Сирень молча призвала откуда-то подушечку с вышитым княжеским гербом и вручила Кинне. А та с показной заботливостью поменяла подголовье своему гному и лишь после этого легко махнула рукой, приказывая ковру развернуться. Вопреки моему ожиданию изучением ковра занялся демон, а не Латринея. Внимательно разглядел, потом попробовал прикоснуться и сразу отдернул руку. А я остро пожалела об утерянных способностях, живо представив, какую увлекательную картину он видит. – Эта вещь зачарована хозяйкой леса, – уверенно кивнул маг, отступая на свое место за спиной княгини, – но изготовлена не там. Я даже не знаю, откуда она может быть. – Муж говорит, что в Дароте много диковинок со всех концов света, – хвастливо фыркнула Кинна, и маг согласно кивнул: – Так и есть. – Значит, она не врет, – в равнодушном голосе Сирени скользнуло едва заметное разочарование. – Тогда я отпускаю их. Но гнома будить пока не буду, незачем ему знать про наши дела. А вот это тебе подарок на свадьбу, и не держи на меня зла. Княгиня протянула Кинне возникшую в воздухе шкатулку, украшенную гербом и ленточкой с номерком. – Спасибо, но нам ничего не нужно. – Подогнав ковер к Атанию, ведьма ловко перекатила мужа на середину и принялась споро грузить свои пожитки. – Помочь? – шагнул было вперед демон, но ведьмочка бросила такой презрительный взгляд, что он невольно отступил. – Сама управлюсь. – Поставила последние корзинки и, подняв ковер на высоту стула, устроилась с краю, подобрав юбку. – Лучше окно открой. – А подарок все же возьми и постарайся забыть сюда дорогу, – процедила княгиня, и шкатулка шлепнулась в одну из корзин. – Да я клянусь, что по своей воле и на расстояние птичьего полета не подойду! – отрезала Кинна, и ковер стремительно вылетел в распахнутое демоном окно. – Принимаю твою клятву, – не удержалась от торжествующей ухмылки ведьма и повернулась к Малине: – А теперь рассказывай все подробно. И начни с того, почему ничего не сказала мне про собрание. – Потому что дала клятву, – пожала плечами Малина. – Неужели не ясно, что мне никто не поверил бы просто на слово? – Что было потом? – Не знаю. Собрание только началось, и вдруг… темнота. Проснулась в кабинете Байтарза. Он забрал почти всю мою силу и приказал уговорить Кэт по-хорошему согласиться на ритуал. Иначе грозился выпить досуха. Потом меня отвели в камеру, где ее держали. И тогда я порвала о шипы на ее морде ладанку с пыльцой липуницы. Которую ты дала именно на такой случай. – Что?! – вскочил со стула Эри. – Лин, как ты могла? – А тебе хотелось бы, чтобы демон перевел ее разум в тело одной из тех несчастных, которые сошли с ума, потеряв способности, и сделал своей жрицей? – прицыкнула на него Малина, и я была вынуждена вцепиться когтями в ковер, чтобы не рявкнуть в ответ что-то грубое. Сердится ведьма так искренне, словно их методы хоть на каплю лучше демонских. – Но ведь на тебе стоит ее маячок, и она успела бы вас вытащить… – растерянно бормочет мальчишка, не глядя на мать. Как интересно. Значит, маячок был все эти дни? Почему же его не заметил Байтарз? И не снял? Хочется спросить мне, но кто же станет объяснять своему имуществу такие тонкости! – А ты что… видишь его?! – В голосе мага звучало потрясение. – Конечно, – пожал плечами князь и вдруг сообразил: – А ты – нет? – Ну да, – поняв, что попался, вздохнул демон. – Латринея специально подбирала такое заклинание, которого не видит никто, кроме нее. А для меня оно выглядит как простенький оберег. – А дальше все просто. Демон приказал меня наказать и стал ждать, когда она проснется, – скучным тоном отличника, объясняющего очевидное последнему двоечнику, продолжила рассказ Малина. – Но тут что-то случилось, и он помчался разбираться. И тогда я уговорила жриц помочь нам в обмен на помощь. Разбудила Кэт, меня положили ей на спину… а дальше