Все-таки настоящее его призвание – вышибать двери и входить в хаты, где ждут со стволами, гранатами да финками озверевшие бандиты. Хозяин гостей не ждал. Он мирно спал. Толком ничего и не успел понять, как сильные руки сдернули его с металлической, с шишечками, кровати, покрытой пышной периной. И прислонили к стеночке, чтобы не рухнул на подкашивающихся ногах. – Роман Витальевич Шушканов? – спросил стоящий немного в стороне молодой прокурорский следователь. – Гхмы, – откашлялся Роман. – Ну… – Вы Шушканов? – Я Шушканов. – У вас дома будет произведен обыск по уголовному делу номер… – следователь выдал длинный номер, указанный в постановлении. – При чем тут я? – заволновался Шушканов. – Зачем все это? – Ух ты, – Викентьев подошел к круглому столу в середине комнаты и щелкнул ногтем по изящной вазе, от чего по комнате поплыл тонкий хрустальный звон. – Хорошая ваза. Адмиральская. – Что? – уставился на него Шушканов. – Адмиральская ваза. С улицы Горького… Есть что сказать? – Нет… Вы ошиблись! – Начинаем обыск, – произнес чеканно следователь. Через пятнадцать минут на кухне на верхней полке массивного растрескавшегося буфета за жестяными коробками с крупами и сахаром отыскался орден Красного Знамени, которым был награжден вице-адмирал Богатырев. А еще через час запищал миноискатель в огороде. Там был закопан полиэтиленовый пакет с двумя орденами Ушакова первой степени. Вся добыча была разложена на столе в большой комнате. – Ну что, Роман, – посмотрел Егорычев на сидящего на стуле растерянного задержанного и кивнул на находки. – Из-за этого ты стариков стулом бил и в больницу отправил? Шушканов поднял глаза на заместителя начальника МУРа и переспросил: – В больницу? – Да… Ладно, лясы точить с тобой времени нет. Вот тебе листок бумаги. Вот тебе ручка. Пиши признательные показания. Собственноручные. Что, не хочешь себе немного помочь?.. Тебе не выкрутиться. Все равно тебя опознают. – Это да, – кивнул Шушканов. – Тогда пиши. Грамотный же. Незаконченное высшее образование. – Я не хотел никого бить. Так получилось… – Вот и это напиши. Все пиши, как было… Шушканов зажмурился что есть силы, потом резко открыл глаза. Замычал, как от зубной боли. И принялся яростно строчить тридцатикопеечной шариковой ручкой, местами продирая насквозь лист пожелтевшей бумаги… Глава 4 Уланову досталась самая беспокойная часть работы – с цыганами. Кто не общался с этим свободолюбивым народом, тот и вообразить себе не может, что это значит на практике. Мероприятие явно не для слабонервных, и нужно быть готовым ко всему, включая выстрел в спину от главы семьи или шило в бок от десятилетнего цыганенка. С учетом отрабатываемого контингента в помощь Уланову дали бойцов специальной роты Ивановского УВД – аналога московского ОМОНА. Это подразделение состояло из здоровенных тренированных громил, одним своим видом подавляющих всякие мысли о сопротивлении или дурном поведении. Цыгане по опыту знали их тяжелую руку. В поселок Конноармейский Уланов прибыл на белой служебной «Волге» в сопровождении автобуса «ПАЗ» с полутора десятками бойцов. Ему предстояло обыскать целую усадьбу семейства Золотаревых. Еще на подъезде Уланов из окна «Волги» смог рассмотреть огороженный высоким сетчатым забором обширный участок с двумя добротными кирпичными домами и несчетным количеством хозяйственных построек. Там стояли старенький «газик» и новый «Москвич». Играли дети, которые, завидев приближающиеся машины, бегом кинулись в дом. Бойцы спецроты лихо перемахнули через забор, подставляя друг другу руки, как на тренировках. И вот уже ворота открыты, и милиция растекается по участку, стремясь к домам и постройкам. Удар ноги – входная дверь большого дома вылетает. Вперед! Изнутри послышались крики, вопли, детский и женский ор. – Ай, что творишь?! – Чтоб тебя разорвало! Чтобы у тебя рог вырос!.. – Не трогай дитя!.. Глухие звуки ударов… Стук переворачиваемой мебели… Стеклянный звон – что-то расколотили… Истошный женский визг. Шлепок пощечины. И уже жалобный скулеж. Уланов, стоя на пороге и спокойно слушая эту какофонию, наконец, кивнул слегка напрягшемуся