Агафон Порфирьевич Жуйко дослужился до подполковника особого отдела на Дальнем Востоке. После выхода на военную пенсию он вернулся в родную Москву, работал в режимном отделе закрытого НИИ, пока не завершил трудовую деятельность. Теперь всю свою неуемную энергию он направил на коллекционирование полковых знаков Российской империи. Пустил глубокие корни в сообществе фалеристов. И знал об этой сфере жизни все, широко используя для сбора информации старые навыки. Сотрудничать он Уланову предложил добровольно. Со словами: уж очень много антисоветской сволочи и спекулянтской нечисти развелось. Жуйко помог изобличить разбойную группу, провожавшую коллекционеров от магазина «Нумизмат» на Таганке. При его помощи прищучили шайку цыган, промышлявших кражами в клубе фалеристов в кинотеатре «Улан-Батор». Получив известие о гибели адмирала Богатырева, он пообещал разбиться в лепешку, но докопаться до истины. До настоящего времени обещание оставалось невыполненным. И вот теперь появилась возможность помочь старому особисту сдержать свое слово. Профессиональная паранойя у Жуйко длилась не меньше полувека. Поэтому он признавал встречи только при соблюдении строжайших правил конспирации. Удивлялся, что у Петровки нет нормального явочного помещения. Конечно, и явочные, и конспиративные помещения у одиннадцатого отдела были, но использовались для других нужд и для других контактов – как правило, с представителями уголовного мира, которые реально могут быть под колпаком у своих сотоварищей. Жуйко к такой категории не относился, хотя и был полезным источником оперативной информации. Встреча с ним в городе превращалась в триллер. Сперва он сам долго проверялся, нет ли за ним хвоста. Потом требовал, чтобы они пересеклись в точке рандеву. Там он еще присматривался со стороны к оперативнику, пытаясь установить, не наблюдает ли за ним противник. Смех смехом, а однажды он умудрился срисовать наружное наблюдение, ведущееся за Улановым. Скорее всего, наружка была чекистская. Тогда МУР вел совместно с десятым (контрабандным) отделом Второго Главка КГБ СССР большое дело. А у чекистов дурная привычка сразу брать на прослушивание телефоны, как они выражаются, ставить на кнопку, своих партнеров, да еще «потоптать» за ними немножко – все не шпиономании ради, а лишь для страховки и очистки совести. Впрочем, что на них обижаться? Они и друг друга всю жизнь разрабатывали. Вот и сейчас встреча с Жуйко состоялась со всеми мерами предосторожности. На Рождественском бульваре смеялись и галдели школьники – только что закончились уроки. Прогуливались молодые симпатичные мамаши с колясками. Играли на скамейке в шашки пенсионеры. Ветер играл листьями деревьев. Шумели рядом машины, потоком движущиеся по старинному бульварному кольцу. Жуйко, суховатый, высокий, с военной выправкой старик, был одет в чистенький серый костюм с синим галстуком, на его голове приютилась белая шляпа. Он сидел, закинув ногу на ногу, на низкой скамейке. Рядом с ним лежал объемистый кожаный портфель. Он читал газету «Правда» – это был знак того, что все в порядке, можно встречаться. Вид старый особист имел строгий, угрюмый. Он не преминул высказать присевшему рядом на скамеечку муровцу свое недовольство: – Вам надо добросовестнее относиться к правилам конспирации. Вы идете, едите мороженое. И вообще не видите, что вокруг вас творится. – Исправлюсь, – пообещал Уланов, смущенно выбросив в урну обертку от «Ленинградского» мороженого за двадцать две копейки. – А, – безнадежно махнул рукой Жуйко. – Сколько вас знаю – все время одно и то же. – Ну, простите меня, грешного, Агафон Порфирьевич. – Я прощу. Враг не простит, – нахмурился Жуйко. Потешив свою паранойю, он спросил: – Вам нужна какая-то конкретная информация? – Нужна. По убийству Богатырева. – Докладываю, что инициативно мной пока никаких сведений, представляющих оперативный интерес, не получено, – он с наслаждением изрекал специальные термины. Не зря говорят, что оперативная работа, раз коснувшись человека, не отпустит его уже никогда. – Меня интересует один гражданин, – сказал Уланов. – Он имеет притяжение к «Нумизмату» и «Улан-Батору». – Тогда я его знаю. Кто такой? – Бронислав. Фамилии не