– Вот и разрешили все недоразумения! – рассмеялся Терко. – Так что слушайтесь меня! Я – человек бывалый! Значит, так. Пока начальство совещается – спать по очереди. А главное, иметь при себе ведро! – Какое еще ведро? – раздались сразу несколько голосов. – Не какое, а для чего! – поправил Терко. – Для этого самого! А то вдруг начнется пальба, а кому-нибудь из вас приспичит! И что тогда? – Смотри, спецназ, чтобы тебе самому не приспичило! – ответил кто-то из танкистов с задорным смехом. – А мы уж как-нибудь перетерпим! – Ну, вам виднее, – согласился Терко. – А главное, не бойтесь. Пускай они там вас боятся. – Он указал на стену. – А они боятся. Ох, как боятся! – Да ты-то откуда знаешь? – Ну, так я же – оттуда, – пояснил Терко. – Оттуда? – удивленно спросил тот же самый голос. – Это как же так получается? Ведь стена же! – А мы по-спецназовски, – сказал Терко. – Что нам какая-то стена? Мы – раз, и там, еще раз – и вот мы уже здесь! – Ну и что же там, на той стороне? – продолжали спрашивать любопытные танкисты. – Там – тоже наши ребята, – сказал Терко. – Натворили, должно быть, веселых дел, чтобы вам тут было не так страшно. А вот вы мне скажите: не видали ли вы здесь какого-нибудь большого начальника? – Ну, всякого начальства здесь хватает! – ответили ему. – Я говорю о большом начальстве, – пояснил Терко. – Очень большом! Которое везде появляется с охраной. Посередке, значит, идет оно, начальство, а вокруг него – человек сорок с автоматами и свирепыми лицами! Такого не видели? – А что, должно появиться? – Не исключено, – ответил Терко. – Нет, такого пока не видели, – ответили танкисты. – Ну, ты глянь! – расстроился Терко. – Не видели! А куда же, спрашивается, оно запропастилось, это большое начальство? Ну, ребятушки, бывайте. Очень может статься, что вам и вовсе не придется стрелять. Уж мы постараемся… Оказалось, что ни немцы, ни советские командиры Вальтера Ульбрихта не видели. И это было плохо. Это было очень плохо. Потому что если он выдвинулся в сторону контрольно-пропускного пункта «Чарли» и до сих пор здесь не появился, то где же он? Ни у себя в кабинете его нет, ни здесь, у стены… Конечно, у него могли быть какие-то другие дела и встречи – на то он и первое лицо в государстве. Но зачем же он тогда сообщал, что едет именно к Берлинской стене? Из всех этих вопросов проистекал единственный ответ: Вальтер Ульбрихт выехал-таки к Берлинской стене, но по какой-то причине не доехал. И причина эта угадывалась вполне даже отчетливо. Если и вправду за ним увязалась группа американского спецназа, то… Дальше можно было и не отвечать, потому что дальше могло быть все что угодно. – Не глава государства, а прямо кум из моей родной деревни! – в сердцах произнес Терко. – Который собрался на выпивку к другому куму. Собрался, да и зацепился по пути за какую-то кумушку!.. – А может, ваши источники ошиблись? – глянул Еремин на Клауса. – Или попросту вам соврали? Сказали, что Вальтер Ульбрихт отправился к стене на переговоры, а на самом деле – ничего такого? И сейчас он – в каком-то другом месте? Насколько надежны ваши источники? – До сих пор они были вполне надежны, – пожал плечами Клаус. – Да и разговор у нас с ними был вполне приватный, – добавила Моника. – Как бы между прочим, мимоходом. В таком разговоре обычно не врут… – Ну так где же он? – не выдержал Терко. – Успокойся, Степан, – шепнул ему Еремин. – Криком тут не поможешь. – Да я-то спокоен! – тем же полушепотом отозвался Терко. – Не меня же собираются похитить… – Вы можете сказать, – спросил Еремин у Клауса, – какой именно дорогой Ульбрихт может добираться из своей резиденции к Берлинской стене? Хотя бы приблизительно? Клаус взглянул на Монику, они разом покачали головами. – Тогда будем мыслить логически, – сказал Еремин. – То есть