— Так я снаружи. Покричите, если что. И исчез. В пустом стойле висела на гвозде синяя попона. Зайцев втянул воздух. Пахло потом, человеческим и лошадиным. Пахло навозом. Запах казался удивительно благородным. Зайцев тянул ноздрями. Но больше не пахло ничем. Может, именно в этом и смысл — что противник не сразу понимает, что сейчас произойдет? Оружие невидимое, неслышимое, не осязаемое до тех пор, пока пораженные солдаты не зальются слезами, не начнут валиться, хватаясь за горло, — так, во всяком случае, вообразил себе Зайцев. И тотчас себя одернул: нет. Не так. Если Пряника отравили газом, то сделали это незаметно. Даже опытный Жемчужный не заметил, что с лошадью неладно. Нет, что‑то здесь не сходится. Запахло табаком. Крачкин стоял в дверях — пускал дым наружу. Но пахучие клубы все равно втягивало обратно. Хохолок наклонился над стеклянно поблескивающими внутренностями ящика. — Товарищ, вы бы поскорее, — не выдержал Зайцев. — Да вы не волнуйтесь, товарищ следователь. Даже маленькой концентрации газа достаточно для реакции. В словах слышалась гордость удивительными свойствами газа и силой современной химии. Юноша встряхнул пробирку, подождал, показал Зайцеву. Секунда показалась ему вечной. Юноша пояснил: — Чисто. Взял другую, вынул резиновую пробку. Зайцев уловил резкую вонь аммиака. — Вася, мы зачем здесь груши околачиваем? — подал недовольный голос Крачкин. — Это что, место преступления? Юноша поднял смоченный ватный клочок. Он ждал. Крачкин не унимался: — Так если место преступления, то поздравляю: все уже затоптали и захватали. А некоторые даже вон подмели и кое‑где помыли, — кивнул он в ту сторону, куда скрылся работник. Там же в углу стояли метла, железный совок для навоза и ведро, на бортике которого висела влажная тряпка. — Пока некоторые опомнились, — добавил Крачкин. Зайцев не ответил. Юноша показал: ничего. — А могли проветрить? — спросил его Зайцев. Он только сейчас понял, насколько не готов был к неудаче. Тот пожал плечами. — Могли. Но выветрить совсем — очень трудно. Зайцев подумал: да и в конюшне в день состязаний все время толклись люди. И лошади! Другие участники бегов, с ними‑то ничего не случилось. Или не случилось — пока? По конюшне гулял сквозняк. — А через какое время проявляются симптомы газового отравления? — Смотря чего и смотря по дозе. — Доза, скажем, смертельная. — Тогда смотря что за газ. Зайцев огляделся еще раз. Солидных дверей между стойлами нет, значит, все лошади получили бы примерно такую же дозу, что и Пряник. Того же самого газа. И лошади, и люди. Наездники, работники — много кто. Он вспомнил рассказ Кольцова об атаке под Браиловичами: лошади пали все. Не только лошади — мыши, птицы. Да из больниц бы уже начали обрывать телефоны. Юноша отряхнул коленки. Запер чемоданчик. Стеклышки глядели на Зайцева: взгляд серьезный, ждет распоряжений. — Хорошо. Давайте так вопрос поставим. Есть ряд отравляющих газов, они на вооружении до сих пор… — Хлор, фосген, фосфор, — прилежно начал перечислять осоавиахимовец. Зайцев кивнул, не дав договорить: — И у каждого есть своя смертельная доза. Так вот, возьмем все эти вещества. Сколько часов должно пройти после вдыхания, пока симптомы проявятся? — Симптомы? — Максимум часов. Юноша надул щеки. Подсчитывал в уме. — Газ‑чемпион? — переспросил он. — Вроде. Убийца‑чемпион. — А кого убили? — сразу заинтересовался юноша. — Это я так, для красного словца. — Ага, общее поражающее действие… — Ага. — Два‑четыре часа в среднем. Иногда пятнадцать. Иногда сутки. Сутки! Сердце у Зайцева оборвалось. После гибели Пряника прошло уже больше суток. Газ мог выветриться окончательно. — И что, отравленный человек может ходить и сутки ничего не замечать? — Ну если большой человек… — обвел руками студент. Очень большой. Размером с лошадь. Он думал одно: опоздали, упустили. Улетучилось орудие убийства. Убийца испарился. — Покашливать немного будет, — обнадежил юноша. Покашливал ли Пряник? Лошади вообще кашляют? — Вася, что? — окликнул его на выходе Крачкин. Но все понял сам. Промах. Ремиз. — Тогда я обратно на Гороховую. Адье. Зайцев смотрел на удалявшуюся фигуру — на ходу Крачкин помахивал саквояжем. Даже со спины было видно, что он раздражен пустой поездкой. И предвкушает расспросы. И свой ответ: «Обосрался товарищ Зайцев». Наплевать. Зайцев чувствовал все то же нервное биение сердца — пульс погони. Вот только за кем? Неужели упустил? Обернулся на звук шагов. Ящик с реактивами уже висел у студента на ремне через плечо. — Был рад познакомиться, — протянул он свободную руку. — Погодите, — бросил Зайцев. — Минутку здесь постойте. Он рванулся туда, где стояли метла и ведро. — Товарищ! Товарищ! Работник вынырнул на него уж слишком быстро. Ясно, что околачивался поблизости — не терпелось сунуть нос. — Да, товарищ милиционер? — А глазки шарили за спиной у Зайцева: что там? — Вот вы сказали: Пряник, как его сюда привезли… Тот с готовностью закивал. — Откуда привезли?