– Ну да. «Термиты» крадут орден. Продают перекупщику. Того накрывает милиция. Орден изымается и пылится в комнате для вещдоков, а мы знать не знаем… Мысль дельная. – Завтра с товарищами из госбезопасности переговорим, чтобы тебе доступ к контрабандным делам дали. А пока выборку по нашим делам сделаем, где изъятые советские ордена фигурируют. – А что, – воодушевился Уланов, – может сработать!.. Часть четвертая Контрабандисты Глава 1 Контрабанда – это когда ты берешь в одной стране что-то дешевое и везешь в другую страну, где оно сразу становится дорогим. Это криминальная нива, возделываемая с древних времен. Как только появились государства, так контрабандистов и стали считать опасными преступниками. В это беспокойное племя и правда издревле собирались отчаянные люди, готовые под покровом ночи бороздить бушующие моря, до последней капли крови биться с пограничниками. Советский Союз являлся своеобразным раем для контрабандиста. Страна с железным занавесом, практически с не завязанной на мировую систему хозяйствования экономикой, с монополией внешней торговли и дикой диспропорцией цен. На Западе смешно было бы услышать, что драные на коленке американские джинсы стоят столько, сколько зарабатывает рабочий за месяц. Еще смешнее было бы узнать, что в России эти джинсы можно обменять на несколько килограмм черной икры или полторы сотни гаванских сигар – ведь в Европах и Америках все это только для состоятельных людей. Поэтому СССР за рубежом воспринимали как этакое поле чудес, где удачно зарытая в землю пачка жвачки может взойти золотым деревом. Западные дипломаты стремились в Москву, как мотыльки на горящую лампочку. Да, в этом городе есть некоторые трудности. Дипкорпус не всегда ощущал себя защищенным, являясь передовым отрядом холодной войны с вытекающими из этого рисками. Но эти треволнения вполне окупались мешком сигар, провезенном в дипломатическом багаже. Те же американские атташе исходили всю Москву, скупая кубинские табачные изделия и настоящий гаванский ром. Баловались этим все кому не лень. Иностранные студенты и специалисты везли в чемоданах джинсы и рубашки, особенно отличались поляки – прирожденные спекулянты. Дипломаты тащили через границу контейнеры синтетических платков и часов с автоподзаводом. Западные туристы прямо при выходе из гостиницы попадались в лапы фарцовщиков, предлагавших икру, сувениры в обмен на тряпье, жвачки, аудиокассеты. Надо отметить, что и те и другие считали друг друга идиотами, ничего не смыслящими в истинных ценностях. Редкие советские туристы, которым удавалось вырваться за рубеж и попробовать выжить там на пару франков в день, тоже не оставались в долгу – везли с собой черную икру, «командирские часы», которые приравнивались там к швейцарским. Взамен получали возможность купить те же самые джинсы, кожаные куртки и другое барахло. Отдельная песня – моряки. Эти богатели за счет дальних походов. На любом корабле огромное количество мест, пустот, где можно провезти хоть пушку. Перед Улановым лежали обзорные справки и сводки по фактам контрабанды, предоставленные чекистами. «Теплоход «Энгуре». Флаг СССР. Между мешками с торфом обнаружено 40 банок черной икры весом 23 килограмма… Теплоход «Липск пан Педжа», флаг Польши. Джинсовые брюки в количестве 29 штук, 120 наручных часов, 130 полиэтиленовых пакетов находились в специально изготовленном тайнике в машинном отделении под трапом…» Купленные за границей за копейки товары раскидывались по комиссионкам и фарцовщикам. В результате приобретенный за десять центов полиэтиленовый пакет тяжелел до пяти рублей. Магнитофон «Сони», который взяли в Гонконге за сто пятьдесят долларов, в Москве тянул на полторы тысячи рублей. Джинсы «Вранглер», те, которые стоят колом, если их поставить, – двести пятьдесят рублей. Аудиокассета «МДК» – двадцать пять рублей. Видеокассета «Агфа» – семьдесят. И все в том же духе. Все та же старая история столкновения цивилизаций – золото за дешевые бусы… Глядя на все это, создавалось впечатление, что человечество просто разделилось, и его части покатились по разным колеям. В одной – получившие прекрасное образование граждане баловались икоркой, гаванским ромом, качественными продуктами, получали бесплатные квартиры и медпомощь, но ходили в пыточных ботинках «Скороход», по дизайну и комфорту недалеко ушедших от кирзовых сапог. В другой – люди, часто безработные, образованные через пень колоду, жрали химию, зато щеголяли в фирменных джинсах с