Оказалось, что Вулф тоже решил, будто я еще могу на что-то сгодиться. В шесть вечера он появился в кабинете, позвонил, чтобы ему принесли пива, посидел молча минут пятнадцать и вдруг изрек: – Арчи! Его обращение застало меня как раз в тот момент, когда я раскрыл рот, собираясь зевнуть. – А-а-а, – протянул я. – Ты уже довольно долго работаешь у меня, – хмурясь, заявил Вулф. – Ага. Ну и как мы это оформим? Мне подать заявление об уходе? Или вы меня уволите? Или разойдемся по обоюдному согласию? – Я изучил тебя, вероятно, значительно лучше, чем ты думаешь, – пропуская мои слова мимо ушей, продолжил Вулф. – И знаю все твои таланты и возможности. Ты наделен острой наблюдательностью, отнюдь не дурак, не трус, тебя невозможно склонить к измене, поскольку ты слишком высокого мнения о себе. – Это хорошо. Вы должны прибавить мне жалованье. Цены на все растут и… – Ты и столуешься, и живешь здесь, но по молодости и тщеславию тратишь кучу денег на одежду. – Он погрозил мне пальцем. – Но обо всем этом мы поговорим в следующий раз. А сейчас я хочу сказать другое. Я имею в виду одно из твоих качеств, которого не понимаю, но которое тебе безусловно присуще и благодаря которому некоторые молодые женщины охотно проводят время в твоем обществе. – Все дело в моем парфюме. От «Брукс бразерс». Называется «Холостяк на вечер»! – Я с подозрением взглянул на Вулфа. – Послушайте, вы явно к чему-то клоните! Может, хватит преамбул? Говорите прямо. – Прямо так прямо. Скажи, ты сумеешь обработать мисс Бун, и как можно быстрее? Я ошалело уставился на Вулфа. – Видите ли, – с упреком произнес я, – я и подумать не мог, что вам в голову могла прийти подобная мысль. Обработать мисс Бун?! Вы это придумали, вы это сами и делайте. Обрабатывайте ее сами. – Я говорю о необходимости заручиться ее доверием, чтобы облегчить нам дальнейшее расследование, – ледяным тоном произнес Вулф. – Но это еще хуже! – вскипел я. – Давайте попробуем смягчить формулировки. Вы хотите, чтобы я втерся в доверие к мисс Бун и добился от нее признания, что она отправила на тот свет своего дядюшку и мисс Гантер? Нет уж, благодарствую! – Вздор! Тебе прекрасно известно, чего я хочу. – Но вы все равно скажите. Чего вы хотите? – Я хочу знать, поддерживала ли она личный, деловой или какой-нибудь другой контакт с кем-либо из НАП, особенно с теми, кто был вчера вечером. То же самое в отношении ее тетки, миссис Бун. Необходимо установить, насколько были близки между собой мисс Бун и мисс Гантер, что они думали друг о друге, часто ли встречались на прошлой неделе. Для начала достаточно. Если позволит обстановка, можешь приступить к конкретным действиям. Кстати, почему бы тебе не позвонить ей прямо сейчас? – Ну, ничего плохого я в этом пока не вижу, если не вдаваться в определение того, что вы имеете в виду под «конкретными действиями», поскольку это выражение допускает самое широкое толкование. Между прочим, вы действительно думаете, что преступник – один из этих субчиков из НАП? – А почему бы и нет? – Но это же слишком очевидно! – Ба! Ничто само по себе не очевидно. Очевидность – вопрос субъективного восприятия. Трое преследователей знают, что беглец сел на поезд до Филадельфии. Для первого преследователя очевидно, что беглец отправился в Филадельфию. Для второго преследователя очевидно, что беглец вышел в Ньюарке и отправился куда-то еще. Для третьего преследователя, который знает, насколько умен беглец, очевидно, что тот не сошел с поезда в Ньюарке, поскольку это было бы слишком очевидно, а отправился прямиком в Филадельфию. Нюансы гонят очевидное вверх по бесконечной спирали и не