— В каком состоянии у тебя язык? — строго спросила мать. — Ты хоть что-то еще помнишь или уже все напрочь забыла? — Не волнуйся, там можно вполне обойтись английским. — Нет, детка, так не годится. Дай мне слово, что подтянешь итальянский. В детстве ты прекрасно знала язык. — Мама, мое детство давно кончилось. Я работаю с утра до вечера и не уверена, что найду время для занятий. Не сердись, пожалуйста. — Я и не сержусь, — Настя была уверена, что мать улыбается, произнося эти слова. — Я горжусь тобой, Настюша. И не смей плакать. Думаешь, я не слышу, как ты носом хлюпаешь? Иди спать и не разоряй свой скудный бюджет глупыми переживаниями. Запомни, каждый вечер в семь часов, у собора Святого Петра. Отца поцелуй, Лешу тоже. Настя медленно опустила трубку на рычаг и только тут заметила Лешу, неподвижно стоящего на пороге кухни. — Ну? Успокоилась? — с усмешкой спросил он. — Убедилась, что мать тебя по-прежнему любит? — Я тебя разбудила? — виновато пробормотала она. — Извини. — Господи, какой ты, в сущности, еще ребенок, — вздохнул Чистяков. Они просидели на теплой кухне еще полчаса, пока Настя окончательно не успокоилась. Глава пятая Сидя на утреннем совещании у Гордеева, Настя исподволь разглядывала своих товарищей по работе, снова и снова возвращаясь к мысли: который из них? Одних она знала лучше, других — хуже, но ни в ком не подозревала обманщика и предателя. Миша Доценко. Самый молодой из гордеевских сыщиков, высокий, черноглазый. Иногда бывает умопомрачительно наивен и трогателен, а иногда поражает трезвостью ума и профессиональной хваткой. Всегда элегантно одет, с иголочки, начищен, наглажен. Наверное, на одежду уходит вся его зарплата. Но разве это порок — хорошо одеваться? На чем можно Мишу зацепить? На деньгах? Да, наверное. Или на женщине. Хотя он холостяк, так что шантажировать его нечем, разве что ее; если она замужем. Юра Коротков. Живет с женой, сыном и парализованной после инсульта тещей в крохотной двухкомнатной квартирке. Много лет стоял в очереди на жилье, да так и не достоялся. Теперь государственное строительство свернуто, а на то, чтобы купить квартиру, милицейской зарплаты не хватит никогда. Настя очень дружна с ним, всегда в курсе его амурных дел, маленьких побед и маленьких трагедий. Коротков плачется ей в жилетку, а она его утешает и дает мудрые советы, которые в основном сводятся к тому, чтобы, не дай Бог, не причинить вреда семье. Последние полтора года у Юры стабильный роман с женщиной, которая проходила свидетельницей по делу об убийстве. Влюбчивый, быстро загорающийся и мгновенно остывающий, он побил собственный рекорд постоянства в этом романе. У его возлюбленной росли двое сыновей, и Юра твердо решил дождаться, пока дети вырастут, и жениться на ней. Нужны ли ему деньги? Нужны, и много. Значит ли это, что он пойдет на предательство? Коля Селуянов, один из самых опытных сотрудников в их отделе, шутник, балагур, любитель розыгрышей, подчас грубоватых. Но моментально может перестроиться, стать серьезным, кинуться на помощь, чего бы ему это ни стоило. Коля разведен, жена не выдержала его несносного характера в сочетании с ненормированным рабочим днем, забрала детей и уехала с новым мужем в Воронеж. Настя знала, что иногда, нахально обманывая начальство и делая вид, что работает, Коля летал в Воронеж, чтобы провести с детьми несколько часов и в тот же вечер вернуться обратно. После каждой такой поездки он напивался в доску и два-три дня ходил смурной и подавленный. Он? А вдруг эти его отлучки связаны с выполнением чьих-то заданий, а вовсе не с желанием навестить детей? Игорь Лесников, признанный красавец, по которому сохнут все молодые женщины Петровки, 38. В отличие от Селуянова, смешливого и распахнутого навстречу любому, Игорь редко улыбается, замкнут и всегда очень серьезен, даже нелюдим. Настя совсем ничего не знала о его семейной жизни, кроме того, что женат он во второй раз и недавно стал отцом. Не он ли — темная лошадка? Его можно было бы взять на честолюбии, на продвижении по служебной лестнице… Ее невеселые размышления были прерваны начальником. — Каменская, я к тебе обращаюсь. Проснись. — Слушаю вас, Виктор Алексеевич, — вздрогнула Настя. — Подключай к работе стажера Мещеринова, будешь его наставником. С сегодняшнего дня он поступает в твое распоряжение. Из противоположного угла комнаты Насте улыбался плечистый светловолосый слушатель Московской школы. После совещания Настя привела Мещеринова в свой кабинет. — Занимайте свободный стол, Олег, это будет ваше место на ближайший месяц. Меня можете называть просто Настей. — А как вы будете меня учить? Как в школе? Настя неопределенно пожала плечами. — Я не очень хорошо представляю себе, как учат в вашей школе. Не исключено, что вам не понравится мой метод. Тогда попроситесь к кому-нибудь другому. Для начала проверим, умеете ли вы мыслить в двоичной системе. — Это как? — нахмурился стажер. — Я задумываю слово. Ну, например, фамилию всемирно известного киноактера и режиссера. Ваша задача — отгадать, кто что. Вы имеете право задавать мне любые вопросы, но с одним ограничением: вопросы должны быть сформулированы в виде альтернативы, охватывающей все возможные варианты, чтобы я не могла вам ответить «ни