В: Как так? О: Я получил травму на месте преступления. В: Как вы получили травму? О: Мистер Грейсон ударил меня по лицу. В: Кулаком? О: Нет. Детектив Мендес положил руку ему на плечо, ну, понимаете, чтобы увести его от тела жены, а мистер Грейсон дернулся. Думаю, он сказал что-то типа «да пошел ты» или «отвали» или что-то типа того. В: Детективу Мендесу, который попросил его отойти от трупа жены? О: Да. В: А что потом случилось? О: Он резко дернулся и попал локтем по лицу, сломав мне нос. В: Он сделал это умышленно? О: А как вы думаете? Он же знал, что я там стою. В: Простите, офицер Финнеган, но моя задача задавать вопросы, не отвечать на них. Мне нужно знать, считаете ли вы это умышленным поступком. О: Тогда да. По моему мнению, он сделал это нарочно. Лиззи 8 июля, среда Я сделала глубокий вдох, звоня в дверной звонок величественного особняка Мод и Себа. Он располагался на Первой улице между Седьмой и Восьмой авеню, недалеко от дома Зака, и выглядел почти так же впечатляюще. Пока я ждала, что мне откроют, я пыталась не думать о том, как тут кто поднимался наверх во время вечеринки. Как может устоять брак, где супруги изменяют в открытую? Как может вообще устоять брак? Я зашла в «Кафе дю Жур», покинув фонд с записной книжкой, которую я умыкнула из кабинета Аманды. Это и правда оказался самый последний из дневников, с подробными записями, которые она делала ежедневно после переезда в Центр-Слоуп. Краткие отчеты о времени, проведенном с Кейзом, жалобы, как же ей одиноко, пока сын в лагере, рассказы о пугающих утренних пробежках, рутинные описания попыток управлять фондом, пересказ бесед с Кэролин. Но что самое важное — многочисленные упоминания, как кто-то звонит и вешает трубку, как кто-то преследует ее. В тех записях, которые я успела прочесть, Аманда не называла имени этого человека. Но совершенно ясно, что она его боялась. Отличный повод усомниться в том, что Зак виновен, если мне удалось бы в итоге найти это имя. К счастью, у меня было время. Новый подозреваемый — не важно, насколько убедительной была бы эта версия — не понадобился бы нам вплоть до суда. Когда дверь наконец-то открылась, на пороге стоял немыслимо красивый мужчина. — Добрый день? — Это прозвучало как вопрос. Он откинул назад густые темные волосы, не переставая сверлить меня взглядом в ожидании, когда я представлюсь. — Могу я вам помочь? Он говорил с акцентом. Французским, как и сказала Сара. Себ. — Я адвокат Зака Грейсона, — начала было я, готовясь к очередному враждебному приему. — Я вам звонила. Ваша жена сказала, что я могу прийти и задать несколько вопросов. — Разумеется, — сердечно сказал он. — Такая трагедия. Аманда была чудесным человеком. — Лиззи Кицакис. — Я протянула руку, когда мы оказались в фойе. — Себастьян Лагё. Но все зовут меня просто Себ. — Он крепко пожал мне руку, прежде чем жестом пригласить меня внутрь. — Присаживайтесь в гостиной. Внутри дом был столь же великолепен, как и снаружи: много отполированного черного дерева и яркие современные ковры. Особняк пережил реновацию, но сохранил куда больше исторического очарования, чем дом Зака, который внутри был полностью современным. Картины на стенах притягивали взгляд, особенно огромное полотно, которое висело на стене в гостиной напротив входа. — Потрясающе, — сказала я. Себ негромко рассмеялся: — Это Сара попросила вас так сказать? — Он хочет сказать, что сам ее нарисовал. Когда я повернулась, то увидела очень красивую женщину. Рыжеватые волосы струились по ее плечам длинными локонами. Она была одета в платье с запахом и глубоким V-образным вырезом, такое тонкое, что оно почти просвечивало. Женщина была босой и совершенно ненакрашенной. — Себ даже не художник, он доктор. Доктор, художник, бизнесмен, продвигающий тех-стартап, и садовод-любитель. Он нарисовал эту картину за один день безо всякой подготовки. Ужас, не правда ли? — Это адвокат Зака, Мод, — сказал Себ. — Ах да. — Мод пожала мне руку. — У Зака все нормально? Сара сказала, что его арестовали. Ее тон кардинально отличался от тона Сары, да, он был сдержанным и обеспокоенным, но нисколько не враждебным. — Он явно очень расстроен из-за Аманды, — сказала я, поскольку это было правильным началом для беседы, пусть даже — если уж сказать правду — не это приходило на ум в первую очередь. — Если быть точным, его арестовали за нападение на офицера. Вышло недоразумение. Но, по-видимому, в итоге ему предъявят обвинение в смерти Аманды. Ужасно, когда тебя подозревают в преступлении, которого ты не совершал, но еще хуже, когда тебя ошибочно обвиняют в убийстве жены. Ситуацию усугубляет то, что его содержат в Райкерсе. Это не обычная тюрьма. Я заметила, что Себ и Мод нервно переглянулись. — Райкерсе? — переспросил Себ. — Ну, в ожидании суда подозреваемых держат лишь в нескольких местах, если их не выпустили под залог. Как ни смешно, но Зака не выпустили. Тюрьма есть тюрьма, но ни одна не сравнится с Райкерсом. — Я размышляла, что конкретно им можно рассказать. Но правда могла бы сподвигнуть их сотрудничать. — Его уже несколько раз избивали. — Избивали? — Мод выглядела обеспокоенной, но почему-то реакция была запоздалой, словно бы она