прокурорскому следователю: – Пора. Когда они зашли в помещение, порядок там уже был восстановлен. Все цыганское семейство в количестве трех женщин, четверых детей, двух парней и пожилого усатого мужчины было собрано в просторной зале, занимавшей большую часть дома. Здесь все было по-цыгански вычурно – росписи на потолках, старая резная мебель, тяжелые ковры. Имелся даже камин. И хрусталь, хрусталь, хрусталь. Да, достаток тут не переводился. Старшая цыганка в махровом ярко-красном халате и кучерявый крепкий парень в желтой рубашке и потертых джинсах решили, похоже, продемонстрировать горячий норов, и теперь их запястья украшали наручники. Уланов окинул взором семейство Золотаревых. Вон тот, смирно сидящий за столом чернявый, невысокий, с испуганными, но одновременно и вызывающе наглыми глазами молодой человек на вид лет двадцати трех – это, видимо, и есть Жиган. Коренастый, похожий на работягу с «Серпа и Молота», следователь объяснил, по какому проводу незваные гости заглянули на огонек. – Какие ордена? – заголосила хозяйка дома в красном халате. – Нас ваше государство не награждает! Вы послушайте его – ордена! Начался обыск. Вскоре на столе выросла гора золотых изделий, извлеченных из шкатулок, коробочек, сахарниц. В красном углу стоял целый иконостас. Судя по тому, что старшая цыганка все время истово крестилась, она была верующей и иконы у нее не просто для красоты. В обоих домах не нашлось ничего примечательного. Даже завалящего пакета с наркотиками не было. В последнее время цыгане активно торговали этой дрянью. Хотя спроса особого в СССР не было, но в узкой среде наркоманов зелье стоило дорого. И по оперативной информации, семья Золотаревых имела свою клиентуру, которую снабжала марихуаной. Интереснее было осмотреть пристройки. Глава семьи был кузнецом, работал по металлу и обучал этому своих сыновей. – А ведь тут, похоже, золотишко лили, – следователь постучал пальцем по форме для литья металлов. – Я в металлургии понимаю. На заводе работал. – То есть здесь золотишком промышляли, – кивнул Уланов. – Изымаем и вносим в протокол. Обыск продолжался пять часов. Оперативники и все стены простучали, и полы местами вскрыли. И ничего не нашли. Пора было сворачиваться. – Давайте еще раз вон ту пристройку с металлоискателем посмотрим, – предложил Уланов. – А то поверхностно проверили. – Любой каприз за ваши деньги, – хмыкнул сержант спецроты, ответственный за металлоискатель, обычно использовавшийся при поиске оружия. Сотрудники, хозяин дома, Жиган и понятые наблюдали, как сержант, чутко прислушиваясь к сигналам в наушниках, водит из стороны в сторону металлоискателем, напоминающим выкрашенную в зеленый цвет металлическую швабру. Когда металлоискатель тонко, по-комариному запищал, это слышали все. И по тому, как побледнел Жиган, стало понятно – наткнулись на что-то важное. Уланов простучал пол в месте, где был локализован сильный сигнал. Попытался приподнять плотно подогнанную деревянную доску. Не получилось. Кивнул с интересом ожидающим развязки бойцам спецроты: – Надо бы вскрыть. Бойцы с готовностью, с помощью лома и такой-то матери, быстро взломали покрытие. Под полом обнаружилась просторная ниша тайника. Следователь надел хирургические перчатки и аккуратно, чтобы не смахнуть возможные отпечатки пальцев, с трудом извлек из тайника увесистый мешок. Развязал тесемку и на столярный стол в центре помещения высыпал груду слитков серебра – килограмм на восемь минимум – и пару небольших слитков золота. – Как объясните происхождение предметов? – спросил он. – Не наше, – твердо сказал усатый хозяин дома. – Не знаю, что это. Первый раз вижу в жизни такое. Золото, бывает, вижу. Но в слитках не вижу. Только в кольцах… Он уже начал лепить отмазки. И врал совершенно бесстыдно. – Это мы разберемся, – пообещал Уланов. – Еще что-то есть. – Следователь вытащил объемный прямоугольный сверток и стал разворачивать тряпки. – И что у нас здесь? Всеобщему взору предстали три небольшие иконы и церковная книга. – Тоже не знаете, что это? – спросил следователь. – Не наше! – сипло произнес Жиган. – Никогда не видел.