могут догнать. Ты знаешь номер телефона мисс Бун? Я мог бы заподозрить, что Вулф гонит меня из дому на улицу от греха подальше, если бы не тот факт, что мое отсутствие причинит ему лишние неудобства, поскольку заставит его или самому отвечать на телефонные звонки, или отрывать от работы Фрица, которому придется и подходить к телефону, и открывать дверь. Итак, положившись на порядочность Вулфа, по крайней мере умозрительно, я набрал коммутатор отеля «Уолдорф» и попросил соединить меня с мисс Бун. Ответил мужской голос, которого я не узнал. Я представился и попросил к телефону мисс Бун. И, прождав дольше, чем следовало бы, наконец услышал Нину. – Это Нина Бун. Вы мистер Гудвин из офиса Ниро Вулфа? Я не ошибаюсь? – Так точно. Которому платит НАП. Спасибо, что ответили на мой звонок. – Ну что вы, не стоит благодарности! Вы что-то хотели? – Разумеется, хотел, но не будем об этом. Я звоню вам вовсе не потому, что чего-то хочу, или хотел, или мог бы хотеть. Я звоню по поручению одного человека, который действительно чего-то хочет, но он, по моему глубокому убеждению, самый натуральный псих. Вы понимаете, в каком я положении? Сам-то я никогда не решился бы позвонить вам, сказать, что это Арчи Гудвин, что я взял из своих сбережений десять баксов и хочу спросить, как вы относитесь к предложению пообедать вдвоем в бразильском ресторанчике на Пятьдесят второй улице. А если я не могу на это решиться, то какая разница, чего я хочу? Я, случайно, не отрываю вас от каких-нибудь важных дел? – Нет… У меня есть свободная минутка. Так что же нужно этому одному человеку? – Всему свой черед. А пока скажу: здравствуйте, говорит Арчи Гудвин. В данную минуту он по поручению Национальной ассоциации промышленников сует свой нос во всякие разные дела и хотел бы истратить часть полученных от ассоциации денег на обед с вами в бразильском ресторане на Пятьдесят второй улице. Причем хочу предупредить заранее, что это будет сугубо деловая встреча с человеком, которому нельзя доверять. Чтобы вы представляли, какой я коварный, скажу только, что некоторые люди ночью заглядывают под кровать, а я заглядываю прямо в кровать – убедиться, не лежу ли там вместо себя. Ваша минутка уже истекла? – А вы, кажется, действительно опасный человек. Послушайте, а может, ваш таинственный некто только того и хочет, чтобы вы своим игривым тоном уговорили меня пообедать с вами? – Ну что вы! Приглашение на обед – моя идея. Она возникла сразу, как только я снова услышал ваш голос. Что же касается этого некто… Ну, вы же должны понимать, что в процессе данного расследования мне приходится общаться с самыми разными людьми, а не только с Ниро Вулфом, который… в общем, такой, какой есть. Но я вынужден общаться и кое с кем из полиции, и из ФБР, и из прокуратуры. Что бы вы, например, сказали, если бы узнали, что один из них поручил мне позвонить вам и узнать, где сейчас Эд Эрскин? – Эд Эрскин? – удивилась мисс Бун. – Вам поручили спросить, где Эд Эрскин, у меня? – Абсолютно верно. – Я бы сказала, что человек, давший вам такое поручение, ненормальный. – Вот и я так думаю. Значит, вопрос закрыт. Но прежде чем мы закончим разговор, чтобы расставить все точки над «i», я хотел бы получить от вас ответ на мое предложение насчет бразильского ресторана. Как вы обычно отказываете? В резкой форме или более дипломатично, чтобы не задеть чьих-либо чувств? – Ой, я человек резкий. – В таком случае погодите, дайте собраться с силами. Ну вот. Начинайте! – При всем вашем коварстве сегодня вам не удастся меня уговорить, так как я обедаю с тетей у нее в номере. – Тогда, может, поужинаем