– Чего там! – махнул рукой Терко. – Одно дело делаем! Ну, с богом! Ульбрихт помедлил, потом подошел к Терко и пожал ему руку. И Еремину – тоже. И Клаусу. А затем сел в машину. – Ну, прощаться не будем, – сказал Терко, обращаясь к Уве и молчаливому парню. – Авось еще свидимся. А не свидимся – что ж, такая наша работа. Не говоря лишних слов, Уве и молчаливый парень сели в машину и уехали. – Хорошие ребята, – сказал Терко, глядя им вслед. – Повезло нам с ними. – Это – да, – коротко согласился Еремин. – Ну что, пойдем разбираться с нашими пленными? Глава 18 Пока Еремин, Терко и Уве возились с машиной, искали в ней американские сюрпризы и обезвреживали обнаруженную мину, американские спецназовцы начали приходить в себя. Но много ли можно сделать, когда у тебя связаны руки, а рядом с тобой два молчаливых вооруженных стражника? Убедившись, что все связанные пленники пришли в себя, молчаливые немецкие парни подняли их на ноги и отвели в помещение, находившееся неподалеку. Кажется, это был склад для хранения хозяйственного инвентаря, потому что там валялись лопаты, метлы и грабли. На дверях висел замок. Но что такое обычный замок для спецназовца? Один миг – и дверь оказалась открытой. Молчаливые парни затолкали в помещение связанных противников, прикрыли дверь и встали по обе стороны, как два грозных изваяния. – Вот это правильно! – одобрил Терко. – Пускай для острастки посидят! А то ишь что удумали – похищать государственных лиц! Да еще и закладывать мины в их машины! – Да сидеть-то им как раз и некогда! – возразил Еремин. – Как и нам. Куда это подевалась Моника? – Я здесь, – отозвалась немка. – А, ну да… – потер лоб Еремин. – Прямо голова кругом от такой жизни! Говорят, вы – хорошая радистка? – Да. – А что вы скажете насчет рации? – поинтересовался Еремин. – Рация – в нашей машине. – Вот как! – с некоторым удивлением произнес Еремин. – Тогда пойдемте в вашу машину. Надо кое с кем связаться. * * * – Товарищ генерал! – перед генералом Парамоновым появился дежурный капитан. – Только что получено сообщение… Капитан положил перед генералом лист бумаги. Генерал с мальчишеским нетерпением схватил бумагу и стал читать. Это было сообщение от Еремина и Терко. В нем говорилось, что задача по спасению Вальтера Ульбрихта успешно выполнена, а кроме того, попутно ликвидирована американская группа спецназа, пытавшаяся похитить Ульбрихта. – Так… – с удовольствием произнес генерал Парамонов и взглянул на стоявшего перед ним капитана. – Они сейчас на связи? – Так точно, – ответил капитан. – Тогда немедленно свяжитесь с ними и передайте следующее. Пускай они как можно скорее заканчивают дела в Восточном Берлине и выдвигаются в аэропорт Тегель. Местные товарищи им в этом помогут, это дело решенное. И ждут там остальных. Когда те прибудут, всех их самолетом доставят в СССР. – Слушаюсь! – ответил капитан. * * * В это же самое время на другом конце света происходил следующий разговор. Беседовали двое – генерал Галлахер и еще одни солидный мужчина в темных очках и наглухо застегнутом костюме. На этот раз генерал Галлахер общался с собеседником не по телефону, а вживую. – Поздравляю вас, сэр! – язвительно произнес генерал. – И вас лично, и ваших бравых сотрудников! Ай да солдаты, ай да мастера своего дела! Так блестяще провалить операцию – это, знаете ли, надо ухитриться! Черт вас побери! И вас лично, и ваших бравых рыцарей плаща и кинжала! Вы же меня уверяли, что послали в Восточный Берлин своих лучших людей! – Так и есть, – подтвердил застегнутый джентльмен. – Представляю, какие тогда у вас худшие! – с наивысшей степенью сарказма произнес генерал Галлахер. – Если лучшие так бездарно провалились! – В нашей работе это бывает, – спокойно парировал застегнутый джентльмен. – Тем более что против нас, похоже, действовали серьезные профессионалы. А тут – как ляжет карта… – К черту! – взорвался генерал Галлахер. – Все к черту! И ваши люди, и ваши глубокомысленные оправдания! Важно одно – ваше ведомство сорвало операцию в Восточном Берлине! А это, доложу я вам, не самостоятельная операция, а часть другой, еще более важной операции! Вы представляете, какой козырь вы и ваши люди дали в руки Ульбрихту? И, что еще важнее – советским властям? Похищение первого лица государства – это же скандал! И попробуй вот так вот запросто от него отмойся! Попробуй убедить всех этих крикунов, – генерал яростным жестом указал куда-то в пространство, – что ничего такого не было и в помине! – Ну, все это еще надо