Нарушить одно из правил — умышленно! — наверняка было чревато. Аманда почти не дышала к тому моменту, как добралась до лестничной площадки и заглянула в кабинет. Пусто. Она громко выдохнула. Три больших монитора стояли на блестящем столе Зака, словно в кабине пилота самолета. На полках — книги, но Аманда была уверена, что Зак их не читал. Она присутствовала, когда в Пало-Альто «персональный куратор библиотеки» выбрал книги, чтобы Зак производил именно то интеллектуальное впечатление, которое он задумал. Ну, не то чтобы в домашнем офисе было кому эти книги оценить. Кошмар. Книги рисовали убедительный портрет человека, любящего приключения, любопытного, незашоренного путешественника, увлекающегося спортом. Человек, которого предметы роскоши интересовали куда меньше, чем сама жизнь. Очень привлекательные качества, но вот только эта картинка не имела ничего общего с реальным Заком. Единственное, что когда-либо заботило Зака, насколько могла судить Аманда, — это успех. Причем его влекли не столько деньги — это Аманда еще поняла бы, — сколько чистое удовлетворение от того, что он на вершине. Победа ради победы. Зак просто хотел побеждать. Нуждался в этом. Без побед он растаял бы, как дымка. Аманду никогда раньше не беспокоила одержимость Зака успехом или все эти «псевдокниги», но сегодня это ее вывело из себя. Аманда подумала обо всех тех романах, которыми она зачитывалась в библиотеке и которые спасли ей жизнь. А Зак, видите ли, считает, что можно получить все то же самое, просто выложив наличку. Но почему бы, собственно, и нет? Ее-то он купил. Внезапно Аманда ощутила, что у нее горят щеки. Сердце стучало в ушах. Ну уж нет. Она не вещь, которая принадлежит Заку. И Кейз тоже не вещь. Это и ее дом тоже. Аманда испытала что-то сродни возбуждению, когда вошла в офис, скрестив руки. По обе стороны стола Зака на полках, которые крепились так, что, казалось, парили в воздухе, стояли фотографии в рамочках, их на протяжении лет делала целая армия платных фотографов, которых по настоянию Зака приглашала Аманда. Снимки, развешанные по всему дому, были милыми, но Аманде хотелось семейных портретов в стиле тех, что она видела у Сары, с всклокоченными волосами, перемазанными шоколадом физиономиями и закрытыми глазами. Даже у Мод и Себа были такие фотографии: жизнь, идеальная в своей неидеальности. Для Зака их семья всегда была подретушированной абстракцией, чем-то, что можно поставить на полку, чтобы любоваться издали. Но что от семьи и брака хотела получить сама Аманда? Она никогда всерьез не задумывалась над этим вопросом. Иметь возможность сказать собственному мужу, что ей страшно. Хотя бы это. А еще ей хотелось, чтобы Заку было не наплевать. Аманда подошла к креслу Зака и уселась. Она дотронулась до мышки, и экран ожил. Еще один их снимок, сделанный фотографом в Саннидейл, где они жили до того, как Кейзу исполнился годик. Они стояли против света у окна из лофта, который выглядел куда гламурнее, чем был на самом деле. Зак держал на руках Кейза. Аманда стояла позади, положив руки на плечи Зака и глядя на Кейза. Словно бы они так и правда жили: дотрагивались друг до друга, смотрели с любовью. Когда Аманда снова пошевелила мышкой, то выскочило окошко, запрашивающее пароль. Она попробовала соединить свой день рождения и день рождения Зака, но без особой надежды. Как и ожидалось, пароль не подошел. Другие варианты и пробовать нечего. Так что Аманда выдвинула ящик справа от нее. К ее удивлению, он не был заперт и поддался. Внутри аккуратной стопкой лежали несколько хрустящих коричневатых папок. Аманда достала их и положила на колени. На верхней значилась надпись «Лагерь Кейза». Внутри оказались несколько брошюрок с вариантами лагерей, которые они обсуждали, включая и тот, куда Кейз в итоге отправился. Аманда собирала всю информацию, которая касалась Кейза, будь то школа, лагерь, кружки. Но она понятия не имела, что Зак хоть что-то хранит. Следующая называлась «Кружки Кейза». Там лежала брошюра Бруклинской консерватории, где Кейз брал уроки игры на гитаре, и футбольного клуба в Нью-Йорке. В папке «Школа» лежали копии табелей с оценками, информационное письмо из школы, которое они получили, с приглашением прийти на беседу с учителями (единственный раз, когда Зак ходил в школу, поскольку