знаю. Называют его все Гетманом. Жуйко ненадолго задумался. Потом кивнул: – В клубе фалеристов частый гость. Скупает все. В основном ордена и монеты. Особенно золотые, царской чеканки. Перепродает. Чистый спекулянт. – И все на свободе. – Таких много, – махнул рукой Жуйко. – Без них вообще антикварный мир опустеет, ничего не найдешь. Все коллекционеры этим грешат. – Что можете о нем сказать? – Нутро у него гнилое. Все норовит на грош пятаков выменять. Обмануть. Объегорить. Такая вот вражья натура. И глаза как-то все время бегают. Никогда прямо не смотрит. – Конкретно что о нем известно? – Владеет автомашиной «ВАЗ-2107» белого цвета. Работает в Министерстве здравоохранения. На неплохой должности. Скорее всего, что-то с хозяйственными вопросами связано. Обещал при необходимости любые лекарства достать. – С кем больше общается? – Да ни с кем. Скользкий он, кто с ним будет дружить? Пришел, купил, продал, обменял. – Вы говорите, он частый гость в клубах. Насколько частый? – Раньше все выходные там проводил. А теперь уже полтора месяца не видать. – А где он живет? Телефон? – Эх, память уже не та. Семьдесят пять стукнуло все-таки, – с этими словами Жуйко вытащил из портфеля толстую записную книжку и начал методично ее перелистывать. Уланов ему не мешал, подставляя лицо сентябрьскому солнцу и сладко прижмурившись. Минут через пять Жуйко захлопнул книжку: – Нет ничего. – Жалко, – разочарованно произнес Уланов, прикидывая, что ему теперь делать. Имелись, конечно, и другие источники в антикварном сообществе, но Жуйко был самым информированным. Придется устраивать в клубе фалеристов новый шмон, тащить всех подряд в отделение и напрямую спрашивать: кто такой Гетман? Наверняка кто-нибудь его знает достаточно близко. – Сейчас, – Жуйко вытащил вторую книжку, еще толще первой, и принялся так же методично ее листать. Когда Уланов уже потерял надежду, старый особист удовлетворенно произнес: – Вот он. Записывайте домашний телефон. Уланов записал номер, затерявшийся в безразмерной записной книжке Жуйко. И кивнул: – Отлично… Если он появится в клубе, сообщите. – Сообщу. Появится. Если только не помер. Или не сел в тюрьму, чему я не удивлюсь… Жуйко как в воду глядел… Глава 9 Уланов пролистнул газету «Известия». На второй полосе был подробный разбор недавней катастрофы, всколыхнувшей весь мир. «1 сентября пассажирский авиалайнер «Боинг-747» Корейских авиалиний выполнял международный рейс KE007 по маршруту Нью-Йорк – Анкоридж – Сеул. Полет до Сеула должен был проходить над нейтральными водами Тихого океана, когда самолет стал отклоняться вправо от курса. Спустя некоторое время он умышленно вошел в закрытое воздушное пространство СССР, пролетел над Камчаткой и Сахалином, был перехвачен советским истребителем и рухнул в воду в проливе Лаперуза, к юго-западу от Сахалина. Погибли все находившиеся на борту 269 человек. Данный факт активно используется империалистическими кругами для разжигания антисоветской истерии. Однако гораздо более реалистично выглядит предположение, что это была очередная провокация американской военщины. Ведь с точки зрения вашингтонских ястребов, данная операция беспроигрышна при любом развитии событий. При успешном прохождении маршрута при помощи разведывательной аппаратуры имелась возможность получения важной информации о системе ПВО и других важных советских военных объектах. Уничтожение же нарушителя давало отсчет оголтелой пропаганде против СССР, что мы и наблюдаем сегодня. Все объяснения о случайном сбое навигации «Боинга-747» выглядят смешными. А обвинения СССР безосновательны и не соответствуют международному праву. Ни одна суверенная страна не позволит углубиться на свою территорию на пятьсот километров самолету, который может нести ядерное оружие, не отвечает на запросы и не реагирует на предупредительные выстрелы. Косвенно указывает на то, что трагедия явилась следствием ожесточенной борьбы во властных структурах США, нахождение на борту американского конгрессмена Ларри Макдональда, собиравшегося баллотироваться на пост президента США…» Анализ был строго по делу. Вообще подставлять под удары гражданские самолеты – любимое хобби американцев. В шестидесятых годах янки готовили