позже? Или позавтракаем? А что вы скажете о ланче завтра в час дня? – Что собой представляет этот бразильский ресторан? – немного помолчав, спросила мисс Бун. – Вполне приличное заведение с хорошей кухней. – Но ведь… стоит мне выйти на улицу… – Понимаю. Сделаем так. Вы выйдете из отеля на Сорок девятую улицу. Я буду ждать вас там в темно-синем седане. В двенадцать пятьдесят. За это могу ручаться, а вот что касается остального, советую быть настороже. – Возможно, я немного опоздаю. – Не сомневаюсь. Это свойственно всем нормальным женщинам, а вас я считаю совершенно нормальной. И пожалуйста, не вздумайте лет этак через пять-десять сказать мне, будто я назвал вас… ну, так себе, обычной. Я не говорил «обычная», я сказал «нормальная». Итак, до завтра. Отодвигая от себя телефон, я подумал, что в глазах у меня, наверное, еще не погасли самодовольные огоньки, а потому, не поворачиваясь к Вулфу, сделал вид, будто рассматриваю какие-то неотложные бумаги. Буквально через секунду он довольно громко пробормотал: – А все-таки сегодня вечером было бы лучше! По-прежнему не поворачиваясь, я сосчитал про себя до десяти и только тогда внятно произнес: – Дорогой сэр! Попытайтесь сами уговорить мисс Бун встретиться с вами в любое время, даже у «Тиффани», чтобы примерить парочку украшений. Вулф хмыкнул. Через какое-то время он хмыкнул снова. И так как меня это раздражало, я поднялся к себе в комнату и до обеда приводил ее в порядок. Фриц с Чарли были не способны достичь таких высот при уборке остальной части дома. И хотя с микроскопом эксперты работали очень аккуратно и, очевидно, заслуживали доверия, я решил, что проверка на предмет пятен все же не помешает. К концу обеда, когда подали сыр и салат, у нас с Вулфом возникли небольшие разногласия. Я хотел выпить кофе в столовой, после чего сразу отправиться на боковую, а Вулф, несмотря на то что тоже хотел спать, пожелал выпить кофе, как обычно, в кабинете. Вулф заупрямился, и, чтобы преподать ему урок, я решил проявить характер. Он удалился в кабинет, а я остался в столовой. Допив кофе, я отправился на кухню и сказал Фрицу: – Прости, что заставил тебя потрудиться и подать кофе в два разных места, но он должен научиться идти на компромисс. Ты ведь слышал, как я предложил, чтобы никому не было обидно, выпить кофе в прихожей. – Я вовсе не перетрудился, – любезно ответил Фриц. – Арчи, я все понимаю. Понимаю, почему ты такой странный. Кажется, звонят в дверь. У меня вдруг возникло искушение позволить проклятой штуке звонить дальше. Я отчаянно хотел спать. Впрочем, так же, как и Вулф. И все, что мне нужно было сделать, – повернуть тумблер на стене в кухне, чтобы отключить звонок. Но я не стал поворачивать тумблер, а только сказал Фрицу: – Правосудие. Общее благо. Долг, будь он проклят! – и пошел открывать парадную дверь. Глава 25 – Добрый вечер! – поздоровался со мной какой-то тип, стоявший на крыльце. – Мне хотелось бы повидать мистера Вулфа. Я раньше не встречал этого человека. Он был лет пятидесяти, среднего роста и телосложения, с тонкими прямыми губами и с непроницаемым взглядом игрока в покер. Я было подумал, что это один из людей Бэскома, однако одежда посетителя исключала подобное предположение. Его пальто и костюм консервативного покроя были явно сшиты на заказ. – Сейчас узнаю. Ваше имя? – Джон Смит. – Вы по какому делу, мистер Джонс? – По частному и очень срочному. – А нельзя ли сказать поконкретнее? – Можно, но только лично ему. – Превосходно. Присядьте и почитайте какой-нибудь журнал. Я оставил его на крыльце, захлопнув дверь прямо у него перед носом, и пошел в кабинет к Вулфу.