знал, что это минимум, который от него требуется) и список учащихся. Глядя на все это, Аманда испытала странное чувство — нечто среднее между замешательством, виной и печалью. Словно бы она случайно наткнулась на тайную коллекцию любимых игрушек трудного подростка. Это настоящий Зак? Это то, чего он на самом деле хотел? Больше участвовать в жизни Кейза? Может, он не знал, как попросить о том, чего ему хотелось, как и Аманда? В самом низу стопки Аманда нашла кое-что, чего не видела раньше. Это были электронные письма от директора Грейс-Холл на личный адрес Зака. Три письма, если быть точным, и все с одним и тем же текстом, только по-разному отформатированным. Речь шла о каком-то инциденте с участием Кейза, который в школе хотели как можно быстрее обсудить. Потом шли подробности того, как именно будет происходить встреча, и перечень дат на выбор. Три подобных сообщения за три прошедших месяца, начиная примерно через месяц после их переезда: двадцать четвертое апреля, девятнадцатое мая и пятое июня. Из-за какой-то организационной путаницы школа направила Заку письма о таком важном вопросе? С таким же успехом могли бы смыть их в унитаз. Аманда даже не могла винить Зака за то, что он их проигнорировал. Наверняка решил, что Аманда их тоже получила и разберется с «инцидентом», как она всегда это делала: окончательно, тщательно и одна. Письма были безумно туманными. Сделал ли что-то Кейз или, наоборот, кто-то что-то сделал ему? Он сам стал источником проблем или проблемы были у него? Аманда закрыла папку и прижала к груди. Она даже не могла позвонить в школу и все выяснить, поскольку они закрылись на первые две недели лета. А как спросить Зака об этих письмах, не признавшись, что нашла их, роясь в его столе? Надо что-то придумать. Она не могла позволить, чтобы абсурдные правила Зака, дурацкие стандарты, которые он ей навязал, помешали ей защитить ребенка. Она уже допустила ошибку, когда разрешила Заку перевезти их в Бруклин посреди учебного года, что наверняка и послужило источником проблем в школе. Ошибкой было промолчать в тот момент. Будет ошибкой промолчать сейчас, не рассказать о папе, не спросить об этих письмах. У нее есть право голоса. Она больше не потерпит, чтобы сын расплачивался за ее слабость. Лиззи 10 июля, пятница Я стояла, ощущая звон в ушах после того, как охранник оставил меня стоять с подписанной Заком доверенностью. Документ дрожал у меня в руке. Зак сам себе наносил увечья. Зак сам себе наносил увечья. Что. За. Хрень. Я вышла из здания и пропустила несколько автобусов, которые шли до главных ворот Райкерса. Я не могла и дальше торчать там, пока кто-то не попросит меня убраться. Будь ты хоть трижды адвокат, а нельзя просто так ошиваться на Райкерс-Айленд. Но я не могла и просто так уехать, не задав вопрос Заку. Я пропустила еще один автобус, а потом вернулась обратно в надежде, что охранники позволят мне переговорить с ним еще раз без того, чтобы тащиться в главный корпус и получать официальное разрешение. — Простите, — обратилась я к тому же охраннику, который помогал мне с доверенностью, и беспомощно улыбнулась: — Я забыла кое-что спросить у моего клиента. — Про то, что у него с лицом? — Охранник казался слегка раздраженным, но смотрел на меня с сочувствием. Я кивнула: — Я была бы очень благодарна. — Ладно, — нехотя согласился он. — В виде исключения. Спустя пятнадцать минут мы с Заком сидели в той же комнате. — Не наобщалась? — спросил он, глядя вниз. Его нога подрагивала. Я молча смотрела на него. С чего бы начать? — Зачем ты наврал? — наконец спросила я. — Прости, но тебе стоит быть поконкретнее, — буркнул он. — На ум приходят сразу несколько вариантов. Я показала на его лицо, хотя он и смотрел вниз, и сжала руки так, чтобы они не тряслись. — Ты же сам это с собой сделал. Нога Зака замерла. Он очень долго не двигался. Сначала он поднял голову, встретился со мной глазами, затем положил руки на металлическую подставку перед собой и уселся поровнее, мигнул и посмотрел на меня твердо. Передо мной сидел незнакомый человек. Человек, которого я никогда раньше не видела. — Сюрприз! — хмыкнул он, а потом улыбнулся: — Долго же до тебя доходило. Я сжала кулаки сильнее, ногти вонзились в ладони. — Почему? — Слово царапнуло сухое горло. — Почему я удивлен, что до тебя