я не помню. Наверное, потеряла сознание. Очнулась, когда она уже плыла по озеру. Где-то на западе, в истоках Андры. Потом мы нашли полянку, и она отправилась за рыбой, все-таки третий день без еды… А мне вдруг стало страшно, что она бросит меня и не вернется… я и поползла следом. И опять потеряла сознание. Очнулась, когда Кэт отбивала меня у встреченной парочки, она сначала приняла их за бандитов. Ну вот и все. Остальное рассказала Кинна. – Она ничего не упомянула про бандитов, – бросив быстрый взгляд в мою сторону, задумчиво пробормотала Сирень. – Наверное, это были не самые приятные воспоминания, – фыркнула в ответ Малина. – Не зря же она с тех пор упорно называла Кэт скотиной и монстром. Я уже давно догадалась, что Лин изо всех сил пытается меня выгородить, но не могла понять только одного: зачем ей это нужно? Или это нужно им обеим, чтобы успокоить меня? – Кэт, а ты ничего не хочешь мне рассказать? – Ну вот и накаркала, добрались и до меня. Да, я хочу много чего ей сказать, очень хочу, но это будет не объяснение, которого ждет она, а обвинительный приговор. Вот только есть одна тонкость: не пришло еще время его выносить. Потому что пленники не читают приговоров своим тюремщикам, пока ты не на свободе, это глупо и бесполезно. – Кэт? В голосе ведьмы прорвалось тщательно скрытое раздражение, и я еще крепче вцепилась в несчастный ковер – после близкого знакомства с моими когтями его останется только выбросить. Но упрямое нежелание с ней разговаривать лишь сильнее укрепилось в моей душе. – Не станет она ничего говорить, обиделась, – тяжело вздохнула Лин, снова вызывая огонь на себя. – Ты же разрешила рассказать ей всю свою историю с самого начала? Я и рассказала. – Амлиния! Ты с ума сошла?! – Нисколько. – Лин невозмутима, почти как я. – Раз ты разрешила, почему я должна была что-то скрывать? И знаешь, ничуть не жалею. Мне сразу стало легче, как камень с души сняла. – Но я разрешала еще до того, как мы начали битву, – расстроенно буркнула Сирень. – А потом все изменилось… – Да ничего не изменилось, кроме тебя, – зло цедит сквозь зубы Эри, глядя на мать фиолетовыми от ярости глазами. – Ты всегда говорила мне, что нужно скрываться, никто не должен знать, иначе Роула не победить. Ну победили мы его… и, кстати, Кэт сделала для этой победы не меньше других, а если считать спасение ведьм в сокровищнице, то намного больше. И что изменилось от этой победы? Кому стало жить легче и веселей, чем раньше? Не мне и не Кэт, это точно. Может, ведьмам? Нет, и не им. После того как ты позавчера переругалась со всеми подругами и они вернулись назад, в свои деревни! А вчера с тобой перестали общаться гольды, и сегодня все ходы в их поселки и шахты накрепко замурованы. Конечно, можно наделать новых, но это бесполезный труд, они умеют закладывать ходы намного быстрее, чем ты – пробивать. С кем мне теперь торговать, где брать камни и руду? Почему, прежде чем на них орать, ты не подумала, что глупо ссориться с народом, который тебя кормит? – Эри! Как ты можешь?! – Не найдя подходящих слов, Латринея побелела и начала терять облик княгини, становясь призрачной дикой ведьмой. – Идите все по своим комнатам, – рыкнул Ургазир, поднимая над головой ведьмы раскрытые ладони. – Ей нужно отдохнуть. Мы с Эри покинули гостиную молча и охотно, а Малина приостановилась в дверях, и я отлично видела крабьим зрением, как она тяжело вздохнула и украдкой мазнула рукой по щекам. А потом осторожно прикрыла двери и поплелась вслед за нами, ее комната находится недалеко от моей. Глава девятнадцатая День двадцать первый, полный сюрпризов Он пришел ранним утром, даже солнце еще не встало, только посветлела восточная половина неба. Подошел к широкому каменному подоконнику, на котором я ожидала рассвет, постоял рядом, невидящим взглядом всматриваясь в