провокацию с уничтожением гражданского самолета для оправдания агрессии в отношении Кубы. В 1978 году они использовали гражданский «Боинг-707» с сотней пассажиров авиакомпании все того же своего вассала – Южной Кореи для проникновения в воздушное пространство СССР в районе Кольского полуострова. Тогда был тот же отказ летчиков реагировать на запросы, то же игнорирование предупредительных очередей. Тогда «Боинг» удалось посадить усилиями советской истребительной авиации на лед озера. Сейчас так не повезло. Большинство советских людей относились к американцам с несколько завистливым добродушием – мол, это страна личных автомобилей, джаза, джинсов и Хемингуэя, и вообще нам бы так жить. Но Уланов всегда помнил слова дяди: «Фашисты – их наивные ученики. Американцы построили свое государство на свирепом геноциде коренного населения. И продолжают его в отношении других народов, не забывая лицемерно заявлять, что убивают женщин и детей ради их же блага. При этом в своей алчности, низости и фальши во многом переплюнули своих прародителей англичан. У них подоночный стиль ведения войны. Подоночный стиль общения с союзниками и противниками. И виноваты вовсе не их правители и буржуи – это культурный код всего народа… Они не терпят конкурентов. Когда-нибудь мы с ними сшибемся по-серьезному, а не только в странах третьего мира. И тогда уж или мы, или они». И вот теперь в воздухе явственно ощущалась угроза большой войны. Рональд Рэйган начал форсированное наращивание ядерного потенциала США и принял решение о размещении ядерных ракет средней дальности «Першинг» в Европе – а это пять минут подлетного времени до целей в СССР. Советский Союз пригрозил выйти из переговоров по ограничению ядерного оружия в Европе и разместить ракеты малой и средней дальности с ядерными начинками в странах социалистического содружества. Постоянно проходили невиданные по масштабам военные учения с обеих сторон. Уланов все чаще думал о том, что, может, считаные дни остались до того, как все их заботы и дела сгорят в пламени войны. И все их кажущиеся огромными проблемы поблекнут, как свет мотыльков, на фоне тысячи ядерных солнц. Вместе с тем МУР сотрясали локальные катастрофы. Начальнику розыска все-таки припомнили двух арестованных оперативников и попросили на пенсию. Был назначен новый руководитель – сыскарь опытный, но настолько запуганный последними событиями, что боялся даже самую невинную бумажку подписать. Так что с организацией оперативных мероприятий начались трудности… У Уланова был бутербродный день. Он читал газеты, жевал бутерброд с дефицитной сырокопченой колбасой, которую жене дали в заказе на работе, и запивал кофе из термоса. Лиза с девчонками из канцелярии отправилась в столовую на первый этаж. Затренькал телефон на столе. Уланов взял трубку и произнес: – Я вас внимательно слушаю. – Здорово, старик, – послышался в трубке голос майора Игнатьева. – Искал? – Искал. Ты Хмельницкого задерживал? – Гетмана? Эту хитрую тварь? Я, конечно. Получив информацию о Гетмане, Уланов тут же выяснил, что его контактный телефон установлен в квартире на Трехгорном Валу, рядом с парком Декабрьского вооруженного восстания. По адресу проживает семья Хмельницких: глава семьи Бронислав Анатольевич, 1939 года рождения, его жена Ида Львовна, 1938 года рождения, и дочка Ирина, 1966 года рождения. Участковый сообщил, что семья приличная, беспокойства никому не доставляет. Ида Львовна – врач. Бронислав Анатольевич работает в Минздраве на хорошей должности, иногда за ним приезжает служебная машина. Руководитель следственной группы Штемлер поручил чекистам аккуратно, чтобы не насторожить, собрать информацию в Минздраве на Хмельницкого – образ жизни, связи, слабости. И только после этого вызывать на разговор. Чекистам это не стоило особых усилий. Министерство здравоохранения находится в сфере их оперативных интересов, так что источников информации у них там достаточно. Порадовали чекисты сногсшибательной информацией в тот же день. Да, Хмельницкий работает в Министерстве здравоохранения на должности заместителя начальника хозяйственного управления. Вот только в настоящее время на работе отсутствует по причине нахождения в тюрьме…