так долго доходило? — Нет. Почему я? — Мой голос прозвучал слишком громко. Это могло привлечь охранников. Но я ничего не могла с собой поделать. — Есть множество других адвокатов. Да у тебя самого полно других адвокатов. — Ну, как мы уже установили, ты преданна до безобразия, — усмехнулся он. — А еще ты решительная особа. Если уж начнешь мне помогать, то не сдашься. — Он показал на свое лицо. — Это лишний стимул. — Это все потому что я отказалась с тобой встречаться? — Господи, Лиззи, — фыркнул он. — Что за высокомерие?! Это не имеет ничего общего ни с какой любовью. Хотя мы оба знаем, что ты тогда была не права. Ты меня использовала. — Мы были друзьями. — Все не так просто, — бросил он. — В любом случае сейчас это уже не имеет никакого значения. Я же уже тебе говорил, что не сидел и не грезил о тебе все эти годы. Ты же видела, какой была Аманда, да? Я успешно отоварился в отделе жен. Просто я дико хочу выбраться из тюрьмы. Я резко вскочила. — Я беру самоотвод, прямо сейчас. Найду тебе адвоката на замену. — Ну, где ты и где все эти товарищи по рекомендации, Лиззи! — Он засмеялся и откинулся на стуле, скрестив руки перед грудью. — Нет уж. Спасибо. Тебе нужно довести дело до конца. — Зак, я не буду представлять твои интересы. Ты не можешь меня заставить, — заявила я. — Точка. Я направилась к двери, чтобы сделать глоток свежего воздуха, а Зак крикнул мне вслед: — Ты в курсе, что «Янг & Крейн» неспроста попросил у тебя финансовую декларацию? Они не нанимают юристов с большими займами. Дыши. — О чем ты? — спросила я, не поворачиваясь. — Да ладно прикидываться. Дело против твоего муженька — это солидарная ответственность. Ты же знаешь, — сказал Зак. — Кредиторы могут прищучить тебя точно так же, как бедняжку Сэма, пьянчужку-писателя. Ваш долг — солидарная ответственность, так что ты обязана была вносить его в свою финансовую декларацию, но ты умолчала об этом. Я оперлась о стену, чтобы не упасть, а затем повернулась к Заку лицом. — Откуда тебе это известно? — Справедливый вопрос. — Голос Зака звучал сдержанно, но в глазах светилось то, что можно было описать лишь одним словом — радость. — Но куда важнее другой вопрос — если я это узнал, то где гарантии, что в «Янг & Крейн» не пронюхают? Честно говоря, довольно нагло врать такой серьезной конторе в таком документе. Тем более тебе. Сэм разрушил и твои этические принципы. У меня свело желудок. — Чего ты хочешь? — Я не убивал свою жену, Лиззи, — сказал Зак, — и мне нужно лишь, чтобы ты осталась и помогла мне доказать это. — А если откажусь, то ты сделаешь так, чтобы меня уволили? — Если откажешься, то я сделаю так, чтобы в твоей фирме узнали, что ты сделала. Так что тебя уволят не из-за меня, а из-за тебя самой. Вини во всем себя. Ну, или Сэма. Он же алкаш. Всю дорогу обратно из Райкерса у меня тряслись руки. В какой-то момент мне пришлось припарковаться прямо на оживленной трассе, чтобы справиться с рвотным позывом. Зак всегда был чудовищем, просто я это почему-то не заметила? Или же в глубине души я это знала? Поэтому я обрадовалась, когда он оборвал все связи? Разумеется, это было уже не важно. Мне просто нужно было выпутаться из сложившейся ситуации. Но все пути, которые я рассматривала, заканчивались одной и той же кирпичной стеной — финансовой декларацией. Из «Янг & Крейн» меня почти наверняка уволят, когда об этом станет известно. Даже могут завести дело о нарушении этики. А кем я буду без работы и без профессиональной репутации? Лишившаяся родителей и адвокатского статуса бездетная лгунья, замужем за алкоголиком и обремененная долгами, которые мы никогда не сможем выплатить. Почти, как тогда с моими родителями. Хотя меня облапошил вовсе не незнакомец, а собственный муж. А теперь вот Зак. Единственный вариант выбраться — вызволить Зака из Райкерса. А это означает суд, который растянется на месяцы, если не на годы. Я не выдержу так долго во власти Зака. Найти настоящего убийцу — лучший вариант. Если я это сделаю и смогу хоть в какой-то степени доказать это и привлечь прессу, то у Вэнди Уоллес не останется выбора, кроме как отозвать обвинения против Зака. Разумеется, подобный подход зависел от одного определяющего факта — что Зак и правда не убивал Аманду. Но прямо сейчас мне казалось, что он виноват по самое не балуйся.