даль. – Кэт, – низкий голос звучал глухо и устало, – поговори со мной. – Помолчал, ожидая моего ответа, и с тяжелым вздохом добавил: – Пожалуйста. Ну хорошо, допустим, я поговорю, а что это даст? Как будто мои слова могут что-то изменить. Вон и Эри вчера сидел тут полдня, рассказывая мне подробности своей жизни после смерти отца. И я ему искренне сострадала, невольно сопоставляя похожие моменты наших судеб. Мне тоже пришлось нелегко, хотя я всего-то из любимой дочери вполне успешных родителей в один день стала интернатской девчонкой. А вот он из избалованного княжича превратился в краба и одновременно раба собственного дяди. И если я выбивала право на собственное мнение и независимость кулаками и всем, что попадалось под руку, то он и этой возможности был лишен. За малейшее неповиновение Роул наказывал очень строго: сажал на цепи в том самом подвале, где я очнулась после ритуала. А на обед слуги приносили ведро очисток и костей. И хотя Эри всегда знал, что неприхотливые крабы охотно все это поедают, но никогда даже в кошмарах не предполагал, что такое придется есть самому. – Эри, – не выдержала я к вечеру, – я тебе очень сочувствую, честно. Но хочу услышать правду. Ты знал, что твоя мать специально засунула меня в этого монстра? Чтобы у тебя был друг и телохранитель в одном лице? А лет через пять – еще и девушка, которая должна стать твоей невестой или просто подружкой. И по тому, как он побледнел и отвел глаза, поняла – знал. Нет, я, конечно, догадываюсь, что у него не было никакого шанса помешать планам матери. Возможно, он даже был против, не зря же его притащили на ритуал в цепях. И если бы он все рассказал мне в первый же день, я бы простила. Простила бы, даже если бы рассказал сегодня, как только вошел в мою комнату и искренне попросил прощения за обман. А теперь не могу. Так ему и сказала. Князь посидел на подоконнике еще немного, ожидая, не добавлю ли я чего-нибудь к сказанному, но я утопала на кровать и задвинула занавески. И тогда он ушел, тоже не сказав больше ни слова. Вечером я решила пойти погулять, уж очень заинтересовала меня информация про закрытые гольдами тоннели. Вот не верилось мне, что забиты все проходы, а не только те, о которых известно княжеской семье. Неужели гольды, привыкшие иметь информацию обо всех событиях из первых рук, не оставили себе хотя бы самой маленькой и незаметной лазейки? Но стоящий за дверью охранник, очень похожий на одного из наемников, воевавших с нами в подземной пещере, с самым решительным видом загородил мне путь. И я отступила. Не сразу, с минуту постояла, раскачиваясь на своих когтистых лапах и раздумывая, успею ли добежать до потока, если снесу этого наглого аборигена со своего пути. И только когда разглядела, как он в панике трет какой-то амулетик, а затем почувствовала тепловым зрением мчащийся в мою сторону силуэт демона, отступила назад и с силой захлопнула дверь. Она жалобно скрипнула и затрещала, но выдержала. И демон, расспрашивающий охранника о причине вызова, постоял под дверью, однако так и не решился войти. А сейчас вот явился и хочет поговорить. Ну что ж, посмотрев еще с минуту на неподвижно застывшего мага, решила я, пусть скажет, что ему нужно. – Говори. – Спасибо, – горько хмыкнул Ургазир. – Если ты не против, я сяду, всю ночь не спал. Он принес кресло и поставил так, чтобы смотреть в окно, видимо, знал, что я прекрасно вижу его лицо, даже сидя к нему спиной. – Тебе Малина сказала, почему она помогает Трине? – задал вопрос, едва устроившись. – Ты хотел поговорить, а не допрашивать меня, – немедля разоблачила я этот маневр. – Все, что я могу сказать, зависит от того, сколько знаешь ты. – Лицо демона исказила горькая усмешка. – Я должен быть уверен, что не раскрою чужой тайны. Видишь ли, мне пришлось дать клятву… очень серьезную клятву, нарушить ее нельзя.