Леони появилась на пороге, заливаясь слезами, чуть ли не в истерике. Но мосье Отэ оказался на высоте и весьма ловко справился с рыдающей девицей. Она только и твердила о том, как увидела связанную мадам с кляпом во рту, но зато уж живописала эту сцену с истинным драматизмом. Ночью же она, как и Франсуаза, ничего не слышала. Потом пришла очередь ее сестры Дениз, которая подтвердила, что хозяин, мосье Рено, разительно изменился в последнее время. – С каждым днем он становился все угрюмее, потерял аппетит. Всегда был в дурном настроении. У Дениз была своя версия преступления: – Тут и думать нечего, с ним расправилась мафия! Эти двое в масках, кто они, как вы думаете? Ужас что творится в мире! – Возможно, вы и правы, – невозмутимо заметил следователь. – А теперь скажите мне, милочка, это вы вчера открывали дверь мадам Добрэй? – Не вчера, мосье, а позавчера. – А как же Франсуаза сказала, что мадам Добрэй была здесь вчера? – Нет, мосье. Действительно, вчера мосье Рено посетила дама, но это была вовсе не мадам Добрэй. Удивленный следователь выспрашивал и так и этак, но Дениз твердо стояла на своем. Она прекрасно знает мадам Добрэй. Та дама, что приходила вчера, правда, тоже брюнетка, но ниже ростом и гораздо моложе. Переубедить девушку было невозможно. – Вам раньше приходилось видеть эту даму? – Нет, мосье, – сказала она и добавила неуверенно: – И еще, мне кажется, она англичанка. – Англичанка? – Да, мосье. Она спросила мосье Рено на очень хорошем французском, но акцент… пусть самый легкий, всегда выдает иностранцев. К тому же, когда они выходили из кабинета, они говорили по-английски. – И вы слышали, о чем они говорили? Я хочу сказать, вы поняли что-нибудь? – О, я хорошо говорю по-английски, – с гордостью ответила Дениз. – Правда, эта дама говорила слишком быстро, и я не ухватила смысла, но последние слова мосье Рено, которые он сказал, открывая дверь, я поняла. Девушка помолчала, потом старательно, с трудом выговаривая слова, произнесла по-английски: – Да-а… да-а… но, рати боога, идите сечас! – Да, да, но, ради бога, сейчас уходите! – повторил следователь. Он отпустил Дениз и, поразмыслив немного, снова вызвал Франсуазу. Он спросил ее, не могла ли она ошибиться, точно ли мадам Добрэй приходила вчера. И тут Франсуаза выказала удивительное упрямство. Вот именно что мадам Добрэй была здесь вчера. И сомневаться тут нечего, конечно, это была она. А Дениз просто-напросто выставляется тут перед вами, voila tout![29] И про иностранную даму она все сама сочинила. Хочет показать, что тоже не лыком шита – английский знает! Наверное, мосье и вообще ничего не говорил по-английски, а если и говорил, это ничего не доказывает, ведь мадам Добрэй отлично болтает по-английски, а с мосье и мадам Рено она только по-английски и разговаривает. – А мосье Жак, сын мосье Рено, – он здесь часто бывает – так он вообще еле-еле говорит по-французски. Следователь не стал спорить с Франсуазой, он только поинтересовался шофером и узнал, что как раз вчера мосье Рено отпустил Мастерса. Вероятно, ему не понадобится автомобиль, сказал мосье, и шофер может взять отпуск. Тут я заметил, что Пуаро недоуменно нахмурился – лоб его над переносицей прорезала глубокая морщина. – В чем дело? – прошептал я. Он нетерпеливо тряхнул головой. – Прошу прощения, мосье Бекс, надо полагать, мосье Рено и сам умел водить автомобиль? Комиссар вопросительно посмотрел на Франсуазу, и она тотчас без колебаний ответила: – Нет, сам мосье не водил автомобиль. Пуаро еще больше нахмурился. – Объясните же мне, что вас так тревожит, – нетерпеливо попросил я. – Как вы не понимаете? Ведь в письме мосье Рено предлагал выслать автомобиль за мной в Кале. – Может быть, он хотел нанять автомобиль, – предположил я. – Возможно. Однако зачем нанимать, если у него есть собственный? И почему именно вчера он отправил шофера в отпуск, так неожиданно и поспешно? Может быть, он по какой-то причине нарочно хотел услать его отсюда до нашего приезда? Глава 4 Письмо, подписанное «Белла» Франсуаза вышла из комнаты. Следователь задумчиво барабанил пальцами по столу. – Итак, мосье Бекс, – заговорил он наконец, – у нас имеются два взаимоисключающих показания. Кому мы должны больше верить – Франсуазе или Дениз? – Дениз, – решительно заявил комиссар. – Ведь именно она впустила незнакомку. Франсуаза стара и упряма, к тому же явно питает неприязнь к мадам Добрэй. И кроме того, ведь мы с вами знаем, что у Рено была связь с другой женщиной. – Tiens![30] – спохватился мосье Отэ. – Ведь мы совсем забыли сообщить мосье Пуаро вот об этом. Он принялся рыться в бумагах на столе, нашел среди них письмо и протянул моему другу. – Это письмо, мосье Пуаро, мы обнаружили в кармане плаща убитого. Пуаро развернул письмо. Оно было написано по-английски, странным, неустоявшимся почерком, бумага местами затерлась и смялась. «Мой бесценный! Отчего ты так долго не пишешь мне? Ведь ты все еще любишь меня, как прежде, да? Твои письма в последнее время стали совсем другие – холодные и чужие, а потом это долгое молчание. Ты меня пугаешь. Вдруг ты разлюбил меня! Нет, это невозможно, я просто глупая девчонка, вечно придумываю бог весть что! Но если ты и правда разлюбил меня, я не знаю, что сделаю – убью себя, наверное! Не могу жить без тебя! Порой мне кажется, что у тебя другая женщина. Если так, пусть она не попадается мне на глаза… и ты тоже! Я скорее убью тебя, но не дам ей завладеть тобой! Я так решила! Но что это, какой романтический бред я несу! Ты любишь меня, и я люблю тебя – да, люблю, люблю, люблю! Обожающая тебя Белла». Ни адреса, ни даты в письме не было. Пуаро с мрачным видом вернул его комиссару. – И вы полагаете, что?.. Следователь только пожал плечами. – Вероятно, мосье Рено попал в сети к этой англичанке, Белле. Потом он приезжает сюда, встречает мадам Добрэй и затевает с ней интрижку. Он остывает к прежней возлюбленной, и она начинает что-то подозревать. В ее письме содержатся недвусмысленные угрозы. На первый взгляд дело кажется даже слишком простым. Ревность! Ведь мосье Рено убит ударом в спину, а это явно свидетельствует о том, что преступление совершила женщина, так ведь, мосье Пуаро? Пуаро кивнул. – Удар в спину – да… но вот могила! Это же такая тяжелая работа. Женщине просто не под силу, мосье. Тут поработал мужчина. – Да, да, вы совершенно правы. Как мы не подумали об этом! – пылко согласился комиссар. – Вот я и говорю, – продолжал мосье Отэ, – на первый взгляд дело совсем простое, но… эти двое в масках, письмо, которое вы получили от мосье Рено, – все это никак не укладывается в единую схему. Тут мы имеем дело с рядом обстоятельств, не имеющих никакой связи с известными нам фактами. Ну а письмо, посланное вам, мосье Пуаро… Допускаете вы, что оно как-то соотносится с этой самой Беллой и ее угрозами? Пуаро покачал головой. – Едва ли. Такой человек, как мосье Рено, который вел жизнь, полную приключений и опасностей, да не где-нибудь, а в Южной Америке, неужели он стал бы просить защитить его от женщины? Следователь с готовностью закивал головой. – Совершенно с вами согласен. Стало быть, объяснение этому письму нам следует искать… – В Сантьяго, – закончил фразу комиссар. – Я немедленно телеграфирую в полицию Сантьяго и запрошу все данные, так или иначе касающиеся мосье Рено: его любовные связи, деловые операции, друзья, враги, словом, все до мелочей. Думаю, это даст нам ключ к загадочному убийству. И комиссар оглядел нас, ища одобрения и поддержки. – Великолепно! – с чувством воскликнул Пуаро. – Скажите, а нет ли других писем от этой самой Беллы среди вещей мосье Рено? – Нет. Разумеется, первое, что мы сделали, – просмотрели документы в его кабинете, но ничего интересного не нашли. Видимо, он самым тщательным образом привел все в порядок. Единственное, что наводит на размышление, так это его странное завещание. Вот оно. Пуаро пробежал документ глазами. – Так. Тысячу фунтов наследует некий мистер Стонор. Кто он, кстати? – Это секретарь мосье Рено. Он живет в Англии, но раза два приезжал сюда.