Часть 91 из 200 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Что вы за люди? Где я? Что со мной?..
– Скоро узнаешь!
– Братцы! Чего вы? – слабо простонал Макарка.
– Хорош братец, – грозно произнесла Машка, – по-братски ты уморил Гуся?
– Гуся?! Ах, да, Гуся! Вы же знаете, товарищи, что Гусь сам меня чуть не задушил в подземелье! Я спасался. Клянусь вам.
– Полно клясться; пойдем-ка лучше к Густерину, там разберут!
– К Густерину?! Братцы, умоляю вас, какой хотите выкуп дам!
– Ты дал выкуп Гусю! Спасибо!.. Не отыграешься! Да что у тебя теперь есть?! Посмотри на себя!
– Полтораста тысяч есть! Моих шкатулок никто не найдет в подземелье!
– Будет тебе пищать! Нас не разжалобишь, сами ведь не младенцы! Ну, пошевеливайся! Федька, давай мне веревку!
– А кто поведет его?
– Я, – проговорила Машка.
– И я, – отозвался Федька.
– Не надо, тебя заберут там, – отозвалась Машка. – Сидите здесь на втором повороте, я принесу вам деньги; не бойтесь, не обману.
– Так вы продавать меня ведете? – вскричал Макарка. – Ну, помните! Я сведу с вами счеты.
– Не пугай! Не из трусливых мы!
– Нет, я пойду с тобой, – произнес Федька, боясь, как бы Макарка не вырвался у Машки!
– Не вырвется! Постой, я перевяжу ему руки.
– Легче! Дай я за горло возьму.
Густерин впился опять пальцами в горло Макарки, пока Машка перевязывала руки.
– Продажные твари, – прошипел Макарка, – не знаете вы, кого продаете! Не выдавать меня, а беречь и холить вы должны были бы!
– Еще бы! Благодетель!..
– Вы и во сне не видали того, что бы я сделал для вас!
– Молчи, душегуб проклятый! – не вытерпела Машка и дала ему такую пощечину, что тот пошатнулся.
– Эге! Ручка не бархатная!
– Бейте, бейте, все это попомнится вам после!
– Ну, шалишь, не скоро ты опять вырвешься на свободу! По новым правилам тебе ручные и ножные кандалы на всю жизнь оденут!
– Видывал я их! Не удивишь меня!
Они тронулись. Густерин шел с Машкою рядом, не спуская глаз с Макарки, а Машка вела его на веревке и помахивала сзади прутом. Васька с товарищами шли издали.
– Ай-да, Машка! Точно бычка ведет на веревочке, – острили они. – Ну, дай ему прутом, пусть пошевеливается.
Идти приходилось густым кустарником, и подвигались медленно. Макарка шел не твердо, несколько раз он покушался вырваться от Машки, но Густерин каждый раз хватал его за горло в тот самый момент, когда он делал прыжок. Макарка вперил в него пристальный взгляд.
– Федька, что мне твоя рожа знакома? Ты не из волжских?
– Нет, вяземский.
– Где-то я тебя видел? Ты Алёнку знал?
– Как не знать?! Хоронил даже после твоего ножа.
– Вот как я мщу своим предателям. Она ведь тоже полицию привела, на меня облаву делать. Помни, и тебе то же будет, если выдашь меня.
– Выдам, брат, выдам!
– Федька, отпусти меня, озолочу тебя! Век буду тебе помогать!
– Молчи, иуда! Кто тебе поверит? Что ты с Игнатием сделал?!
– С Игнатием? А ты почем знаешь?!
– А чей палец с кольцом у тебя в шкатулке?
Макарка остановился. Он побледнел.
– Ты и это знаешь? Значит, мои шкатулки нашли?..
– Иди, иди, – ударила его прутом Машка, – чего вы там разболтались? Федька, пошел вон, а то ты еще отпустишь его.
– Полно, не отпущу.
– Нет, нет, уйди! Я вижу, что у вас дело на сговор идет. Отойди, а то я кликну Ваську.
– Изволь, да ты не беспокойся! – Он отошел на сажень.
– Знаем мы вас! Все вы продажные. Одна Машка-певунья бескорыстна. Ну, запоем, что ли?
И она запела «Среди долины ровные». Чистый, звонкий голос далеко раскатился по Пьяному краю. Она пела с таким чувством, что даже Густерин стал вслушиваться и на минуту забылся. Кустарник стал реже – они приближались к кладбищу. Оставалось не более версты. Как дикий зверь, Макарка рванулся. Машка кубарем полетела, но не выпустила веревки. Густерин бросился на помощь и успел схватить веревку.
– Ах ты, бродяга! – произнесла Машка, вставая и отряхивая платье. – Спасибо Федьке, а то удрал бы, разбойник!
– Не уйдешь! – прошипел Густерин, осматривая перевязку рук.
Машка опять взяла веревку и перестала петь. Густерин пошел рядом.
– А Смулева кто зарезал, – тихо начал он, – кто отравил Петухова?
Макарка опять пристально посмотрел на шедшего рядом оборванца.
– Кто ты?.. Теперь я начинаю припоминать…
– Федька-косой…
– Врешь…
Вдали показалось кладбище. Вот и цепь полицейских. Навстречу к приближавшимся поднялись из травы несколько человек. Послышались свистки.
Бледный, как полотно, Макарка сделал последнее усилие, рванул руки и прыгнул. Но было поздно. Один из полицейских наставил против него дуло револьвера, а трое других окружили.
– Надо перевязать веревки, – закричала Машка, – он освободит руки!
Федька опять взял пальцами за горло Макарку, а двое полицейских два раза перекрутили ему руки.
– Теперь не уйдет! А вы, бродяги, убирайтесь вон, – обратился полицейский к Машке и Федьке, – доставим его теперь сами.
– Нет, я сама обещала привести его к Густерину, – протестовала Машка.
– Молчать, – крикнул полицейский, – не сметь разговаривать!.. Пошла!..
– Не уйду, пойдемте вместе к Густерину!
– Я тебе дам к Густерину! – произнес тот, поднося кулак к лицу Машки.
– Это что? – воскликнул Федька. – Зачем вы ее гоните? Мы все отправимся вместе.
– А ты, рвань, чего захотел? Ты чего лезешь? Убирайся подобру-поздорову, пока цел.
– Да чего вы смотрите на него! – произнес другой полицейский. – Взять его под арест! Пусть посидит, коли на свободе гулять надоело.
– Я буду жаловаться Густерину, – плаксивым тоном проговорила Машка.