то, ни другое». Например, вы можете начать с вопроса: «Это мужчина или женщина?» Третьего варианта быть не может. Идея ясна? — Вроде бы, — неуверенно кивнул Олег. — Тогда начинайте. — Это мужчина или женщина? — Мужчина. — Его фамилия начинается на гласный или на согласный? — Хорошо, — похвалила Настя. — На согласный. Но похвала оказалась преждевременной. Над третьим вопросом Мещеринов задумался надолго. Настя не подгоняла его, молча разбирая за своим столом многочисленные записи и заметки. — Я не знаю, что дальше, — сказал он наконец. — Думайте, — не поднимая головы, ответила Настя. — Но я не понимаю, зачем это нужно. Глупость какая-то. Я думал, вы мне про оперативные комбинации будете рассказывать или поручите что-нибудь… — Поручу. Может быть. Но сначала мне надо убедиться, что вы умеете соображать. Не обязательно это делать быстро, я и сама медленно думаю. Усвойте первый урок: когда вы на работе, вы не можете выбирать задачи, которые вам нравятся, и отказываться от решения тех, которые вам не по вкусу. Вы должны быть готовы решать любую логическую задачу, которая возникнет в процессе раскрытия дела. Никто другой за вас этого не сделает. А если вы думаете, что работа сыщика — это только засады и задержания, то мне придется вас разочаровать. Все это бывает уже потом, ближе к концу. А когда перед вами труп человека, неизвестно кем и неизвестно почему убитого, вам ничего и не остается, кроме как напряженно думать, кто и почему мог его убить и как это выяснить и проверить. Так что будьте любезны, придумывайте вопросы до тех пор, пока не решите задачу, тренируйте мышление, а заодно терпение и упорство. Стажер, нахмурившись, отвернулся к окну. В кабинет заглянул Миша Доценко с дымящейся кружкой в руках. — Анастасия Павловна, можно я у вас тихонько посижу? К Лесникову человек пришел, им надо наедине побеседовать, а я только-только чай вскипятил… — Заходите, Мишенька. Миша был единственным сыщиком отдела, к которому Настя обращалась на «вы». Это не было признаком особого уважения к старшему лейтенанту Доценко. Просто сам Михаил боготворил Настю, считал ее невероятно умной и называл не иначе как по имени-отчеству. Коля Селуянов даже поговаривал в шутку, что юный симпатяга старлей тайно влюблен в суровую, хладнокровную Каменскую. Конечно же, это было не так, но тем не менее в ответ на «Анастасию Павловну» ей ничего не оставалось, кроме как говорить Мише «вы», дабы соблюсти равновесие и не впадать в менторский тон. Она быстрым движением убрала со стола записи, памятуя о наставлениях Гордеева и его категорическом требовании ни с кем из сотрудников отдела не обсуждать ход раскрытия убийства Ереминой. Она мирно болтала со своим коллегой о всяких пустяках, жаловалась на то, что старые сапоги протекают, а новые при таком количестве воды и грязи под ногами быстро приобретут нетоварный вид, сетовала на то, что прошли времена, когда в магазинах продавались разноцветные резиновые сапожки, которые сейчас очень бы пригодились, короче, «забивала эфир», чтобы не дать Доценко возможности заговорить о служебных делах. Через какое-то время Миша ушел, а стажер все сидел молча, так и не придумав третий вопрос. Наконец, он отвернулся от окна и произнес: — Этот актер родился в Западном полушарии или в Восточном? «Слава Богу, сдвинулся с места, — с облегчением подумала Настя, которая уже начала было сомневаться в правильности своего выбора, — теперь дело пойдет быстрее». Дело и вправду пошло легче, и уже через полтора часа мучительных усилий Олег Мещеринов добрался до Чарльза Спенсера Чаплина. — Переходим на второй уровень сложности. Возьмите бумагу и ручку и записывайте… Настя продиктовала ему описание довольно обычной ситуации обнаружения трупа в общественном месте. — Используя двоичный принцип, составьте мне полный перечень версий. Начать можно с альтернативы «убийца с потерпевшим знаком или не знаком». Версия «не знаком» распадается на следующие альтернативы: «убийца случайный или заказной», ну и так далее. Понятно? В итоге у вас должна получиться схема, где каждый квадратик, кроме самых последних, делится еще на два. Это вам задание на дом. А сейчас поедем искать и опрашивать вот этих людей. Настя сунула в сумку длинный список друзей и знакомых Бориса Карташова с указанием их адресов и мест работы. Многие фамилии были помечены крестиком, это означало, что с ними уже побеседовали. Но все равно оставалось еще немало… * * * Василий Колобов, невысокий, субтильный, со смазливой физиономией и хитрыми глазками, отвечал на вопросы неохотно. — Какие отношения были у вашей жены Ольги с Викторией Ереминой и ее другом Борисом Карташовым? — Какие, какие… — пробурчал он. — Нормальные. С Викой они иногда цапались, а с Борькой вроде нет. — Из-за чего ссорились Ольга и Вика? — Да кто ж их разберет? Бабы… — Ольга вам рассказывала о том, что Вика заболела? — Говорила. — Припомните, что именно она говорила, как можно точнее. — Что говорила? Так уж времени сколько прошло, точно я не вспомню. Вроде крыша у нее поехала, что-то насчет снов… Нет, не помню. — Постарайтесь вспомнить, когда вы в последний раз видели Еремину или разговаривали с ней. — Не помню. Давно. Еще тепло было, наверное, в сентябре или в начале октября.