– Чего они там так долго, дауны? – помрачнел Фадеев, подверженный быстрым сменам настроения. Человек он был импульсивный, внешне походивший больше на разбойника с большой дороги, чем на сотрудника правоохранительных органов, – челюсть выступает как у питекантропа, на пальце татуировка, и наглости просто нереальной. Но за интересы дела он всегда бился насмерть. – Будем ждать, – сказал Уланов. – Никуда «расисты» теперь уже не денутся. Из машины открывался обзор на весь обширный двор по улице Плеханова, который порос чахлыми деревьями, был украшен трансформаторной будкой, детской песочницей, качелями и двумя жестяными гаражами. С улицы его замыкала длинная пятиэтажка, парадный фасад которой был украшен транспарантом «Планы партии – планы народа». Но оперативники приглядывали за выросшей в глубине двора стандартной серой панельной шестнадцатиэтажной башней – такими застроено пол-Москвы. Именно там сейчас решалась судьба всей операции. По окрестностям рассредоточилась целая толпа задействованного народа. Тут и разведчики из «семерки». И бойцы ОМОНа, ждущие команды «фас» в фургончике «рафик» с занавешенными окнами. Фадеев был инициатором операции. И, понятное дело, нервничал больше других. Вполне могло случиться, что долгая подготовительная работа пойдет насмарку. А могли быть варианты и похуже. По приезде из Ярославля Уланов успел доложить о результатах командировки. И тут же был направлен руководством на реализацию по «расистам», грабящим иностранцев. И вот теперь вместе с Фадеевым ждет сигнала. Фадеев смог подвести под бандитов своего человека – чернокожего дитятю Всемирного Московского фестиваля молодежи и студентов 1957 года Лешу Паровозова. Когда он уже заканчивал школу, где прославился нравом бесшабашным, но ленивым, из глубин Африки появился его блудный папаша, притом, как выяснилось, из знатного рода. В результате негра Лешу признали гражданином далекого государства, которое теперь ему ежемесячно кидало деньги на жизнь и официально прикупило местечко на биологическом факультете МГУ, где он по такому случаю собирался учиться вечно. Вот только ума у Леши не прибавилось. Он как был, так и остался беззлобным шалопаем, вечно попадавшим в какие-то истории. Однажды он угодил на крючок к Фадееву, а тот добычу из рук не выпустит. Когда встал вопрос, кого подставить под бандитов под видом продавца партии джинсов и видеокассет, лучшей кандидатуры не нашли. «Расисты» прибыли на встречу вчетвером на автомашине «ВАЗ-2104» с кузовом типа универсал, в который можно запихать гору вещей. Водитель остался на улице, прогуливаясь рядом с машиной. Остальные поднялись в квартиру на третьем этаже шестнадцатиэтажной башни. Обычно «расисты» осматривали товар и забирали его, действуя по заветам Остапа Бендера: «Деньги? Какие деньги? Ах, вы про деньги. Бог подаст». Особо непонятливых били в лицо. А если хозяева товара обладали спортивной статью и буйным нравом, то им приставляли ко лбу пистолет «вальтер» – ржавый, но от этого не менее смертоносный. И вот так, без особых усилий, «расисты» становились обладателями товара на сумму в среднем три-четыре тысячи рублей. Фадеев посмотрел на часы: – Сколько можно? Уже полчаса там трут… Гадом буду, это Леша им мозги пудрит. Его хлебом не корми, дай языком почесать. – Главное – они на адресе, – кивнул Уланов. – Эх, не замочили бы в этой хижине нашего дядю Тома, – припомнил Фадеев старую книгу про угнетение негритянского народа. – В мокрухах «расисты» не замечены, – возразил Уланов. – Все когда-то случается в первый раз. Африка мне тогда не простит! – Вот они, – хлопнул ладонью по сиденью Уланов. И тут же заработала рация. Это среагировала наружка: – Клиенты в полном составе вышли из подъезда. С вещами! – Сигнала нет, – досадливо произнес Фадеев. Паровозов должен был вдавить на пряжке пояса кнопку маячка. Поступивший сигнал будет означать – все нормально, меня ограбили. Но сигнала не было. – Что делать? – занервничал Уланов. – Да и хрен с ними! Вещи при них. – Взяв микрофон автомобильной рации, Фадеев прикрикнул: – Первый вызывает тяжелых. – На связи. – Принимаем всех! Легкой спортивной походкой бандиты направлялись к своей машине. Водитель уселся в свою «четверку», заводя мотор. И тут – атас, облава! Из «рафика» посыпались омоновцы. Двое бойцов выволокли водителя из салона. Один из бандитов замер, как соляной столп, не в силах бросить сумки и бежать – там его и уложили на асфальт. Двое «расистов» бросились врассыпную. Одного тут же настигли омоновцы. Второй умудрился добежать до соседнего двора, а потом выскочить на улицу Плеханова. Там его и снес с ног оперативник плечом – в лучших традициях американского футбола. Пока они барахтались на асфальте, опер получил пару приличных ударов в шею и голову. Но тут навалился ОМОН, и дальше начался процесс выколачивания ногами пыли из одежды – стандартная плата за излишнюю резвость и сопротивление при задержании. Задержание произведено. Во двор стали съезжаться со всех сторон оперативные машины, по которым рассадили «расистов». Лешу Паровозова нашли на квартире. Он был не только жив, но и не растратил своего вечного оптимизма. Пояснил, что сигнал подать не мог, поскольку его не только связали, но и забрали ремень с маячком, который приглянулся одному