магнитофонами «Шарп» на плече, катались на собственных машинах и вдоволь смотрели по видакам фильмы про космических монстров. Обе части имели право на существование, но есть одно обстоятельство: когда у тебя нет фирменных джинсов, а очень хочется, – они неожиданно затмевают все остальное. Поэтому советские люди бродили по комиссионкам и фарцовщикам, платили бешеные деньги и кляли эту страну, которая не может всего этого дать. Контрабанда была с самых первых дней советской власти. В НЭП по своим масштабам она стала значимым элементом экономики, несмотря на то что за нее расстреливали. Потом чуть приутихла, хотя худо-бедно и по морю, и по суше текли тоненькие ручейки. Она напрямую зависела от объемов контактов с зарубежьем. А контакты с каждым годом росли, в том числе гуманитарные. Настоящий прорыв произошел с начала массового выезда евреев на Землю обетованную. Нужно заметить, что часто уезжали люди по советским меркам очень богатые – среди них и завмаг, и товаровед, и профессор. Бросали большие квартиры, нажитое имущество – вывозить разрешалось не много. А что делать, когда все вещи распроданы, деньги получены, а вывезти законно ничего не дадут? Конечно, попытаться вывезти незаконно. И тут уж контрабанда расцвела, как белые акации – цветы эмиграции. Сразу появилось множество народу, готового оказать свои услуги. В этом были замешаны и советские загранработники, и западные дипломаты. На кону теперь уже стояли не пара магнитофонов, а приличные деньги. Говорят, сложились даже некоторые таксы. Портфель ценностей вывезти за рубеж по дипломатической почте стоило пять тысяч рублей – деньги для СССР немалые. Те из эмигрирующих из Союза, кто не имел надежных каналов, везли всё на свой страх и риск, демонстрируя недюжинную смекалку. Двойное и тройное дно чемоданов, выдолбленные в ножках столов тайники, вмонтированные в бижутерию настоящие драгоценные камни – чего только не было. Ходила в народе анекдотичная история: таможенники несколько дней искали драгоценные металлы, которые, по информации КГБ, бывший гражданин СССР намеревался незаметно вывести на новую родину. Таможенники просветили рентгеном каждую сумку и пакет, несколько раз разобрали и собрали старую мебель, упакованную в деревянные ящики. Ничего не нашли и дали зеленый свет. Потом выяснилось, что ящики были заколочены гвоздями из чистой платины… А однажды рижская таможня рентгеном просветила у эмигранта неприметный сувенирный деревянный топорик, и в тайнике, в ручке, нашлись две тысячи маятников наручных часов. Если брать контрабанду по-крупному, действительно опасную, то она касалась вывозимых из Союза ювелирных изделий, бриллиантов и антиквариата. Отъезжавшие евреи иногда скупали доллары, но очень уж неэквивалентный был обмен. Официальный курс доллара был шестьдесят копеек, но где его купишь, кроме как у валютчиков. А у тех он стоил пять-шесть рублей. Да еще при этом в нагрузку могла пойти статья о незаконных валютных операциях, по которой наказание вплоть до расстрела. Другое дело антиквариат. С ценами на него железный занавес тоже творил чудеса. В Москве можно было купить за сотню-другую рублей такие изделия Фаберже, которые в Европе тянули на десятки тысяч долларов. Иконы, которые здесь стоили копейки, дорожали за границей в десятки раз. Старинные книги. Утварь. Трофейные культурные ценности… Естественно, те, кто занимался контрабандой «культурки», стали отдельной кастой. В этой среде установились свои особые правила. И вращались уже не тысячи рублей, а сотни тысяч, порой и миллионы. Как поет Высоцкий в своей песне «Случай на таможне»: Из пыльных ящиков косясь Безропотно, устало, — Искусство древнее от нас, Бывало, и – сплывало. Именно на контрабандистов были завязаны десятки людей, которые бродили по глухим деревням, выискивая и выторговывая, а порой и просто похищая старинные иконы. Оставляя за собой убитых кастетами бабушек в деревнях, перепиленные запоры церквей и пустые иконостасы. Именно на контрабандиста работали барыги и спекулянты. Весь этот преступный конвейер был создан для переправки ценностей на Запад. В этом узком мирке сложились свои неписаные традиции и правила. Свой порядок расчетов. Обычно, готовя партию товара, контрабандист скупал необходимое у людей, которым доверял. Расплачивался чаще всего сразу, исходя из общепринятых ценников. Хотя оценить произведение искусства порой очень тяжело, слишком от многих факторов зависит рыночная стоимость. По уникальным предметам процесс