доказать! – возразил джентльмен в темных очках. – Ой! – болезненно скривился генерал Галлахер. – Да ваши же люди, которые провалились в Восточном Берлине, все это подтвердят при первом же на них нажиме! Вот вам и будут доказательства! – Я бы не стал делать такие преждевременные выводы, – не согласился застегнутый джентльмен. – Уверяю вас, что мои люди будут молчать. – Что вы говорите! – иронии генерала Галлахера, казалось, не было предела. – Они будут молчать! Как же! Расскажут и устно, и письменно! Знаю я ваших людей! Своя шкура для них дороже, чем интересы государства и демократии! Собеседник на это ничего не сказал, лишь отрицательно покачал головой. – В общем, – горестным тоном произнес генерал, – самая пора подводить итоги. Наша база «Голубые цветы» в Западной Германии выведена из строя. Единственный аэродром, способный принимать наши военные самолеты, тоже захвачен противником. Добавьте сюда ваш оглушительный провал с Ульбрихтом, и картина сложится полностью. Замечательная картина, не правда ли? Называется «Как мы проиграли Советам битву за Берлинскую стену». Или что-то в этом роде. И что вы на это скажете, сэр? – За поражениями следуют победы, – спокойно ответил застегнутый джентльмен. – Проиграно лишь одно сражение, а не вся война в целом. И потому сейчас моя задача – добиться возвращения моих людей из Восточного Берлина. Живыми и невредимыми. – О, да вы философ! – устало махнул рукой генерал Галлахер. – А еще – великий гуманист! Знаете что? Убирайтесь-ка с моих глаз! Вместе со всей вашей философией, альтруизмом и вашими бестолковыми подчиненными! И – готовьтесь получать заслуженную награду! Застегнутый джентльмен тускло сверкнул очками, молча поднялся и вышел. * * * – А давай-ка сюда кого-нибудь из этих молодцов! – махнул рукой Терко. – Побеседуем с ним по душам. А будет упрямиться один, побеседуем с другим. Моника, а вы будете переводить. Молчаливые парни без перевода поняли просьбу Терко и вскоре вывели из помещения одного из пленных. Он был высок и мускулист, у него были рыжие волосы и зеленые злые глаза. – Хорош! – одобрительно и вместе с тем насмешливо произнес Терко. – Красавец! А ведь все равно наша взяла! Моника, переведите ему. Моника перевела, пленный ничего не сказал, лишь еще злее сверкнул глазами. – Между прочим, напрасно ты на меня зыркаешь, – сказал Терко. – Тебе на меня не зыркать надо, а честно и подробно отвечать на мои вопросы. Потому что ты не в той ситуации, чтобы на меня зыркать. Хреновая у тебя ситуация, вот что я тебе скажу! Моника, переведите. – Не могу подобрать английский аналог к слову «хреновая», – улыбнулась Моника. – Получается или бессмыслица, или нечто совсем нецензурное. – Ну, шпарьте по-нецензурному! – улыбнулся Терко. – Оно еще и лучше. Может, быстрее дойдет. Моника покачала головой и заговорила по-английски. В ответ американец лишь презрительно усмехнулся. – Кажется, сэр не понимает, – огорченно вздохнул Терко. – Или пытается изображать из себя героя. Ну, так вот что ему скажите. Не хочет говорить – не надо. Скажут другие. А его я сейчас пристрелю. Как преступника, который совершил тяжкое государственное преступление. Попытка похищения первого лица государства – это тебе не кража яблок в соседском саду. За это убивают. Тем более что взят он в самый момент совершения преступления, практически за руку. С оружием. Вот так и скажите этому ковбою. Моника добросовестно перевела. На этот раз пленный сквозь зубы произнес несколько слов. – Что он сказал? – прищурился Терко. – Он говорит, что все это надо еще доказать, – ответила Моника. – А зачем мне доказывать? – пожал плечами Терко. – Доказывают следователи. Ну, так до следователей еще надо дожить. А наше дело простое. У нас другие методы. Уж он-то, как спецназовец, должен это знать. – Он сказал, что вы не посмеете, – перевела слова рыжего Моника. – Еще как посмею! – возразил Терко. – Пиф-паф – и все! Как опасного вооруженного преступника, который, по сути, есть бандит. Какие тут церемонии? Что он говорит? – Он говорит, что он – гражданин Соединенных Штатов Америки, – перевела Моника. – Его страна защищает своих граждан, где бы они ни находились. – А вы ему скажите так, – поразмыслил Терко. – Кому он сейчас там нужен, в его благословенных Штатах? Он ввязался в опасную преступную игру и проиграл в ней. А потому – им от него лучше избавиться, чем защищать. Его начальство будет радостно бить в ладоши, если узнает, что мы его здесь прикончили! Потому как – нежелательный свидетель.