– Раз вы так ставите вопрос… – Верно? – Да, – смиренно сказал Данте. Донесшееся изнутри недоверчивое восклицание прозвучало для Данте словно аплодисменты за разыгранное им представление. – И Каселли вам верит? Берегись! – Мне почти удалось ее убедить, – сказал он так, что понять его можно было ровно наоборот. – «Почти». Я вас понял. Возможно, помимо свистка, вам также удалось предоставить ей иные доказательства? – с нажимом на последнее слово спросил Сантини. – Я их искал. Говорю же, мне нужно время! Сантини внимательно посмотрел на него. Данте знал: чутье подсказывает полицейскому, что он лжет, однако вне зависимости от того, связан ли он с Отцом, Данте говорил как раз то, что он хотел услышать. – Значит, вы утверждаете, что никогда не бывали в квартире Ровере? – спросил Сантини. – Вот именно, не бывал. – У нас есть способ проверить, говорите ли вы правду, Торре. – С чего мне врать? Вы что, решили, что это я бомбу подложил? – Так кто, по-вашему, это сделал? Данте задержал дыхание. Вот он, решающий момент. – Отец. Человек, который меня похитил. На этот раз зароптали все. Сантини обернулся, чтобы утихомирить коллег, но Данте видел, что тот купается во внимании. Публику он просто обожал. – Уж не обнаружили ли вы очередной свисток? – спросил Сантини. – Свисток был всего один. – Ах да, как же я запамятовал. Это был ваш свисток. И с чего бы вашему похитителю убивать господина Ровере? Когда-то двадцатилетний Данте поставил все деньги, предназначенные для оплаты гостиницы, в рулетку на террасе казино в Бадгастайне. Авантюрная ставка: все на красное. Сейчас ситуация повторялась. – Потому что он меня боится. Он знал, что рано или поздно Ровере мне поверит. Тогда в Австрии Данте пришлось бросить чемодан с одеждой в гостинице и сбежать среди ночи, чтобы не платить по счету. На этот раз все обернулось куда лучше. Плечи Сантини на пару миллиметров опустились, и Данте понял, что победил. – Ясно. Задав еще пару рутинных вопросов – видел ли он кого-то, слышал ли что-то, – Сантини поднялся. В качестве вишенки на торте Данте протянул больную руку и ухватил его за пиджак. Инспектор резко, с отвращением вывернулся, но Данте притворился, будто ничего не заметил. – Вы же мне верите, правда? – с жаром спросил Данте. – Вы разыщете Отца? Сантини отвернулся и подозвал одного из агентов в форме. Когда тот высунул голову на балкон, Данте узнал Альберти и едва удержался, чтобы ему не подмигнуть. – Принесите ему воды и что-нибудь перекусить. Пусть видит, что мы не звери, – сказал Сантини и вышел. Альберти подошел к нему. – Чего бы вам хотелось? Может быть, кофе, господин Торре? – заботливо спросил он. Лицо Данте преобразилось. – Даже не думай. Чай сойдет. И бога ради, раздобудь курево. Подыхаю без никотина. Пораженный его внезапной трансформацией – всего минуту назад Данте казался раздавленным и изнуренным, – Альберти принес ему чашку остывшего чая, пачку печенья из снекового автомата и одну сигарету без фильтра. Часом позже, когда с Данте уже сняли наручники, приехал Минутилло. Адвокат потребовал, чтобы ему позволили побеседовать с клиентом наедине, и закрыл балконную дверь перед носом у полицейских. – Ну как ты? – спросил он, как только они остались вдвоем. – Догадайся. – Опасаясь, что их подслушивают, Данте понизил голос: – Сантини убедился, что я не представляю для него опасности. Пока. – С чего это ты должен представлять для него опасность? – Не исключено, что он во все это замешан. – Хочешь сказать, он заодно с Отцом? – Ровере был убежден, что Отцу кто-то помогает. Он прямо сказал, чтобы мы не доверяли Де Анджелису. – Он закурил принесенную адвокатом сигарету. – Но зачем ему или Сантини помогать убийце? – Понятия не имею. – Данте выпустил колечко дыма. – Задай ты этот вопрос еще шесть часов назад, я бы сказал, что все это чепуха. Но после бомбы… – Возможно, это никак не связано. – Ну да, а я сам себя похитил. – Не стоит отбрасывать такую возможность. Данте покачал головой: – Ты избавился от вещей в моем гостиничном номере? – Конечно. Поэтому я и приехал так поздно. Как только я услышал о твоем задержании, сразу побежал туда. И, скажу я тебе, успел как раз вовремя. Выходя из отеля, я видел, как туда входят люди, похожие на агентов в штатском. – Скорее всего, это следственное управление. Кто тебе сообщил? – У меня есть друзья в полиции. Как и у тебя. У нас побольше друзей, чем у Сантини. Данте ухмыльнулся. – Это не сложно. Я собираюсь выкинуть отвратительный фортель. Заранее извиняюсь, но тебе придется мне подыграть, – сказал он и уже в полный голос добавил: – Мне нехорошо. Я… – Он выпучил глаза и наклонился вперед. Секунда – и его стошнило прямо на ботинки Минутилло чаем и печеньем. А также синим пластиковым прямоугольником, который и послужил причиной его желудочных спазмов. Это была флешка. – Господи! – театрально вскакивая, вскричал Минутилло. – Прости! Постой, я помогу! – воскликнул Данте, неуклюже притворяясь, будто хочет вытереть ботинки адвоката бумажной салфеткой. Он ловко завернул в нее флешку и свернул в комок. – Не нужно, я сам. – Минутилло забрал у Данте салфетку, нагнулся, чтобы почистить себе обувь, и шепнул ему на ухо: – Что на ней записано? – Я нашел ее в пиджаке Ровере. Надеюсь, там что-то полезное. Иначе он оставил бы ее в своем кабинете, рядом с компьютером. – Понял, – пробормотал Минутилло. Тон его был отнюдь не довольным. – Пойду ополоснусь в туалете, – в полный голос добавил он. Данте пристально посмотрел на адвоката: – Отличная идея. Даже не пытаясь прятать грязную скомканную салфетку в своей руке, Минутилло пошел прочь. Как и предполагал Данте, никому и в голову не пришло ее развернуть. 2 В то время как Данте дожидался, пока его выпустят из участка – желательно до того, как кто-нибудь заметит противоречия в его показаниях, – а Минутилло направлялся в свою контору с чувством, что в кармане у него не флешка, а ручная граната, день Коломбы, накачанной транквилизаторами и обезболивающими, проходил в больничной палате на третьем этаже. Сильнодействующая смесь лекарств предотвращала возможную истерику, притупляла воспоминания и заставляла время бежать быстрее. В четыре пополудни медсестра отключила капельницу, и на пороге тут же показалась знакомая фигура с цветами. Де Анджелис. Он только что дал интервью прессе, позируя фотографам с букетом в руках. Журналистам он объяснил, что это визит вежливости к храброй сослуживице. Коломба отвернула лицо к окну. Оттуда виднелись деревья больничного парка. Без лекарств ее голова начинала пульсировать. Де Анджелис бросил цветы на стол, придвинул к ее койке стул и сел. – Как вы себя чувствуете, госпожа Каселли? – спросил он. – Не ваше дело, – тихо ответила Коломба. Горло было обожжено раскаленным дымом. – К тому же я сильно сомневаюсь, что вас это интересует.