расчета затягивался на месяцы. После переправки предмета за рубеж его владельцу предоставлялся каталог европейских аукционов – «Кристи», «Сотбиса», «Буковски». На одной из страниц он узнавал свой раритет, под изображением которого стояла начальная цена. Через некоторое время в следующем каталоге указывалась итоговая цена, за которую и был продан предмет. Хозяин получал, как правило, четверть, а то и треть стоимости – или в валюте, или в рублях по обоюдовыгодному курсу. На Лубянке Уланову отвели крошечный, спартански обставленный кабинет с высокими потолками. Из окна открывался вид на площадь Дзержинского и величественный памятник Железному Феликсу. На стол муровцу положили папки с материалами, большинство которых были с грифом секретности, взяв взамен несколько подписок о неразглашении. Теперь перед ним проходила летопись советской контрабанды за последние годы. «19 июля 1980 года. При выезде на ПМЖ (постоянное место жительства) в Израиль у Ноймана Н.П., лица без гражданства (перед отъездом советское гражданство аннулировалось), в 12 картонных коробках изъято 57 изделий Императорского фарфорового завода оценочной стоимостью 1200 рублей…» «26 июля 1982 года у Феймана Н.Г., лица без гражданства, при выезде на ПМЖ изъято 23 акварели художника Я. Бректе стоимостью около полутора тысяч рублей. Произведения искусства были помещены внутрь специально изготовленных пластин из 2 картонных листов одинакового размера. Одна подогнана под размер стола для игры в Новус. Остальные спрятаны среди составных частей мебельного гарнитура «Айна-2»…» «Теплоход «Инженер Сухоруков», Латвийское морское пароходство. При осмотре перед отходом в Гавр (Франция) в запасном вентиляционном шланге в подшкиперной судна обнаружены старинные иконы и серебряные распятия…» Уланов листал страницы сводок. Так, что тут у нас?.. Иконы… Ювелирка… Декоративно-прикладное искусство… Снова иконы… Уланов отмечал все случаи изъятия антиквариата. В трех из них фигурировали ордена Великой Отечественной войны. Но и по остальным фактам тоже нужно поднимать дела – мало ли что было обнаружено при последующих обысках или иных мероприятиях… Следующая сводка. Изъята табакерка фирмы Фаберже. В записную книжку ее. Потом запросить материалы. Проверить… Это была такая бухгалтерская дотошная работа, которую, как ни странно, Уланов любил. Ему нравилось находить в разрозненных фактах зерна истины, как математикам, которые бывают счастливы, извлекая из набора знаков и цифр новые формулы… «Москва. Шереметьево. При попытке контрабандного вывоза изъяты иконы Николая-угодника». Уланов вслух процитировал все ту же знаменитую песню Высоцкого, которую впору делать гимном таможенных органов: И на поездки в далеко — Навек, бесповоротно — Угодники идут легко, Пророки – неохотно. И сделал еще одну отметку в записной книжке… Глава 2 Лиза появилась во вторник утром. Злая, как тысяча чертей. И на совещании в отделе высказала все, что думает о таких командировках. Добрались муровцы до Тбилиси нормально. Там их встретили гостеприимные местные милицейские товарищи. Последних так сильно накрутили звонками из МВД СССР, что они не успевали заверять в своей преданности и обещать сделать все возможное. Место нахождения фигурантов вычислили на следующий день – они особо и не прятались, проживая в дачном поселке Цхнети, рядом с Тбилиси. Мошенников задержали. После чего капитан Конёнков пожал всем руки, сказал, что ему здесь очень нравится, но неотложные дела влекут его в Москву, и отбыл восвояси, бросив все на Лизу. Вот тут и начался концерт по заявкам. Местные товарищи просто сдали москвичку родственникам жуликов – нашептали, где она живет, как зовут. И вечером к ней в номер завалился абрекского вида папаша мошенника. – Красавица, у тебя дети есть? – патетически возопил он. – Двое, – кивнула Лиза. – А у меня трое. Один дурак. Но он же ребенок… Помоги, век благодарен буду. Отпусти его! Дальше развитие сюжета было стандартным. Появилась на свет толстая пачка сторублевок с портретом вождя мирового пролетариата В.И. Ленина. – Что, мало? – всплеснул руками грузин. – Еще добавлю. Что, сама вопросы не решаешь? Деньги твои. Скажи, кто решает, познакомь! Поскольку заманчивое предложение не достигло цели, в ход пошли угрозы: – Думаешь, уедешь отсюда? И сына моего увезешь? Местные товарищи как-то самоустранились, дистанцировались. Вообще, к Лизе они с самого начала относились с недоверием – ну что это такое, женщина в форме? Где такое видано?