из бандитов. В ближайшем отделении милиции «расистов» развели по разным кабинетам, чтобы они не перекрикивались и не перестукивались. И началась работа. Главной задачей у оперативников было расколоть задержанных на максимальное количество эпизодов. Это – дело техники. С группами работать легче, чем с одиночками. Обязательно кто-нибудь поплывет и станет давать показания. А за ним устремятся и все остальные. Около дежурки к Уланову подошел старый знакомый – местный зам по розыску, пожал руку и оценил: – Эких вы орлов нам привели. – Устойчивая группа, – пояснил Уланов. – Разбойники. Сейчас эпизоды пойдут. – Поможем, чем можем. Только и нас не забудьте в сводках. – Да как же тебя забудешь, Семеныч… Сам-то хоть как живешь? – На букву Х. Не подумай, что хорошо. В нархоз пора двигать. – Что так? – Достало это шапито. – Зам по розыску добавил витиеватое непечатное выражение. – Никогда себя таким дураком не чувствовал. Вон, теперь опера на дежурство в портупее и сапогах заступают. Как в караул, только тулупа и валенок не хватает. Это что такое? – Балаган, – кивнул Уланов. Это были шуточки центрального аппарата МВД, выполнявшего волю нового министра – чтобы на дежурстве все в портупее были для пущей важности. – Это можно пережить, – отмахнулся зам по розыску. – А как смириться, что у меня одного опера под суд отдали якобы за укрывательство преступлений? Двоих вышибли вообще по анонимкам. По анонимкам, Миша! Это как? Живешь и не знаешь, ты завтра будешь арестовывать или тебя… В народное хозяйство, только туда! Вон, мне юрисконсультом в колхоз предлагали. Раз в неделю ходить на работу за сто пятьдесят рублей. И еще можно в три места устроиться. И на хрен эту форму. Хоть поживу как человек. Когда началась атака на МВД, чекисты создали целый почтовый ящик по сбору сплетен. Вскоре в нем побывало тридцать тысяч обращений обиженных граждан. Часть обид были реальные. Но большинство – это попытка сведения старых счетов. У милиции немало врагов и недоброжелателей, как у любой системы, которая не дает людям жить по их порой криминальному разумению. На основании этих обращений, а то и просто анонимок гнали взашей опытных сотрудников, положивших на милицейской службе здоровье. Появилась шедевральная в своем роде формулировка: «Уволен по оперативным материалам КГБ СССР». А материалы настолько секретные, что их и показать нельзя, поэтому и оспорить невозможно. В Москве подобное творилось сплошь и рядом. На периферии было поспокойнее. Там никогда не кипела такая межведомственная грызня, как в столице. Поскольку инспекция по личному составу уже не справлялась с гонениями на сотрудников, то недавно в МВД якобы для усиления партийного руководства погрязшей в злоупотреблениях милиции были воссозданы политотделы, ранее расформированные в 1957 году. Они взяли на себя больше инквизиторские, чем воспитательные функции и внесли свою лепту в воцарившийся хаос. – Самое главное – лучших вышибли, – вздохнул зам по розыску. – С кем работать-то? – Ты держись, Семеныч. Не раскисай. – Поздно. Уже раскис. Наверное, на той неделе пойду рапорт писать. – Кончай дурью маяться, – хлопнул его по плечу Уланов. – Мы еще повоюем… Двое суток оперативники провозились с «расистами». Задержали остальных членов бригады. Работал весь одиннадцатый отдел и сотрудники местного уголовного розыска. Все это время на Петровке на хозяйстве оставалась Лиза. Она успела выяснить, что контрабандист Лопатин проходит излечение от социально вредных привычек в колонии строго режима в Тульской области. И сидеть ему еще девять лет. Вернувшись после битвы с «расистами», Уланов созвонился с «кумом» – так называют начальников оперчастей исправительно-трудовых учреждений. Объяснил ему ситуацию. И попросил прокачать заключенного на информацию по поводу источника приобретения орденов. «Кум», узнав, по какому делу ему звонят, клятвенно пообещал сделать все возможное. На следующий день отзвонился и сообщил: – Этот ваш Лосев говорит, что скупал ордена по всей Москве для контрабанды. Но у кого конкретно что брал – под страхом расстрела не вспомнит. – Врет? – поинтересовался Уланов. – Или ничего не знает. Или упрямится… Может, надавить на него по-взрослому? – И он нам прогонит какой-нибудь порожняк… Будем думать… Руководитель следственной группы Штемлер, принявший Уланова в небольшом кабинете в десятом отделении милиции, выслушал все, задавая уточняющие вопросы. И в итоге согласился с оперативником: – Ты прав. Выбитые признания не всегда правдивые. Надо с этим гусем говорить предметно. – Что, мне ехать в Тулу? – спросил Уланов. – Не стоит. Лосев в колонии уже пообвыкся. Чувствует там себя как дома. Нужно выбить его из родного окружения. Раскачать психологически. Подготовить почву. И уже потом говорить. – Разумно. – Вынесу постановление об этапировании. Заместитель Генерального прокурора санкционирует его быстро. Так что через несколько дней Лосев будет в вашем изоляторе. – Это дело! – К тебе просьба, Михаил Игнатьевич. Как к специалисту по орденам, барыгам и контрабандистам. Ты подобную публику как облупленную знаешь. Вот и добей Лосева. Я подключусь в любой момент. – С удовольствием. – Ну, давай… Вы хорошо поработали. Думаю, остался последний бросок. И именно сейчас нельзя споткнуться! Глава 7