скрывала какую-то другую эмоцию. Например, сдерживала пронзительный крик. — Ужасно. — Себ потянулся и сжал ладонь Мод. Они обменялись взглядами, которые вполне могли сойти за разговор без слов. Неудивительно, что они занимались сексом на стороне. Сара была права: их связывала какая-то сверхъестественная сила. — Думаю, мне понадобится виски, — наконец произнес Себ. — Дамы? — Да, мне тоже. — Мод обратилась ко мне: — А вы, Лиззи? Мне кажется, всем не помешало бы выпить. Нет уж, спасибо — такой была моя первая реакция. Сейчас все, что было так или иначе связано с алкоголем, мгновенно вызывало отторжение. Хотя почему только Сэму разрешено пить на работе? Учитывая все обстоятельства, я тоже заслуживаю виски. Кроме того, от Мод и Себа исходило нечто необъяснимое, отчего хотелось сказать: «Я хочу того же, что и вы». — Конечно, спасибо, — отозвалась я. — Было бы здорово. Мод кивнула, казалось, моя готовность присоединиться ее порадовала. Мы наблюдали, как Себ хлопочет у встроенного бара в дальнем конце комнаты. А я думала: так все и происходит? Все эти походы наверх? Муж возвращается с напитками, но садится не рядом с женой, а рядом с другой женщиной? Или, может, муж с женой садятся рядом, начинают целоваться и ждут, присоединится ли к ним другая женщина? Внезапно я очень ярко увидела эту картину. Я увидела, как это могло бы произойти. Я даже сумела вообразить себя в роли этой другой женщины. А хотите темную правду? Я была заинтригована. Не столько самим сексом, сколько ощущением, что я делаю что-то нехорошее. Что-то, что задело бы Сэма. Разумеется, у меня и так имелись собственные секреты, но они никак не были связаны с нашим браком. Перед глазами тут же всплыла серебряная сережка, которая лежала в кармашке сумки. Какой я была дурой? И как долго? Наши отношения длились уже три года. Сэм сделал мне предложение, когда мы поехали на выходные в Новый Орлеан. Он встал на одно колено посреди Бурбон-стрит перед джаз-баром. К тому моменту мы уже целый год жили вместе в Бруклине, и оба сосредоточились на карьере. Мы усердно трудились и уставали, но занимались важным делом. Благодаря Сэму я чувствовала себя так, будто мне бросили вызов, но при этом приняли, я свободна, но любима. А еще я чувствовала себя целостной. Когда я в тот вечер увидела, как Сэм приземлился на одно колено, я сначала решила, что он оступился, но затем заметила маленькую коробочку у него в руках. На нас пялились люди. А я радовалась. Это было доказательство, которого я ждала. Я выжила. Я счастлива. Я хотела, чтобы это видел весь мир. — Лиззи, обещаю, что каждый день буду пытаться быть мужчиной, который тебя заслуживает. Ты выйдешь за меня? — Да! — закричала я, обхватив ладонями лицо Сэма и целуя его. — Да. Затем Сэм надел весьма вычурное кольцо — старинная семейная реликвия — мне на палец, и мы пошли в джаз-бар выпить шампанского. После третьего бокала я подумала, что стоило бы притормозить. Сэм тогда работал в «Таймс», испытывая постоянное давление, и его не стоило винить. Требования там были до невозможности высокими, а он допустил пару глупых промахов. Напряженная работа типа этой бывает не из простых. Я это знала как никто другой. Я заканчивала практику в Южном округе, собиралась перейти во Второй отдел, а потом в Прокуратуру США. Все было предначертано — крутая, престижная, пугающая лестница. В любом случае мы же праздновали. Мы собирались пожениться. — Мог ты себе представить в день нашего знакомства, что мы поженимся? — спросила я, когда он заказал себе еще бокал, а джазовый оркестр начал исполнять новую мелодию. В зале было дымно, многолюдно, идеально. Я выхожу замуж. Наконец после стольких лет я снова обрету семью. — Да черт его знает! — Сэм рассмеялся слишком громко, и я сделала еще один глоток. — Не на такой романтический ответ я рассчитывала, — пошутила я, но меня это укололо. Вот в чем проблема с такими вечерами — вечерами вашей помолвки — ставки слишком высоки. — Лично я поняла это в ту секунду, как я тебя увидела. Хотя, может, я напридумывала себе всякого. — Я не это имел в виду! — весело сказал Сэм, не понимая, что задел меня. Он был уже пьян. — Ты меня покорила. В этом я не сомневаюсь, просто детали разговора уже подстерлись. Мы же пили тогда несколько часов кряду. Но кому нужны детали, если вот она ты?! Я рассмеялась, потому что именно это мне больше всего нравилось в наших с Сэмом отношениях — в отличие от многих пар мы не притворялись идеальными. Мы были честны в том, что касалось собственных недостатков. Быть честным лучше, чем быть идеальным. Мод что-то сказала. — Что, простите? — спросила я. — Почему они решили, что ее убил Зак? — поинтересовалась она, похоже, уже во второй раз. — Нашли на месте преступления клюшку для гольфа. Ну, и он обнаружил Аманду. Это их дом. Он ее муж. Обычное предположение. Кроме того, они были на вашей вечеринке, так что… — На нашей вечеринке? — в голосе Мод послышалась нервозность. — Как это связано? — Насколько мне известно, это… — Замешательство смерти подобно. Пришлось выдавливать из себя слова, чтобы они звучали непринужденно: — В полиции сказали, что это была групповушка и раньше у вас уже возникали проблемы.