Он не один». – И вы их нашли? Следующий ход должен быть безошибочным. И Данте решил возмутиться. – Мне нужно больше времени, черт возьми! – сказал он. – Между собой могут быть связаны тысячи дел! – Он намеренно преувеличивал. Сантини не сдержал улыбки. Насмешка или облегчение? Данте ненавидел неопределенность. – Тысячи? Данте продолжал сгущать краски: – Отец орудовал в тени больше тридцати лет! Вы хоть понимаете, сколько детей могло попасть к нему в лапы? – Он почти не искажал правду, однако преподнес ее таким образом, что любой счел бы его попросту буйнопомешанным. – Отец – это ваш похититель, верно? Он что, вернулся с того света? Данте решил, что пора дать ему отпор. Если идти у него на поводу, Сантини может что-то заподозрить. – Вы надо мной издеваетесь? – Конечно нет, – еще шире улыбнулся Сантини. – И доказывает все свисток, найденный вами в километре от места преступления. Верно?