все-таки попытаемся определиться с маршрутом. Вы говорили, что хорошо знаете Восточный Берлин… – Да, знаем, – сказал Клаус. – Отлично, – кивнул Еремин. – Тогда вообразите себя Вальтером Ульбрихтом… – Всего-то? – скупо улыбнулся Клаус. – Вы же разведчик! Значит, должны уметь мыслить абстрактно и творчески! – поощрил его Еремин. – Творческое мышление – это больше по ее части, – Клаус указал на Монику. – Ну хорошо! – нетерпеливо произнес Еремин. – Моника, представьте себе, что вы – Вальтер Ульбрихт. Представили? – В целом – да. – Моника улыбнулась той же самой улыбкой, что и Клаус. – Просто замечательно! – сказал Еремин. – Значит, вы – Вальтер Ульбрихт, и вы решили из своей резиденции выехать к Берлинской стене, а именно на этот самый контрольно-пропускной пункт, где мы сейчас находимся. Причем – кратчайшей дорогой, поскольку на долгую дорогу времени нет. Вопрос: определите самый короткий маршрут от пункта А до пункта Б. Задача ясна? – Вполне, – кивнула Моника. – Тем более что это совсем несложно. Значит, так… Я – Вальтер Ульбрихт. Мой кабинет находится в одном из зданий на Александерплац. Это – наша центральная площадь. Самый короткий путь от Александерплац до Берлинской стены пролегает по центральной улице Восточного Берлина – Карлмарксаллее. Я проезжаю по Карлмарксаллее, затем сворачиваю на улицу Парижской коммуны, далее – на улицу Петербургскую, а там недалеко и до стены. – А другие короткие маршруты есть? – спросил Еремин. – Да, есть, – ответила Моника. – Но… Видите ли, все они пролегают по всяким боковым улицам и переулкам. Не думаю, что первое лицо государства, отправляясь выполнять столь важную миссию, станет петлять по переулкам. Так что мой маршрут от точки А до точки Б – именно такой, как я сказала. – И сколько времени занимает такая поездка? – спросил Еремин. – Совсем немного, – ответила Моника. – Приблизительно двадцать минут. – Скажите, – вмешался в разговор Терко. – А, допустим, всякие злачные заведения по этому самому маршруту имеются? Например, пивные, рюмочные, кабаки и трактиры… Вот тут мы ломаем головы, куда мог подеваться товарищ Ульбрихт, а вдруг он сейчас преспокойно сидит в каком-нибудь подвальчике и смакует пиво! Как он у вас насчет этого дела? – Вот чего не знаю, того не знаю, – развела руками Моника. – Я хотя и Вальтер Ульбрихт, но не до такой же степени! – Ладно, не до смеха! – решительно махнул рукой Еремин. – У меня предложение: грузимся в машину и едем по предполагаемому маршруту товарища Ульбрихта. Так сказать, ему навстречу. Уве, переведи своим парням! Ничего другого мне в голову не приходит. Глава 16 – Похоже, мы дождались, – сказал Рябов, пристально всматриваясь сквозь окно. – Кажется, эти милые ребята планируют нас атаковать. Видишь, собрались на взлетке? Совещаются… – Вижу, – скривился Богданов. – Те, которые в черной одежде, должно быть, немецкая охрана аэродрома. А вот те, что в пятнистой… – Американцы! – уверенно предположил Рябов. – Кому же тут быть, как не им? – Они, красавцы! – согласился Богданов. Он взял рацию, щелкнул тумблером и произнес: – Второй, я Первый! Как меня слышишь? – Слышу, – отозвалась рация голосом Дубко. – Доложи обстановку. – Обстановка как на первомайском параде, – в голосе Дубко послышалась спокойная ирония. – Внизу – сплошные колонны. Не хватает только транспарантов. – Будь на связи, – сказал Богданов. – Всенепременно, – с той же иронией ответил Дубко и отключился. – Третий, я Первый, – опять произнес Богданов, щелкнув тумблером. – Первый, я Третий, – отозвалась рация. Это был Павленко. – Доложите обстановку. – Пока тихо. Но вороны уже кружат. – Понятно. Как Василий? – В норме. – Частушки петь сможет? – Говорит, что попробует. – Тогда пусть споет. Лучше – в ответ. – Споем и спляшем, – пообещал Павленко, и рация умолкла.