— Привет! — воскликнула она. — Надо было сначала написать, — начала Мод срывающимся голосом. — Нельзя без предупреждения маячить на чужом крыльце. — Не глупи. Ты не маячишь, а сидишь. Аманда присела рядом. Они коротко обнялись. Аманда заметила, что запасной ключ Кейза торчит из-под коврика. Она ощутила слабый укол тоски по сыну, потянулась и засунула ключ поглубже. По крайней мере в лагере Кейзу ее отец не опасен. Аманда подставила лицо солнцу. Она не стала говорить «давай посидим здесь и насладимся этой восхитительной погодой». «Восхитительный» вообще неподходящее слово, если только ты не живешь в восемнадцатом веке. Но можно озвучить какую-то вариацию на тему этой фразы. Все, что угодно, что позволит остаться на крыльце. — Так странно, что я здесь, — сказала Мод. — Я знаю. Мне просто надо говорить с подругой. Мне нравится Сара, но она бывает такой… бесцеремонной. Аманда ощутила прилив гордости от того, что Мод выбрала ее. — Я рада, что ты пришла. Мод держала в руках несколько ярких конвертов. — Я получила еще несколько писем от Софии. И все стало еще хуже. — Она поморщилась и покачала головой, а потом махнула конвертами в сторону Аманды, словно бы приглашая ее взять их. — Я думала, что отправить ее в этот лагерь в другой стране, чтобы сменить обстановку, было правильным решением, учитывая обстоятельства. — Какие обстоятельства? — спросила Аманда, наконец взяв конверты. Мод до этого говорила так, будто не знала, что происходит с Софией, но, очевидно, она все-таки знала. — Мод, что случилось? — Все из-за парня. — Глаза Мод наполнились слезами. — Я знала, что София расстроена, но я честно хотела как лучше. — Это понятно. — Но письма… — Мод кивнула на конверты. — Я попыталась утром пару раз позвонить в лагерь, чтобы понять, все ли с ней нормально, но в администрации никто не отвечает. Просто прекрасный лагерь, пока не начнешь туда звонить. — А что говорит Себ? — Что я слишком остро реагирую, она больше не ребенок и мне нужно перестать опекать ее. — В голосе Мод звучала обида и злость. — Я знаю, что Себ любит Софию. Но он не мать. И не женщина. Аманда кивнула. — Слушай… — сказала Мод. — Я понимаю, что это все звучит бессмысленно, поскольку я не поделилась с тобой деталями. Но София взяла с меня обещание, что я никому не скажу. — Хорошо. Не говори. Мод снова указала на конверты. — Прочитаешь? А потом скажи мне, остро ли я реагирую. — Ох… — Аманда замялась. А что, если она реагирует ровно так, как нужно? — Пожалуйста. — Ладно. — Аманда вытащила один из конвертов и раскрыла. Почерк аккуратный и красивый, а написано письмо на бумаге веселого небесно-голубого цвета. Дорогая мамочка! Я хочу, чтобы ты знала, что это не твоя вина. Я знаю, что ты будешь себя винить. Ты решишь, что если бы у меня было все в порядке с самооценкой, то я бы не вляпалась. А может, ты подумаешь, что не рассказала мне все, что мне нужно знать. И если бы ты дала мне другой совет или правильно представила факты, то я бы могла себя защитить. Но это не твоя вина. Это моя вина. Я единственная, кого нужно винить. Я столько раз делала неправильный выбор. Ты определенно меня учила иначе. Ты учила меня всему, что нужно. Только я все испортила. Прости, мамочка. Мне очень-очень жаль. Целую тебя! Чмок! София Аманда вспомнила, какой последний совет дала ей собственная мать перед смертью, когда она прильнула к ней худеньким тельцем, лежа на больничной кровати, и притянула к себе. — Беги, если придется, — прошептала она. — Беги со всех ног. Бежать куда? Это единственное, о чем могла думать Аманда. Она тогда была совсем маленькой. — И? — спросила Мод, кивнув на письмо Софии. — Думаешь, Себ прав? Что мне нужно отступить и позволить ей самой во всем разобраться? Притвориться, что ничего не происходит? Аманда задумалась, есть ли «правильные» слова, которые сейчас можно произнести. Наверное. Но она выбрала куда более простой вариант — сказать то, во что правда верила. — Не думаю, что тебе удастся притворяться, — сказала Аманда, кладя руку на плечо Мод. — Если ты закроешь глаза, это не поможет скрыться от неприятностей. Свидетельские показания перед большим жюри Офицер Дэвид Финнеган вызван в качестве свидетеля шестого июля, подвергся допросу и дал следующие показания: Допрос проводит миссис Уоллес В: Доброе утро, офицер Финнеган. О: Доброе утро! В: Это вы прибыли по вызову в Монтгомери-плейс, 597, второго июня около двадцати трех сорока пяти? О: Да. В: Почему вызывали полицию? О: Сообщение о предполагаемом убийстве. В: Что происходило на месте преступления? О: Мы с напарником, офицером Романо, вошли в особняк, чтобы помочь офицерам, которые уже прибыли на место преступления. В: Что вы увидели, войдя в дом? О: Очень много крови на лестнице и на стенах. Клюшка для гольфа рядом с телом. Офицеры отметили ее местоположение, чтобы никто ее не трогал. Рядом был муж жертвы. В: Что-то еще? О: Врачи «скорой» прибыли прямо перед нами, они пытались реанимировать жертву и остановить кровотечение. В: Они могли это сделать? О: Нет. Смерть констатировали на месте. В: И что вы сделали? О: Мы с напарником стояли рядом с мужем жертвы, когда на место прибыл помощник окружного прокурора Льюис, детектив Мендес и команда криминалистов. Криминалисты начали делать снимки, чтобы можно было забрать тело. В: А что в этот момент делал помощник окружного прокурора Льюис? О: Просто наблюдал за происходящим. Приехал дежурный из отдела по расследованию убийств, но они не разговаривали. В: А что делал детектив Мендес? О: Он говорил с мистером Грейсоном. В: В какой-то момент мистер Грейсон заплакал или как-то иначе выразил эмоции? О: Нет. Он шумел, но слез не было видно. В: Детективу Мендесу удалось в итоге вывести мистера Грейсона наружу? О: Я не знаю.